Ула Сенкович - И придет новый день
Они, конечно, рассчитывали выставить меня перед всеми в дурацких местных панталонах с кружавчиками до колена. Зато теперь меня впишут навечно в местные хроники. Хорошо, что у них тут газет нет и фотографов. Останусь в памяти только как местное предание — полупрозрачный зад в кружевах. Ол сдернул с плеч какого-то охранника плащ и набросил меня. Рожа у моего приятеля была подозрительно довольная. Я посмотрела на него повнимательнее, чтобы убедиться, не ошибаюсь ли я. Так и есть! Ол поймал мой взгляд и расплылся в улыбке.
— Я всегда мечтал стать знаменитым. Наконец мне это удалось.
— Ты то тут при чем?
— Я при чем?! Я — при тебе! — Ол довольно хохотнул. — Больше ничего и не требуется. Жалко, ты не видела, какое лицо было у принцессы Эланиель, когда ты прошла мимо. Я думал, она вывалится из окна.
— Почему ты не превратил их в крыс?
— Во дворце нельзя колдовать. Это общеизвестно.
— Твоего брата подружки?
— Ну-у….
— Понятно. Я запомню.
Вообще-то мое настроение заметно улучшилось от всего произошедшего. Лучше быть злой, чем жалеть себя несчастную. Да и потом, что мне до них за дело? Еще пару дней, и я помашу им всем ручкой. Пусть остаются в своем распрекрасном мире и делают пакости другим. Разве только у меня будет время поквитаться.
Обратная дорога была занята подробными расспросами Ола о том, какое белье носят в нашем мире и его назначении. Отвечать было смешно и несколько неудобно, но Ол обладал поразительной способностью разбираться в женской одежде лучше самих женщин, как и во всем, что касалось причесок, кожи, тела и прочих тонкостей, о которых мужчины обычно не имеют ни малейшего понятия. В лучшем случае краснеют или отпускают сомнительные шуточки. Олириус Богарт не видел в этих разговорах ничего лишнего или двусмысленного, в его словах было не больше эротизма, чем у патологоанатома над обнаженным телом в морге. Его интересовала тема, и он не скрывал своего любопытства, но в этом интересе я видела совершенно здоровый и нормальный профессионализм человека разбирающегося, хотя и не понимала, что ему за дело до таких глупостей.
Я не воспринимала Ола, как мужчину. Точнее говоря, я видела в нем своего младшего брата и не больше того. Его комментарии на счет совместной ночи и мои отказы были просто болтовней, типа дружеского трепа. Я не видела в нем никакого особого интереса к моей персоне, а сама относилась к нему с самым дружеским участием, не более. На Ола было приятно смотреть, его ум привлекал меня, но мое сердце оставалось при этом совершенно спокойным. К тому же Ол рук не распускал, двусмысленностей не говорил и вел себя в высшей степени галантно. Не знаю, возможна ли дружба между мужчиной и женщиной. Я в это не верю, но пока мы находились с ним именно на тонкой грани дружеских отношений не испорченных собственническом, ревностью или равнодушием. Мне было с ним весело, он мне нравился и я охотно находилась в его обществе. И все это без желания увлечь или влюбиться.
Ол отправился спать в одну из пустующих гостевых спален, договорившись со мной о завтрашнем визите к деду. А я пошла на кухню раздобыть себе горячего чая. Мне не хотелось будить служанку и ждать полчаса, пока она явится с кувшином и будет стоять передо мной с испуганным лицом и трясущимися руками. Гораздо проще было сделать все самой. Подозреваю, правда, что такое поведение вызывало у местной прислуги чувство презрения ко мне, как к провинциалке и деревенщине. "Так плевать я хотела на то, что они обо мне думают. Нет на них социальной революции, женской эмансипации и… как это еще говорят? А, всеобщего благосостояния. Несу полную чушь!"
Занятая лекцией по социальному развитию и экономике, я прошла несколько пустых залов, направляясь к черновой лестнице, ведущей на кухню. Комнаты освещались редкими свечами на стенах, не дававшими много света, но указывающими дорогу. Поэтому горящий камин поневоле привлек мое внимание. Тем более что было довольно тепло, и ветер свободно проникал в помещение через открытые окна. В кресле у огня полулежал брат Ола и, откинувшись на высокую спинку, рассматривал что-то полупрозрачное, парившее в воздухе над его раскрытой ладонью. Я прошла по инерции пару шагов и могла просто выйти из комнаты, сделав вид, что я его не заметила, Айден все-таки сидел в глубине комнаты. Но это его выражение лица! Тень улыбки или насмешки и все это слегка прищурившись. Он меня чертовски раздражал. Просто как кошка собаку. Потом меня разобрало любопытство, что он рассматривает, я чуть повернула голову, присмотрелась и налетела с грохотом на дверь. Из глаз вылетели искры, я взвыла, а по пустому зданию разнеслось эхо и какое-то потустороннее уханье. Я бы с удовольствием испугалась, но уж очень было больно. Айден Богарт переменил позу и теперь с любопытством рассматривал меня, подперев голову рукой. Никакого участия или сочувствия! Ни слова! Потом подмигнул.
"Ненавижу!"
Я выскочила из комнаты, как ошпаренная. Поскуливая, потирала ушибленные места и мучилась ужасным подозрением, не примерещилось ли мне то, что я увидела на его ладони. Это была трехмерная объемная фигура женщины в полный рост, медленно поворачивающаяся в воздухе, как компьютерная анимация. И я могла бы поклясться, что это было мое изображение без юбки, во всяком случай мне бросились в глаза алые бантики на белом кружеве.
"Как такое возможно? У них же нет фотоаппаратов? Это что еще за безобразие? Меня теперь по всей стране смогут в таком виде демонстрировать? А как же мои права?"
Мне удалось наконец-то жгуче покраснеть и всю оставшуюся дорогу до кухни, а потом до своей комнаты я провела за детальной разработкой плана, как сейчас разобью кувшин о мерзкую рожу этого негодяя.
Но осуществить план не удалось. Негодяй исчез. О его присутствии напоминали только огонь в камине и здоровенная шишка на моем лбу.
Глава 2
Быть женщиной очень трудно уже потому, что в основном приходится иметь дело с мужчинами. (Джозеф Конрад)
Утром Ол застал меня ровно в том же злющем настроении, в котором я улеглась спать. Не знаю, что я так прицепилась к его брату, но я просто выходила из себя при одном воспоминании о нем. На мне были мои замшевые брюки, белая рубашка, которая не сходилась на груди, и я как раз рассматривала себя в зеркало, когда мой приятель повалился в кресло у туалетного столика.
— Ол, что ты сделал с моей фигурой?
— А что тебе не нравится?
— Это — не я.
Одной рукой я пыталась застегнуть отскакивающую на груди пуговицу, а второй тыкала в зеркальное отражение.
