Ольга Кай - Городская Ромашка
- Виновата я, - прозвенел тонкий голосок, - ты прости меня, Мирослав, да только полюбила я другого… Богдана из Южного выселка. Вот и жду тебя. Мне отец, да и Богдан мой наказали разрешения спросить у тебя - как скажешь, так и будет. Обещалась ведь…
Лица Мирослава Ромашка не видела, но голос его показался вдруг чужим, незнакомым:
- Передай отцу и жениху своему, что разрешение мое получила. Возвращаю тебе твое обещание. Будь счастлива, Злата…
Злата подняла на Мирослава бездонно-синие глаза, нерешительно, словно еще не веря в то, что ни слова упрека так и не услышала, а обещание свое назад получила.
- Спасибо, - прошептала Злата и поклонилась ему, но вновь поднять глаз не решилась, и замерла со склоненной головой. Мирослав стоял неподвижно, глядя на нее, потом опустил голову и, повернув в сторону, пошел к реке.
Глава 16
Долина Ручьев пахла сочной травой, свежестью и влагой, воздух звенел от пения птиц и воды, иногда доносилось мычание коровы, и этот звук тоже был приятен слуху, и даже Ромашка ощущала что-то родное в этих низких голосах, разносящихся над лугом, словно нечто давно позабытое откликалось в сердце памятью крови.
Они сидели на шелковистом травяном ковре - Димка, Тур и Ромашка. Димка вертелся и озирался по сторонам, но с места не вставал, находясь постоянно подле Тура. Ромашка с болью в душе следила за одинокой фигурой на берегу реки, а Тур следил и за Мирославом, и за нею, только девушка этого не замечала.
Явно выраженный интерес Димки к тому, что происходит где-то за их спинами, заставил Тура с Ромашкой наконец обернуться. Злата вышла на крыльцо бревенчатого дома вместе с высоким статным мужчиной, который, судя по всему, был ее отцом. Потом на крыльце показалась еще молодая и очень красивая женщина - ее мать. Мать и дочь остались на крыльце, а мужчина направился прямо к реке. Отец Златы прошел мимо сидящих на траве путников. Ромашка видела, как он подошел к Мирославу, но говорили они недолго - всего-то минуты две, и Мирослав снова остался один. Он наклонился, поднял с земли камушек. Ромашка думала, Мирослав сейчас швырнет его в воду, но нет - камень снова упал на землю, а Мирослав развернулся и пошел по тропинке к ним. На полпути он махнул им рукой и свернул к широкому бревенчатому зданию, откуда-то и дело раздавалось лошадиное ржание.
- Пойдем, - сказал Тур, поднимаясь на ноги.
Ромашка встала, отряхнула штаны. Шли молча.
Из конюшни пахло очень необычно, но Ромашке все равно понравилось. Пока седлали двух лошадей - гнедую и пегую - девушка заглядывала внутрь, пытаясь рассмотреть побольше. Совсем близко от входа стояла красивая лошадь: светлая, почти белая с темной полоской на лбу. Лошадь смотрела на Ромашку, как показалось девушке, приветливо.
Ни Димка, ни Ромашка не умели ездить верхом - девушка вообще первый раз видела живых лошадей, а Димку в городе к лошадям просто не подпускали. Мальчика Тур посадил впереди себя, и тот не скрывал удовольствия, бесстрашно восседая на гнедой и поглаживая пальцами пушистую гриву. Точно так же впереди себя Мирослав посадил Ромашку. Он все молчал, и порой девушке казалось, что он просто не может пересилить себя и что-нибудь произнести вслух. Ромашка понимала его без слов. Она послушно дала посадить себя на лошадь и постаралась даже не показывать ни страха своего, ни любопытства. Когда пегая фыркнула, Ромашка испугалась, что ее вот-вот сбросят на землю, но лошадь оказалась смирной. Шелковистая шерстка, белая в больших рыжих пятнах, была приятной на ощупь, и девушка теперь тоже гладила шею и гриву лошади с нескрываемым удовольствием. Когда же позади нее в седло запрыгнул Мирослав, Ромашка замерла - настолько сильным было вдруг пронзившее ее ощущение чужой боли. Из-за этого Ромашка даже пропустила тот момент, когда лошадь тронулась с места, а потому не успела сразу испугаться.
Мимо проносились деревья и, наверное, много всего интересного можно было бы увидеть, глядя по сторонам, но девушка все свое внимание уделяла тому, чтобы не упасть: почему-то ей казалось, что стоит отвлечься и посмотреть в сторону - она обязательно упадет.
Сколько ехали - Ромашка не знала: не замечала времени, но, миновав один поселок без остановки, уже в сумерках въехали в другой и остановились. Мирослав помог ей слезть с лошади, и Ромашка все-таки решилась и посмотрела ему в лицо. Даже в сумерках она разглядела, что глаза его смотрели задумчиво и словно бы удивленно. Под ее взглядом Мирослав нахмурился, и Ромашке показалось, что сейчас он смотрит не куда-то, вглубь себя, а именно на нее, но это длилось всего несколько мгновений. Мирослав отвел глаза.
Стоя ногами на твердой земле, Ромашка смогла, наконец, осмотреться. На западе, как и в Долине Ручьев, высились горы, только здесь домики не подбирались так близко к склонам, а расположились на почтительном расстоянии. На востоке, за широким разливом реки, темной стеной стоял лес.
Домик, возле которого они остановились, располагался в самом центре поселка. Ромашка удивилась было, что люди не пришли сразу же полюбопытствовать, кто это прискакал на ночь глядя, когда увидела, что к их домику идет человек. Он был высокий, седобородый, но старым или дряхлым не выглядел. Тур и Мирослав вышли навстречу и поклонились ему, до Ромашки долетели их негромкие голоса, и незнакомый человек что-то им ответил и пошел прямо к ней…
Ромашка вспомнила о том, что стоит на крыльце не одна, почувствовав нечаянное прикосновение Димкиного плеча к своей руке. Мальчик и девушка испуганно жались друг к другу, чувствуя, что сейчас должна решиться их судьба.
"Наверное, нам тоже надо поклониться?" - подумала Ромашка, но осталась стоять прямо. Димка тоже не шевельнулся. Человек смотрел на них молча, и у Ромашки создавалось впечатление, что видит он куда больше, чем сама девушка смогла бы разглядеть в синеватой вечерней мгле. Наконец человек заговорил.
- Совет соберется завтра, - глубокий голос был спокоен и, как ни странно, успокоил и девушку. - Поклонитесь родителям, - он посмотрел на Тура и Мирослава, - а на рассвете отправитесь в Родень. Вчетвером.
Человек еще раз внимательно посмотрел на бледные от волнения лица Ромашки и Димки и неторопливо ушел. Когда он скрылся из виду, Ромашка шепотом спросила Тура:
- А кто это?
- Старейшина Светозар, - ответил Тур. - Один из мудрецов Совета.
Ночь была тихая, теплая, но Ромашке не спалось. По обычаю их с Димкой, как приезжих, оставили на ночь здесь, в гостевом доме. Помещение было добротное и просторное, да вот только двум перепуганным гостям было в нем как-то неуютно. Тур с Мирославом долго колебались перед тем, как оставить их здесь. С одной стороны бояться вроде было и нечего, а с другой - и у Димки, и у Ромашки были такие перепуганные глаза, что просто смотреть больно. Да только как же не зайти сразу по приезду в родительский дом, где уже больше года ждут тебя - не дождутся, волнуются, не получая известий о сыновьях?
