Диана Удовиченко - Враг империи
– Давай! – крикнул в моей голове голос Дрианна, и я, подобравшись как можно ближе к покрытой наростами морде, отпустил чары. На этот раз нам удалось ненадолго заставить дракона захлебнуться собственным дыханием. Он взревел и ударил мощным хвостом, опустив его на Зарайю, который не успел отскочить. Тело капрала, словно невесомая, сплетенная из соломы кукла, взлетело в воздух и грянулось о землю прямо у лап ящера. В бессильном ужасе мы наблюдали, как огромная когтистая конечность вмяла Зарайю в черный пепел. Кровь брызнула в разные стороны, послышался треск костей. Лютый снова выстрелил, болт черканул по груди чудовища и упал рядом с тем, что осталось от нашего товарища. Йок, сжав в руке меч, по—кошачьи неслышно ступая, подбирался к дракону сбоку. Чтобы хоть как—то отвлечь от него зверя, я поспешно сотворил то же самое заклятие Тушения, мысленно призывая Дрианна помочь мне. Но маг был занят другой волшбой. Он резко тряхнул кистями рук и послал что—то в ящера. Ему удалось причинить твари боль, и дракон, взревев так, что я на мгновение оглох, встал на дыбы. В этот момент Йок прыгнул к нему и попытался вонзить меч в открывшееся серое брюхо. Но его настигла огненная струя, от которой капрала не спасло брошенное мною заклинание. Тело Йока вспыхнуло и осыпалось на землю горсткой серого пепла. Взбешенная тварь, оскалившись, хищно поводила головой, выбирая новую жертву. Над поляной висел, разрывая душу, похоронный плач рыжих зверей. Дрианн запустил в дракона новым заклятием, которое заставило его припасть к земле. Но вскоре ящер опять принялся охотиться за нами. Волшба Дрианна лишь раздражала его своими болезненными уколами, не причинявшими видимого вреда.
– Прекрати! – крикнул я магу, надеясь, что зверь хоть немного утихомирится и станет изрыгать пламя чуть реже, дав мне время соорудить Темную воду. Больше я ничего не мог ему противопоставить.
Однако Дрианн, охваченный каким—то непонятным экстазом, не унимался. Как заведенный, истерично хохоча, он швырял в дракона заклятия, приводившие того в бешенство. Разъяренная тварь совершила стремительный для такого громоздкого тела прыжок и оказалась в шаге от мастера Триммлера. Победно взревев, ящер раскрыл пасть, собираясь перекусить размахивающего топором гнома.
– Нет! – заорал Добб, устремляясь к другу и выдергивая его из хищных челюстей.
Сын гор отлетел в сторону, мгновенно вскочил на ноги и бросился на помощь капралу, но не успел. Разозленный дракон ухватил Добба и с силой сжал зубы, перемалывая кости жертвы. Раздался короткий, полный боли крик – и капрал исчез в пасти чудовища. На черную землю упал окровавленный кусок плоти – рука Добба. На мгновение мастер Триммлер остановился прямо у лап зверя, ошеломленно глядя на то, что осталось от его товарища. Потом страшно завыл и куда—то побежал. Я подумал было, что гном сошел с ума от ужаса. Но он вскочил на драконий хвост и, держась одной рукой за костяные шипы, принялся карабкаться вверх по хребту зверя. Из горла мастера Триммлера вырывались ужасные, клокочущие звуки, которые просто не могло издавать разумное существо. Он орал, рычал, визжал, и его вопли, смешиваясь с душераздирающим похоронным пением рыжих зверей, пугали больше, чем сам дракон. Почуяв, что по его спине ползет кто—то маленький, но упорный, ящер встал на дыбы, но не смог скинуть мастера Триммлера, который уже добрался до головы. Держась одной рукой за самый большой шип, венчающий загривок твари, гном принялся остервенело рубить чешую у основания шеи. Мы кинулись было на помощь, надеясь, что общими усилиями сумеем добраться до бронированной туши. Но зверь крутился, извивался, пытаясь избавиться от непрошеного седока, так что мы даже не смогли приблизиться к нему. Огромный хвост стегал землю, оставляя на ней глубокие рытвины, могучие передние лапы когтили воздух. А мастер Триммлер, вдруг замолчав, принялся что—то сковыривать топорищем. Дракон взвыл, и на землю упала блестящая, как слюда, чешуйка, за ней еще одна. Тут же гном размахнулся топором – и из шеи чудовища, окропив сына гор, брызнула струя черной крови.
