Виктор Ночкин - Могила повелителя
Бремек всегда оставался равнодушен к людям и искал в их чертах сходство с животными. Видимо, здесь и крылась причина его ревности к Феттаху. Они оба видели в людях звериное начало. Звери не стали бы нападать на Бремека в Раамперле, а люди едва не прикончили — там, на городской окраине. Почему? Возможно, чтобы узнать причину, следовало поглядеть на людей не с высокого седла орденского рыцаря?
Когда барду вывернули руки за спину и стали обматывать веревкой запястья, Элина вдруг очень отчетливо поняла: теперь будет очень плохо. Вот именно сейчас, с этого мига — теперь будет все хуже и хуже… и ничего не поможет. Она сделал отчаянную попытку вырваться, но теперь и ее держали крепко.
— Но мы, правда, ничего не можем сказать! — завопила девушка. — Мы не видели Корди уже давно! Мы не знаем! Ну… ну, как же так…
— Лучше отвечайте сразу, и я вас отпущу, едва мы найдем Корди, — заявил Архольд.
— Мы не знаем, не знаем, не знаем!.. — выкрикивала Элина, и по ее щекам покатились слезы.
— Он не поверит, — с трудом выговорил быстро распухающими губами Ленлин.
— Не поверю, — согласился магистр. — Вы знаете, где прячется собиратель, выдайте его — и можете проваливать. Вы мне не нужны. Ну? Не хотите по-хорошему? Начинай!
Двое орденских потянули веревки, Ленлин приподнялся на носки. Ему пока еще не было больно по-настоящему, но, вероятно, это входило в намерения палачей. Добрым братьям, в общем-то, претило насилие, и если бы оказалось возможно обойтись запугиванием — Архольд был бы доволен. Поэтому он нарочито разыгрывал бездушного злодея, чтобы жертвы скорей сломались и не пришлось впрямь доходить до крайностей.
— Достаточно, — махнул рукой Архольд, — закрепите веревку, пусть он так повисит, поразмыслит о всякой… всякой поэзии. А мы пока поговорим с сообщницей собирателя. Давайте ее сюда, поближе.
— Не трожьте ее! Не смейте! — прохрипел Ленлин, но от рывков веревка лишь затянулась туже, и поэт беспомощно закачался в неудобной позе. Мужчина со шрамами ударил его кулаком под дых — совсем не сильно, просто потому что так было нужно. Такая работа.
Потом добрый брат подошел к камину, склонился над углями и засунул кочергу поглубже в жар. Раскаленная зола зашипела, выстрелив ворох оранжевых искорок.
Элину подтащили к столу.
— Ну… — начал Архольд.
Тут в дверь сильно заколотили. Все, кто был в помещении, семеро братьев в белом и двое следопытов Бремека, обернулись к входу. Стук повторился.
— Эй вы, а ну-у, отдайте мою книгу-у-у! — прозвучал ломкий мальчишеский голосок, приглушенный дверью. — Книго-у моего Лорда-у!
— На ловца и зверь, — протянул старший следопыт. — Добрый Архольд, это, должно быть, тот самый пацан, что сбежал нынче.
Младший охотник пошевелил носком сапога кучу одежды, подобранной во дворе, где волчонок обернулся зверем.
— Май, уходи! Беги! — отчаянно завизжала Элина, но крик захлебнулся, широкая ладонь орденского брата легла на лицо и приглушила крик.
— Отворите, — кивнул магистр.
Один из братьев отодвинул засов, распахнул дверь и отступил. В полумрак ворвался дневной свет.
На пороге стоял мальчишка, почти голый. Весь наряд его состоял из повязки на бедрах и ремней, перекрещивающихся на груди. Торс волчонка был обильно заляпан красным. Май сделал шаг и протянул окровавленную руку:
— Книгоу-у мне!
Все смолкли, разглядывая гостя. За дверью должны были находиться добрые братья, две дюжины. Но в дверном проеме стоял лишь подросток.
Старший охотник ткнул локтем приятеля:
— Ты узнаешь? Волчок!
— Знакомый? — обернулся магистр.
— Породу эту знаем, а как же. Это, добрый Архольд, волк. Оборотень из Феттаховых отродий! Он же волком перекинулся, так и ушел от нас поутру… а я-то думал, как сумел?..
— Оборотень? — магистр с любопытством оглядел паренька. — Значит, книгу тебе? Книгу Повелителя Зверей?
Май сделал еще шаг. На фоне яркого прямоугольника входа его тщедушная фигурка смотрелась совсем тоненькой.
— Отда-уй! — Оборотень, протягивая руку, шагнул к столу и сместился в сторону от светлого прямоугольного проема…
Впустивший пришельца брат взялся за дверную ручку, чтобы запереть… в комнату влетел Корди, первым ударом смахнул голову незадачливому привратнику, метнулся через комнату к следопытам — те оказались ближе других. Парни попятились, но ни один не успел выхватить оружие, старшего проткнул мечом Корди, перед другим вырос волчонок, закинул тонкие жилистые руки за голову и, выдернув из подвешенных за спиной ножен клинок, обрушил на голову охотника. А Корди с перекошенным от злобы лицом уже метался по комнате, раздавая удары. Казалось, юноша рубит и колет одновременно в нескольких местах. Архольд едва успел вскочить, а вокруг оседали на пол его люди — на белых плащах широко расплывались алые пятна. Несколько человек — в разных углах помещения — рухнули в единый миг, стук падения и лязг кольчуг слился в протяжный лязгающий звук… В заднюю дверь ударил всем телом коротышка Ботвейль. Его позабыли, а добрый брат, заслышав звуки боя, желал присоединиться.
Магистр успел подхватить Элину в тот самый миг, когда державший ее рыцарь схватился за меч. Девушка пискнула, почувствовав, как шею стискивает холодный металл наручей.
Май схватился с воином, украшенным шрамами — тот размахивал кочергой, потому держал ее в руках, когда началась потасовка, фигуру в белом окружили огненные росчерки, тянущиеся за раскаленным металлом, Май пятился и с трудом парировал удары противника. Кончик кочерги задел плечо паренька, Май взвыл, роняя меч и опускаясь на четвереньки. Обращение зверем выглядело жутковато, но орденский был не робкого десятка и кинулся в атаку… Тут Корди, прикончив доброго брата, выпустившего Элину, успел заслонить ощетинившегося звереныша. Кочерга со скрежетом скользнула по клинку, меч с неприятным звонким хрустом переломился — и собиратель всадил обломок в распахнутый рот рыцаря. Тот страшно захрипел, выпучивая глаза, и завалился навзничь. Из-под рукояти, перечеркнувшей изуродованное старыми ранами лицо, потоками хлынула кровь. Ботвейль бился о дверь все сильней и сильней, петли скрипели и похрустывали…
— Только сделай шаг, и она умрет, — предупредил Архольд.
Левой рукой он прижимал к себе девушку, а правой тащил из ножен клинок.
— Как хочешь, — кивнул Корди, — но тебе не уйти. Злоба переполняет меня!
Магистр попятился… тут, наконец, не выдержала дверь — из задней комнаты вывалился Ботвейль, в падении успел ухватить Архольда. Толстяк завопил:
— Я сказал, не сметь обижать девушку! В моем! Моем! Моем представительстве!
