Алина Илларионова - Оборотни Его Величества
Прошлое безвозвратно ушло, очертания будущего виделись, как в тумане; Вилль застрял в настоящем, с переменным успехом пытаясь заморозить внутри всё, что может сломать крылья, утянуть на дно и сжечь. В этой неразберихе, возникшей со времени рокового разговора, находился только один лучик света — Филин в дворцовой конюшне. Повелитель, правда, намекнул, а не желает ли гвардеец обзавестись более благородной породой, и даже выбор предложил, но Вилль не променял бы своего тяжеловоза ни на минорца, ни на ильмарранца. Массивный молодой конёк развивал на удивление приличную скорость, а уж по силе да выносливости во всех столичных конюшнях равных ему не было.
…— Опоздал на четверть минуты! — с порога поприветствовала ректриса Университета имени Лидора Победоносца, указав на опустевшую чашу песочных часов.
— Виноват, госпожа Нэйран! — На самом деле, Вилль подошёл к кабинету раньше, но его поймал господин Вирт, к тому присоединился господин Деллар, затем двое ассистентов… В общем, вырваться из кольца любопытствующих было непросто.
— Сядь. Ты всё сдал?
— Так точно, ещё летом. Экстерном, — отрапортовал аватар, вытянувшись по струнке.
— И зачёт по Богословию?
— Так точно.
— Винтерфелл, сядь.
Вилль присел. Серые колючие глаза женщины-ветерана Алой Волны потеплели, появился намёк на улыбку.
— Наконец-то загорел, а то ходил поганка поганкой, секретаршу мне жалобил… Угощайся, — ректриса протянула кулёк с зелёными леденцами горошком: благородная дама в …цатый раз боролась с курением. — В общем, вот какое дело… В программе кое-что поменялось, и со следующего года предмет будет называться «Мировые религии».
— Ура!.. Виноват, госпожа Нэйран.
— Погоди радоваться. Экзамен перенесли на этот год. Вместо зачёта.
— Как?! — Вилль поперхнулся леденцом.
— Я уже договорилась насчёт тебя с Венедиктом. Зачётка с собой, разумеется?
— Так точно. Но, может быть… я сдам вместе со всеми после Ярицы?
— Я о нём забочусь, а он ещё и недоволен! — аватар промолчал, зная, что вот-вот узнает причину вызова, и не ошибся. — Я хочу предложить тебе вести занятия.
Это был удар гномьей кувалдой!
— Занятия?! Но, госпожа Нэйран, я сам студиозус. Разве так можно?
— Вообще-то, не положено, — хмыкнула ректриса, не без удовольствия разглядывая осовелую физиономию Вилля. — Да, ты — старшекурсник. Однако по возрасту и уровню знаний проходишь как ассистент.
— Но…
— Работа на полставки, так сказать. У тебя будет только одна группа первокурсников.
— Одна?
— Да. Группа, прошедшая в военном училище подготовку по особой программе. Обучались воинскому искусству с семи, так что за десять лет опыт набрали немалый. К тому же, они от природы талантливы, умны, сообразительны, но… наши преподаватели от них отказываются. Дети уже знают себе цену. До Ярицы осталось полтора месяца, а мы не выбрали, кого назначить экзаменатором по фехтованию. И отчислить тоже не можем: ребята — будущие офицеры и десятники личной охраны.
— Но, госпожа Нэйран, у меня не получится!
— Винтерфелл! Я же не прошу тебя вести философию или риторику?! — возопила ректриса, хлопнув ладонью по столу. Сморщилась, потёрла искалеченное в Алой Волне плечо. — Вы очень похожи. Ты молод, но опыт у тебя огромный, да и самооценка не страдает. И ты тоже — обоерукий сабельщик.
— Значит, обоерукие… — раздумчиво протянул Вилль. Интересненько…
— План занятий найдёшь в методичке, теоретическую информацию выдадут в библиотеке, а на практике тебе нет равных даже среди преподавателей. Ведь чутьё — самое главное. Ты же не будешь объяснять противнику, чем ринг-ари отличается от тэрр-адэ? Заколешь — и всё.
— Зарублю, — поправил Вилль. — Горские сабли, скорее, режуще-рубящие, а для заклания циката удобнее. Впрочем… и мои сгодятся.
— Тай-кхаэ’лисс, верно? — улыбнулась ректриса. — Не нервничай, Арвиэль! Я не собираюсь кричать о твоих саблях на всех углах столицы. Ты их заслужил… Четырнадцать лет прошло с тех пор, как мы познакомились. Тогда ты почти всё время был без сознания и меня не видел, а вот я хорошо запомнила волчонка с побережья. У тебя даже во сне мордашка была такая злющая!
— Кхм. Виноват. Был. — Да, в то время любить людей было не за что. — Хорошо, госпожа Нэйран, я попробую. Если Повелитель позволит.
— Он позволит. И, Винтерфелл, теперь ты — мой младший коллега, так что не надо разговаривать со мной, как с посланницей Пресветлой, и во всём соглашаться. Ты имеешь полное право высказывать своё мнение, даже если оно с моим расходится.
— Но, госпожа Нэйран, вы меня старше в два с половиной раза. Я не должен перечить…
— Чта-а?!! — гарпией взвилась ректриса. — Винтерфелл, мне сорок!
Коллегами они ещё не стали, так что Вилль охотно согласился. К тому же, высокая, крепкая, подтянутая, всегда безупречно одетая и уложенная Еланта Нэйран весьма недурно сохранилась для своего возраста.
Дождавшись, когда начнётся перерыв, и лавина ещё не остепенившихся первогодок схлынет в столовую, Вилль покинул ректорат и, лавируя между уже сбившимися в постоянные компании второкурсниками, добрался до кабинета Венедикта. Богослов был предупреждён, куда-то торопился, а поэтому без околостей ткнул указательным перстом в центр аккуратно прибранной столешницы.
— Клади летопись своих достижений, чадо. Поставлю тебе заслуженный «удовл.», и ступай с миром.
— Мне не нужен «удовл.», — Вилль жалобно посмотрел сверху в ярко-синие очи престарелого храмовника.
— О, Иллиатар Созидатель! За что мне мучения такие! Ладно, чадо, уговорил. Наслышан я о злосчастьях, что с тобой приключились. Поставлю четвёрку за то, что в стране многобожников развратных стойкость проявил, блудом да разгулом не прельстившись. Давай зачётную книжку, агнец неискушённый.
И тут «агнец» повёл себя как натуральный баран, не искушённый здравомыслием…
* * *— Ч’урбан! Дуррэн»! — от волнения Ярини говорила с акцентом. — Конечно, она всё знает, иначе с чего дворец на ушах стоит?!! Девки пуделей красят во все цвета радуги, сами оболваниваются чуть ли не налысо, лохмотья какие-то нацепили! Мода скадарская, видишь ли! «Целебными» зельями все коридоры просмердели!
— Что же мне приказать их высечь? Дворянок?!
— Экзотики ей захотелось, а ты и рад стараться! Теперь в фонтане морж плещется, макаки ещё эти срамные… насилу переловили, Флёнке на шею питон с антресоли свалился, хорошо хоть спящий! Сама гарцует в мужском платье на какой-то клячонке, а девки, опять же, за ней тянутся! Развели конюшню шелудивых Калинок, Малинок и Рябинок! Ах, да, ещё Осот есть, и шиш объяснишь, что на осоте только с железным задом и сидеть!
