Инесса Ципоркина - Мир без лица. Книга 1
— Привет! Я Амар! А ты кто?
Я лишь шевелю пересохшими губами. Призраки в кафе, джинны в соусниках — к ним я уже привык. Но головоногие женщины в моем собственном кольце? Или это никакое не кольцо, а мобильный телефон для связи с иными мирами? И особа в нем — обитательница водной планеты, где разумная жизнь произошла от осьминогов?
— Ама-а-а-ар! — всплескивает руками джинн. — Сколько лет, сколько вод! Как ты там, старая ветреница?
— А ты, любовничек? — осведомляется переливчатая осьминожица. — Расскажешь все новому пророку? У меня гости.
— Кто? Сдается мне, я твоих гостей знаю… — глубокомысленно прищуривается джинн.
— Еще бы тебе их не знать, — весомо роняет Амар и… отключается. В камне остается лишь блекло-голубая точка, будто на выключенном экране телевизора.
Сказать, что я зол, все равно что сказать: зимой прохладно. Недомолвки, которыми меня потчуют последние несколько недель, выжигают мне мозг не хуже напалма! Они что, сговорились, все эти мифологические твари?
Стоп! «Последние несколько недель», сказал я? Значит, недосоженный мозг мой смилостивился и выдал хоть какую-то информацию о прошлом? Закрываю глаза и стараюсь сосредоточиться. Раскрыть собственный разум, словно страницы разбухшей, попорченной временем книги. Страницы не желают переворачиваться, держатся друг за друга, намертво склеив причудливые бумажные изгибы…
Ада. Она была одной из них, из детей бездны. Такой же синекожей, с круглыми светлыми глазами. И волосы у нее имелись — удивительные волосы, прямо живой ручей. Она хотела мне помочь. Она хотела меня вылечить. Она едва не убила меня.
Воспоминания чередой выходят из недр памяти — отважный подводный рыцарь Морк, старая ведьма Мулиартех, братья-фоморы с древним сундуком на плечах, красотка-глейстиг со звонкими копытцами, переменчивый Нудд, неуклюжий Гвиллион… Джинн? Значит, мы знакомы?
— Ну да, я твой старый друг, — иронизирует огненный дух. — Боевой, можно сказать, товарищ. Квартиру тебе разнес. После такого меня просто нельзя не полюбить.
— Хрен с ней, с квартирой, — отмахиваюсь я. — Спасать, небось, пришел, товарищ?
— А как же! — с легкой издевкой в голосе соглашается Гвиллион. — Сперва ты нас спасать поперся, потом я поперся спасать тебя. Какие же мы все дураки, а?
— Да уж, — киваю я, оглушенный навалившейся правдой. — Я что-то пропустил?
— Много чего. Во-первых, мы узнали, что твой Аптекарь — не единственный. Мы даже нашли его… ее. В реальном мире. Красотка, умница, карьеристка! И недотепа, как все мы. Мореход ее и Нудда отправил на ее остров — пусть сама с собой разбирается, где она созидатель, а где разрушитель. Ада хотела тебя вернуть, но Мулиартех не позволила. Сказала, на крючке провидца, словно рыбу, водить — не метод. К тому же мы доподлинно не знаем, где ты…
— Зато я знаю! — рычу я. — У себя дома!
— Как то есть «у себя»? — Гвиллион распахивает глаза, алые и жаркие, точно жерла печей. Впечатляющая картина.
— Это, — обвожу рукой пляж, море, город вдали, — мой остров. Темный остров моей больной души. Он такой, каким себя создал. Я — не Аптекарь. Никогда не знал, как НАДО. Вот и не рвался строить свой внутренний мир по струнке. И он сам построился, как сумел. Наплевав на мои сознательные потребности, одной только силой подсознательных комплексов.
— Бывает, — сочувственно вздыхает Гвиллион. — Ты хоть понимаешь, кто есть ху в этом спонтанном мире?