– А—а–а! – победно взвыл мастер Триммлер, продолжая разрубать неподатливую плоть.
Дракон зарычал, взмахнул крыльями и рванулся вверх. Гном, не удержавшись на его спине, кубарем скатился в тот момент, когда зверь поднялся над землей на десяток локтей. Мы бросились к сыну гор, но тот, вскочив, подбежал к руке Добба и опустился на колени.
– Что ж ты, что ж ты, голова твоя дубовая? – бессвязно бормотал он, бережно поднимая кисть, из которой торчали разорванные сухожилия. – Что ж ты так, друже?
– Надо уходить, – сказал Лютый, пытаясь поставить мастера Триммлера на ноги. – Он скоро вернется.
Гном очумело посмотрел на Ома, сжимая в одной руке топор, в другой – останки Добба.
– Пойдем, – как можно мягче сказал я. – Пойдем в лес.
– Поздно, – тихо произнес Дрианн, указывая на небо.
Это выглядело как падающая звезда посреди светлого дня. На нас с невероятной скоростью несся ревущий огненный смерч. «Вот и все. Пора прощаться», – как—то отстраненно подумал я. Все вокруг стихло. Смолкли лисицы. Или это все же были кошки… Даже листья на деревьях не шелестели. Артфаал обхватил мою шею обеими лапами, царапая кожу когтями, и мелко дрожал от ужаса. Однако почему—то исчезать не спешил. Я приготовился умереть. Страшно не было, скорее, не покидало ощущение странности происходящего. «Быть убитым сказочным чудовищем, в этом есть определенный шик», – пришла в голову глупая мысль. Я даже усмехнулся ее нелепости. В последний раз посмотрел на друзей… Но прощание слишком затянулось. Нас уже должно было испепелить беспощадное пламя. Я поднял голову, страшась и одновременно на что—то надеясь… Дракон парил в голубом небе, совершая круг за кругом и опускаясь все ниже. Из пасти его уже не извергался огонь. Вскоре мощные лапы коснулись земли, и чудовище уставилось куда—то в сторону деревьев. Я проследил за его замершим взглядом. У леса стоял единорог и тоже смотрел прямо в глаза ящеру. Два зверя – один неправдоподобно жуткий и злобный, другой излучающий чистое, незамутненное добро – но оба прекрасные в своей неповторимости – состязались во взглядах. Этот молчаливый поединок не прерывался ни единым звуком. Мы тоже замерли, боясь спугнуть удачу. Не знаю, сколько это длилось – мгновение или бесконечность – но вокруг единорога засияли белые лучи, а дракона окружила багряная пульсация. Это не были ауры. Я так и не понял, что это было. Но тут ящер покорно опустил голову и взмахнул крыльями. Единорог отвел взгляд кротких глаз, словно отпуская его, и зверь тяжело поднялся в воздух. Он сделал над нами круг и стремительно взмыл в небо. Мы ошарашенно смотрели на исчезающую в безмятежной синеве точку. Единорог медленно обошел поле боя, остановился над раздавленным телом Зарайи… над тем местом, по которому рассыпался пепел Йока… потом приблизился к нам. Он посмотрел на меня, и я заметил крупные слезы в его бархатных глазах. Я почтительно поклонился ему, то же самое сделали остальные. Волшебное животное покивало благородной головой, и хрустальный рог его полыхнул под солнцем. Затем единорог перевел взгляд на медленно распахивающиеся ворота.
