Николай Басов - Доказательство человечности
— Сухмет, — сказала она, — ты можешь отойти в сторону. Твоя жизнь мне еще не нужна.
Старый раб шумно проглотил слюну, но не сделал ни шага.
— Я выбрал себе нового господина. Ты должна понимать, что это значит.
— Хорошо. — Принцесса наморщила лоб, разглядывая Рубоса. — Ты тоже, большой варвар, можешь идти. Я пропускаю тебя в этот выход из моего зала.
— Она лжет, — громко прошептал Сухмет. — Она рассчитывает вселить в тебя Нуримана, как только расправится с Лотаром.
— Мог бы этого и не говорить, — раздельно произнес Рубос. Он попробовал согреть кисти рук, вращая огромный ятаган перед собой.
У него не очень-то ловко получается, решил Лотар. Усталость, слабость и, конечно, отсутствие тренировки в последние дни. Даже без повязки Сухмета, бывало, он крутил меч лучше, чем сейчас.
— Ну ладно, — спокойно, даже лениво согласилась с новой для нее ситуацией Мицар. — Это немного сложнее, но вообще-то задача остается прежней. И как бы вы ни ерепенились, тебе, Сухмет, придется по-прежнему ухаживать за Нуриманом, а тебе, варвар, — быть для него существом, в котором он совьет гнездо.
Лотар снова усмехнулся. Хотя ему и казалось, что он спокоен, ему никак не удавалось подавить эти дурацкие усмешки. Он выступил вперед.
— Ты забыла обо мне, Мицар. Что ждет меня?
— С тобой все просто, драконий оборотень. Ты уйдешь в миры, которые населяют самые прекрасные и грозные демоны мира. Там они быстро разберутся в твоей человеческой сущности, и твоей участи не позавидует даже несчастный Коринт.
— Так плохо мне придется? Неужто моя драконья порода, как сказал однажды Сухмет, не защитит меня?
— Ты слишком недолго был драконом, Желтоголовый. Лотар подумал, кивнул, выпрямился и встал в прямую боевую стойку.
— За последнее время я узнал о себе много такого, что звучит ужасно, но, по сути, только укрепляет мой дух. Так что я готов, принцесса, начнем.
— Ты слаб, варвар, ты еще не восстановился после Ашмилоны. Тебе еще трудно поднимать этот меч, который, как ни грозно он выглядит, не способен достать меня.
Она мягко присела на точеных, прекрасно различимых под полупрозрачной тканью ногах. В самой их постановке безошибочно читался боец, который никогда не теряет равновесия и устойчивости. Мицар вытянула вперед руки с расслабленными ладонями.
Пытаясь рассмотреть Нуримана, Лотар на мгновение перешел на всепроникающее зрение и поразился. Принцесса была совершенным бойцом. Ее сознание было сейчас отключено, она готова работать на одних рефлексах, которые не тормозились ни единым фактором ее природы, отвлекающим или смягчающим голую, совершенную эффективность. И кроме того, его поразила чудовищная энергонасыщенность этих вытянутых вперед рук, ног, всего идеального тела.
Она могла бы одолеть его даже без Нуримана. А с демоном на плечах вообще неуязвима. Она одна могла сейчас биться против целой армии, и Лотар не сомневался, что она вряд ли получит даже пару царапин при самом неблагоприятном для нее исходе.
Принцесса улыбнулась своей мертвенной улыбкой.
— Правильно, варвар, я готовилась к поединку с тобой. Я так готовилась, что тебе это покажется даже формой уважения. Но сейчас я не жалею.
— Когда она успела? — шепотом спросил сзади Рубос. — Прошло всего лишь несколько дней…
— Она могла уйти в измерения Безвременья, — ответил Сухмет. — Там за эти дни прошли века. На самом деле у нее могло быть море времени.