— Не-а! — я трясу головой, точно надеясь — от сотрясения в ней все станет на свои места. — Кто все эти кошмарики? Эти призрачные объедалы, эта баба-кровопийца, этот старый дурень-шопингоман? Почему все такое… совковое?
— «Я ваше горе готов разделить, но по пунктам»! — смеется Гвиллион. — Мы будем продвигаться шаг за шагом и постепенно дойдем до сути. А кто эти четверо — вот прямо сейчас и спросим. Эй, Мэри!
Пиратка в мгновение ока возникает рядом. Она, пока я развлекался с перстнем-мобильником, трепетно ждала, пока на нее обратят внимание.
— Чего ты хочешь, Мэри Рид? — проникновенно вопрошаю я. — Зачем ходишь за мной, чего стережешь?
— Ты вернешь меня, кэп! — с огромной силой веры произносит пиратка. — Я снова выйду в море! На моем боевом корабле, под Веселым Роджером, с моими лихими ребятами. Я снова услышу «Бар на горизонте!» — и подниму саблю, и они ответят мне, мои адские псы! А потом мы догоним эту толстую, медленную клячу, я схвачусь за леера, и палуба будет скользкой от крови, я снова буду забирать жизни и грузы. Я вернусь туда, где мы хранили добычу, и открою бутылку старого рома, и крикну: «Эй, подонки, хорошо вам?» А они будут пить, и тискать шлюх, и делать разноцветных детей, и вспоминать убитых, и орать песни, и жить, жить, жить!!! Верни меня, кэп, верни! Я отдам тебе любую долю, какую запросишь, потому что жизнь важнее добычи — я это поняла.
Гвиллион опускает горящие глаза. Я тоже гляжу вниз, туда, где игристым вином пенится море цвета крови. Будь ты проклята, Мэри Рид, со своей жаждой жизни и убийства, которые для тебя — одно. И кажется, я — такой же, как ты.
* * *Как скоро забывается блаженство полета сквозь воду — рассекая узким извивающимся телом тугие холодные струи, пропуская сквозь себя воду, пахнущую солью, и камнем, и песком, и пролитой вдалеке кровью, и огнем… Огнем?
Ударом хвоста я меняю направление. За мною следует мой мужчина и мой предок, морской змей. Мы плывем к темному гроту, в черноте которого вспыхивает и гаснет голубой огонь и слышится протяжная, печальная песня.
Я знаю, кого там встречу. Амар, имя которой значит «печаль» и «песня» на забытом человеческом языке, звуки которого нам милее языков живых. Амар, водяной дьявол, вёльва[55] фоморского народа тянет свой напев в свете сияния своего. Тот, кто вошел к ней, не возвращается. Отравная песня Амар проникнет в его душу и переменит ее. И тот, кто вернется, будет другим, незнакомым для себя прежнего. И отдалится от друзей и близких, и замкнется в древней печали, перед которой меркнут светлые сети, сплетенные нами.
Сражение с Вирмом — всего лишь разминка перед встречей с Амар. Если я чего и боялась в своей жизни по-настоящему, так это желания однажды заявиться в прОклятую пещеру и попросить для себя новой души и новой судьбы. А здесь нет у меня другого выбора, кроме как придти к Амар. Только она заставит мои глаза видеть четко — настолько, чтобы вернуть провидца и понять, за что нам это все…. Или — для чего нам все это.
Стены грота колышутся водорослями. Откуда здесь светолюбивая трава? Неужели ледяной свет, исходящий от тела вёльвы, питает ее так же, как огневая мощь солнца? Мы плывем между пульсирующих стен, точно в глотке гигантского чудовища. Огонь перед нами все ярче. Это не мгновенные вспышки глубоководных тварей, не свечение семени кораллов на поверхности моря — это жар не слабее того, что горит в воздушных океанах, уничтожая все, до чего дотронется.
