Валентин Егоров - Капитан Т.Т. Трезоров
Столько пить и есть на халяву, даже и собаке не позволительно!
Почистив руки о белые шорты, нам запретили носить военную форму, мы снова налили себе по фужеру армянского коньяка и, смакуя каждый глоток, уставились в другое окошко, выходящее на танцплощадку, где в полутьме зала кружились в танце посетители ресторана.
Впервые в жизни мы с Белояром оказались в подобном и шикарном месте. Нас неумолимо влекло забыть обо всем на свете и с головою окунуться в разгульное пиршество и веселье, творящемся в танцзале, где полуодетые женщины и почти неодетые девчонки, танцевали одни или в паре с мужчинами на подсвеченной снизу платформе.
Черт бы побрал этот служебный долг, воинскую дисциплину и нашего Генерала вместе с ними, заботящегося о нашей нравственности и благовоспитанности!
Ни то, ни другое не желало уступать друг другу и мы разрывались на части — мы так хотели танцевать, обнимать и целовать девчонок, оставаясь при этом их доблестными защитниками в благородных офицерских мундирах.
У меня в голове промелькнула отличная идея. Ведь, согласно подписанной нами инструкции по поведению в отпуске, мы имели право на то, чтобы покинуть нашего отца-командира на целых девять минут 59 секунд. Я посмотрел на Белояра, придав моему взгляду мысленную информативность. Мой дружище тут же сообразил, что этим я хотел ему сообщить, мы с ним тут же синхронизировали точность хода наших наручных электронных хронометров, выставив алярм на девять минут нашего отсутствия. Чтобы Генерал особенно не утруждал себя поиском и разглядыванием часов, мы выставили перед ним поставили будильник с большим циферблатом и крупными стрелками, который Белояр на время взял у нашего волосатого орангутанга. Будильник был заведен на молчание в течение девяти минут, после чего должен был громко сигнализировать о времени. Затем к одной руке Генерала мы осторожно и с уважением пододвинули фужер и полную бутылку армянского коньяка, который он уважал, а к другой — гигантскую гаванскую сигару. Нажав соответствующие кнопки на часах и хронометрах, мы прямо через внутреннее окно перескочили на танцевальную площадку и местным жигало показали, как танцуют настоящие офицеры с дамами. Девять минут пролетело в одно мгновение и только тревожная сигнализация будильника, прозвучавший так не вовремя, вернула нас в кабинет, где Генерал уже открывал глаза, чтобы опрокинуть фужер с коньячком и пыхнуть сигарой.
Увидев нас на своих местах, сидящими за столом, он удовлетворенно кивнул головой и снова прикрыл глаза.
Скрипнула дверь кабинета и в приоткрывшеюся щель показалась мокрая морда Трезора. Удивительное дело, голова собаки была мокрая, а туловище сухое. Как это мы умудрились метнуть собачку так, что она намочила одну только голову?! Ну, да об этом подумаем потом, а сейчас нам пора возвращаться на танцплощадку.
Когда Генерал сладко задремал в очередной раз, Белояр, мгновенно выставив будильник на последующие девять минут свободы, на полной скорости полетел в объятия девицы на танцплощадке, где я уже танцевал с рыжеволосой девчонкой, на которой кроме платья ничего не было. Как же приятно было касаться и вести в танце ее полуобнаженное тело, прикасаться к талии, чувствовать и ощущать прикрытое платьем обнаженное тело.
Молнии страсти сотрясали наши тела!
Мы были настолько увлечены друг другом, что даже громко звучащий вой сигнализации будильника, не мог оторвать меня от прекрасной дамы и вернуть к суровой действительности возможности нарушения воинского устава. В этот момент моя голова лихорадочно просчитывала, если я приглашу эту девчонку, то пойдет ли она со мной в уголок, где можно было бы убрать последнее препятствие, так мешающее нам в танце.
И в этот сладчайший момент моей жизни, чьи-то острые зубы впились в мою кроссовку и с неимоверной силой потянули меня в сторону от танцевальной площадки. Таким своеобразным способом Трезор напоминал мне о воинском долге, о присяге, под которой я поставил роспись своего сердца. Громадным усилием воли я высвободил девчонку из своих страстных объятий и вместе с Трезором полетел в кабинет, где появился на девятой минуте и 58 секунде и, упав на стул за столом, принял вид благовоспитанного юноши. К этому времени Генерал завершал длительный процесс открывания глаз, при виде меня благосклонно кивнул подбородком, но вдруг глаза его широко раскрылись с выражением недоумения. Я, разумеется, посмотрел по сторонам в поисках того, что вызвало недоумение авторитетного руководителя нашей делегации, и остолбенел от открывшейся неожиданности. Мой лучший друг, напарник и брат Белояр расположился на соседнем стуле и держал на коленях девицу в самом расцвете сил. Он целовал ее во все свободные от одежды места и следует откровенно признать, что мест для поцелуев было предостаточно.
— Какой я идиот?! Подумал я.
— Какой же ты идиот? — Подумал Трезор.
Одновременно наблюдая за циничным и вызывающе развратным поведением нашего общего друга.
Генерал больше не закрывал глаз, долго говаривал по мобильнику, стараясь не смотреть в стороны Белояра, а потом, поднимаясь на ноги, сказал, что настало время, когда всем пора в постель, и вежливо посоветовал нам последовать его примеру. Этот совет прозвучал, как приказ вышестоящего офицера.
Ну, скажите, какой идиот на курорте ложится спать в одиннадцать вечера!
Нам же завтра не надо подниматься и бежать на аэродром на боевое дежурство!
Но приказы в армии не обсуждаются, совет-приказ Генерала не оставлял нам пути назад, мы вскочили на ноги, щелкнули кроссовками и, чуть склонив наши головушки, выразили полную готовность следовать за ним. Девушка Белояра была брошена любимым, которого позвал в дорогу командир.
Чтобы отвлечься от горестных мыслей, хлынувших в голову, из-за разлуки с любимой девчонкой, с которой только что познакомился, протанцевал пару танцев — один быстрый, а другой медленный, я стал наблюдать за поведением Трезора. Меня всегда удивляло, где же эта псина научилась подобному аристократическому поведению, когда она склоняла собачью голову и строевым шагом профессионала направилась вместе с нами к выходу из ресторана.
В заключение хочу добавить, что наша четверка уже давно привлекла внимание посетителей ресторана — громкое завывание сигнализации, присутствие собаки за столом не могло остаться без внимания. Величественный папаша-Генерал, какую бы гражданскую одежду не носил наш командир, любой встречный-поперечный мгновенно определял, что этот человек носит генеральские погоны
Генерал, он и в Африке генерал!
Поэтому, когда мы, следуя офицерской этике вслед за Генералом поднялись из-за стола, чтобы строевым шагом покинуть ресторан, то посетители ресторана поднялись на ноги, чтобы громкими аплодисментами приветствовать нас.
