Роберт Асприн - Истории таверны «Распутный единорог»
Эта женщина с черными волосами, свободно раскинувшимися по плечам, прикрытыми оленьей шкурой, была из их числа.
Он тихо, очень тихо назвал ее имя:
— Сайма!
Когда она повернулась, сомнений у него не осталось. Он подумал, что только ее и мог иметь в виду Хаким, и не ошибся.
С серыми, как у его коня глазами, с тронутыми кое-где серебром волосами, она все еще была очень хороша. Руки ее поднялись, затем, как бы спохватившись, прижались к губам, скрывая исказившие лицо страх и огорчение. Ему был понятен смысл ее жеста: она по привычке потянулась к заколкам в волосах, позабыв о том, что их там уже нет.
Он продолжал оставаться в седле, не двигаясь и не заговаривая с ней вновь, предоставляя ей право самой решить, что делать. Оглянувшись по сторонам, она подошла к нему.
Когда рукой она прикоснулась к уздечке, Темпус произнес:
— Он кусается.
— Потому, наверное, что ты научил его этому. Но меня он не укусит.
Взявшись руками за лошадиную морду, она стала давить пальцами на чувствительные точки на коже животного. Конь приподнял морду, простонал и задрожал.
— Что ты ищешь здесь? — он склонил свою голову к голове Вашанки на медальоне; медный локон упал и прикрыл один глаз.
— Украли орудия моего труда.
— У тебя есть деньги?
— Есть. Но недостаточно.
— Пойдем со мной!
— Ни за что и никогда!
— Так ты выполняешь свой обет?
— Я истребляю чародеев. И не могу позволить какому бы то ни было мужчине прикасаться ко мне, если это не клиент. Я не могу себе позволить любить; я целомудренна в своих чувствах.
— Все эти мучительные годы?
Она улыбнулась. Горькая складка обозначилась в уголках ее рта, и он понял, что никакие снадобья и косметика не могут скрыть возраст женщины.
— Да. А ты как? Ты не примкнул к Ордену Голубой Звезды, иначе я увидела бы знак на твоем челе. Чему подчиняются твои устремления?
— Ничему. Отмщение бессмысленно. Только прошлое живо в нас. Волшебство и чародейство — это не для меня. Я слишком уважаю логику.
— Так на тебе до сих пор лежит проклятье?
— Если ты так это называешь, то пожалуй, да! Я тружусь во славу Бога-Громовержца, время от времени. Развязываю войны, множество войн!..
— Что привело тебя сюда, Кле…
— Темпус теперь. То, что у меня в перспективе. Я занимаюсь строительством храма в честь него.
И он указал на Оружейную лавку Вашанки на другой стороне улицы. Палец его при этом дрогнул, но, он надеялся, она не заметила этого.
— Тебе не стоит заниматься своим делом здесь, в этих местах. Я служу в дворцовой охране цербером. Приходится соблюдать правила приличия. Нечего нам рыть яму друг другу. Не стоит омрачать воспоминания.
— Стараться уцелеть и выжить? Для кого? Или, может быть, ты еще любишь меня?
С подлинным изумлением она глянула на него.
— Нет! — сказал он, но в горле у него запершило. — Покинь эти места. Я слишком хорошо изучил порядки там, у него. И не советую рисковать. Я верну тебе то, чего ты лишилась. Давай встретимся сегодня в полночь в Саду Лилий, и ты получишь их, обещаю тебе! Только постарайся в оставшееся до нашей встречи время не тронуть ни одного мага. Если это случится, я не отдам их, и тебе нечего будет делать.
— Очень мило с твоей стороны? Что же плохого в том, что я делаю то, на что у тебя не хватает сил?
Правая бровь у нее поднялась. Ему тяжело было смотреть на нее.
— Да, это так, зло в нас самих, зло повсюду, и мы сами страдаем от этого. Боюсь, тебе очень скоро представится возможность разговеться, так что будь готова. Я постараюсь уговорить себя, однако ничего не обещаю.
Она вздохнула:
— Я ошиблась. Ты нисколько не изменился.
— Отпусти коня.
Она отпустила.
Ему хотелось сказать ей: «Отпусти мое сердце», но он не вымолвил ни слова. Пришпорив коня, он ускакал галопом. Однако и не думал покидать это место, и поэтому подождал чуть в стороне, пока она не скрылась из виду.
Затем он окликнул проходившего мимо солдата и передал с ним сообщение во дворец.
В тот час, когда первые блики солнца заплясали на связанном невероятным образом с погодой флюгере, венчающем «Единорог», прибыло подкрепление — присланный из дворца взвод солдат, и с ними сам новый чародей Кадакитиса, Аспект.
— Столько времени прошло со вчерашнего вечера, а ты только-только расстарался послать нам весть!
На лице мага резко выделялись бледные губы, а из-под низко опущенного капюшона сверкал испепеляющий взор.
— Я думал, ты беседовал с Принцем Кадакитисом?!
— Да, разумеется, мы беседовали. Ты все так же, как и все эти последние годы, обозлен на этот мир?
— Но я все еще жив, нравится тебе это или нет!
— Тебе не кажется странным то, что здесь с тобой мы оказались как бы… на равных?
— Не могу согласиться с такой формулировкой, Аспект! А вот что здесь делаешь ты, ты сам?
— Ну, ну, цербер!..
— Темпус.
— Да, конечно, Темпус. Ты не утратил, я вижу, свое легендарное чувство юмора. Это очень помогает, я думаю?!
— Пожалуй, да. Не вмешивался бы ты в божественные дела, а то, смотри, несдобровать тебе!
— Наш Принц совершенно справедливо обеспокоен. Это оружие здесь…
— …оружие, восстанавливающее равновесие сил между завоевателями и завоеванными. Санктуарию слишком дорого обходятся твои услуги, не говоря уже о размере членских взносов даже рядовых членов Гильдии Чародеев. Не лезь в эти дела. Оружие все равно останется у нас, как только размахивающие им получат по заслугам.
— Я вынужден буду доложить об этом Кит… Кадакитису!
— Заодно доложи ему, что я сам займусь этим!
За спиной чародея зашептались и зашумели все тридцать воинов, которых он привел с собой. Пожалуй, многовато…
— Не спорить, а договориться бы нам с тобой по-хорошему. Темпус! Давай объединим свои силы!
— Да мне легче переспать с какой-нибудь илсигской матроной?
— Ну что ж, тогда придется начать мне.
Тряхнув головой, он откинул капюшон назад, и перед Темпусом оказался красивый неопределенного возраста блондин.
— С тобой или без тебя!
— Ты же у меня в гостях! — напомнил ему Темпус.
Маг бросил на него странный взгляд.
— Ты и я, мы оба делаем в сущности одно дело. Убийство останется убийством, используется ли при этом обычное или же сверхъестественное оружие. Так что ты, в конечном счете, ничем не лучше меня.
— Безусловно, нет, если только не принимать во внимание то, что я переживу тебя. И позабочусь о том, чтобы тебе не пришлось долго готовиться к погребальной церемонии.
— Ты не посмеешь!..
— Да у меня давно уж кулаки чешутся на таких, как ты!
Изрыгая страшные ругательства, отчего воинам в шлемах пришлось прижать ладони к ушам, Главный Чародей пулей вылетел на улицу, промчался вдоль нее, и исчез, не произнеся больше ни единого слова, за дверью с надписью «для мужчин». Как бы повинуясь этому выразительному приказу, все войско проследовало за ним.