Принцесса ничего не добавила, лишь кивнула, не переставая улыбаться. Почему-то именно эта улыбка показалась Лотару признаком ее слабости. И тогда он вдруг на мгновение, не больше, но и не меньше, почувствовал, что способен одолеть ее. Он шагнул вперед и быстро начертил Гвинедом в воздухе квадрат, в который принцесса была заключена, как в раму.
— А ты, принцесса, ты чувствуешь холод смерти, который подступает к тебе сейчас? — спросил он. — Что ждет тебя, отравившую свою некогда бессмертную душу враждебной человеку магией? Тебя, впустившую в себя Нуримана, демона, съедающего все, что есть в человеке святого? Тебя, принесшую своим подданным горе, страдания, бесчисленные смерти?.. Тебя уже сейчас проклинают на всех площадях Гурхора, как раньше славили за красоту.
Как ни странно, принцесса дрогнула от его слов.
— Они еще пожалеют обо всем, что говорили обо мне, чужеземец. Когда я вернусь и завоюю себе Ашмилону, они все пожалеют. И Блех, и Илисар, и этот дурак король, который имеет несчастье быть моим отцом.
Вот это и есть самое главное, вот этого знания мне и не хватало, подумал Лотар. Она собирается вернуться. Теперь я хорошо знаю, за что буду биться. И знаю, что проиграть нельзя.
— Ты уверена, что сумеешь вернуться?
— Я вернусь. И все эти собаки, которые были моими подданными, приползут на брюхе облизывать пыль, по которой я ступала.
Теперь гримаса гнева искажала прекрасные черты ее лица.
— Твой гнев подсказывает мне, что ты никогда не увидишь Ашмилоны. И никогда тебе не царствовать в подлунном мире. И никто о тебе больше не вспомнит добрым словом, даже твой отец, который теперь-то отошел от твоей магии и, конечно, более трезво смотрит на все, что произошло с ним. — Лотар подавил внезапную вспышку ярости, он снова становился спокойным, отстраненным бойцом. — Ты навсегда останешься в этом зале.
Принцесса сделала неуловимый жест рукой, и ткань ее одеяния с коротким сухим треском разорвалась от плеча до манжета. Ни у кого Лотар не видел такой резкости и совершенства движений. Принцесса была готова, ей надоело болтать.
Тогда, повинуясь внезапному импульсу, Лотар поклонился церемонным восточным поклоном. Он отдавал этим дань своей сопернице, которая была совершенным воином. Он поклонился не принцессе Мицар даже, а ее силе и, возможно, своей смерти. А смерти-то всегда полезно поклониться, подумал он про себя, снова — в который раз — усмехаясь.
Его усмешка вывела Мицар из себя, и она прыгнула вперед — с места, низко, не выше человеческого торса и почти горизонтально. Никогда раньше Лотар не видел такого прыжка. Да он был и невозможен, никто бы и никогда не смог его повторить.
Удар, которым он попытался встретить ее, пришелся по воздуху, она каким-то образом сложилась, пропустив мимо себя Гвинед. А потом уже оказалось, что она стоит рядом и резко бьет ногой ему в плечо. Этот удар должен был выбить меч у него из рук. Но Лотар только упал на землю и покатился по мелким, светящимся, как самоцветы, камням.
Несколько следующих мгновений Лотар ничего не видел, но, поднявшись на ноги, сразу обнаружил, что она верховым, почти из-за спины, круговым движением бьет Рубоса ногой по голове. Лотар хотел было закричать, но он уже знал, что опоздал. Удар заставил огромного мирамца присесть. Он опустил свой бесполезный ятаган, почти потеряв сознание. Мицар оказалась прямо перед ним и с хищной, ледяной улыбкой молниеносно несколько раз ударила своим крепеньким кулаком ему в лицо. Она знала, что делала. Два удара пришлись сбоку, и мирамец только мотал головой, не в силах сдержать мощь этих атак. А напоследок она хлестко, с большим замахом ударила в прыжке коленом снизу вверх, и Рубос повалился , навзничь, раскинув руки, как будто собирался взлететь.
