Анатолий Дроздов - Смок - боевой змей
— Когда? — изумился воевода.
— После разорения земли его.
— От чего?
— От сорому. Осознал Иван, что по его властолюбию сгинули люди. Высекли вороги родню ближних людей Ивана, не разбирая старых и малых. Кого не высекли, увели и в греки продали. Земли звенигородские пожгли и в пустошь обратили. Не снес Иван горя. Аще осознал, что принадлежит к роду убийц. Тех, кто разодрали Русь на куски и продолжает рвать ее тело, аки псы кровожадные. Нет худшего племени на земле, чем русские князи! Смерд не бьет смерда за земельный надел, купец не режет купца за лучшее место на торгу, князья же готовы убивать отец сына, а сын отца, брат — брата за столы княжеские. Князья — позор Руси, ее проклятье. Потому умер князь Иван.
— Но Некрас жив? — усмехнулся Светояр.
— Жив! — подтвердил сотник.
— Ведаешь, о чем жалею?
Некрас покачал головой.
— Стар я! Трем князьям служил, но князю, кто печалится о меньшем из людей, послужил бы с охотой!
— Спаси тебя Бог, воевода! — поклонился Некрас. — Нет более Ивана, а Некрасу старика бросить в сечу сором.
— Прощай! — сухо сказал Светояр.
Некрас повернул коня. Два всадника наметом сорвались с места и скрылись в лесу. Третий долго смотрел им вслед.
23. Год спустя
Ростислав и Светояр остановили коней. Пологий склон возвышенности убегал вниз, заканчиваясь синей гребенкой леса. Вокруг было ни души.
— Не нравится мне! — сердито сказал воевода. — Третий день едем — хоть бы смерд! Веси стоят пустые, скот угнан, зерно в тайном месте закопано; овса коням за серебро не купить! Зачем шли?
Ростислав не ответил. «Не смог тестю отказать! — подумал Светояр. — А следовало! Крепко просил Святослав. Горыне после Лысой Горы Великий не верит, но нам-то что? Почему белгородцы должны кровь лить, а киевляне по домам сидеть?»
— Пусть бы Роман войско вел! — сказал воевода. — Его земли, его и война.
— Не даст Святослав ему воев! — сказал Ростислав. — Дурной нрав у Романа.
— Пусть сидит в порубе, раз дурной.
— Великому он родня.
— Зато воям нашим — нет! За кого голову класть? Все знают, куда идем. К князь Ивану!
— Что Иван без смока?
— Не ведаешь ты!.. — мрачно сказал воевода.
— Гляди! — Ростислав вытянул руку. — Наш дозор.
Вверх по склону скакало трое. Подлетев ближе, передний поклонился князю.
— Войско! Близко!
— Большое? — в один голос спросили воевода с князем.
— Конное, сотни три. Но одна только сотня в бронях.
— Что я казал! — усмехнулся Ростислав.
— Добре глядел? — спросил воевода у дозорного.
— Все обшарили, нету более.
— Скачи к нашим! — велел князь. — Пусть одевают брони и готовятся к рати.
— Не нравится мне! — сказал Светояр, когда дозор ускакал.
— Чего?
— С тремя сотнями против тысячи только дурень выступит. А князь Иван не дурак.
— Гордый он больно! — отмахнулся Ростислав.
Вскоре за их спинами задрожала земля — подходило войско. Не оглядываясь, Светояр знал: сотни выстраиваются в боевой порядок, вперед выезжают на окованных железом конях дружинники с лучшей броней, те, которые в куяках, становятся далее. Оглядываться воевода не стал — не пришло время. Смотрел вперед и дождался. Лес впереди словно зашевелился. На луг стали выезжать конные и строиться в ряды. Воевода привстал на стременах, прикидывая число противника. По всему выходило, что дозорный не врал — сотни три. Если, конечно, в лесу не затаился полк.
— Стал внизу! — засмеялся Ростислав. — Худое место! Мы разгонимся по склону и размечем их, как стадо…
— Погоди, князь, — прервал его Светояр. — Скачет кто-то.
От войска противника и вправду кто-то скакал. Сильный конь легко нес всадника, скоро он оказался вблизи военачальников.
— Князь Иван! — воскликнул Светояр.
— Некрас!.. — прошептал Ростислав.
— Зачем пришел в наши земли, воевода? — спросил Некрас, обращаясь к Светояру. — Я не звал.
— Великий послал! — сказал Светояр. — Ты обидел Романа!
— Чем же? Его люди его и прогнали!
— Это земли Романа Галицкого! — надменно сказал Ростислав. — Ты не смеешь называть их своими…
— Не хотел видеть тебя, воевода, здесь! — сказал Некрас, не обратив на Ростислава ровно никакого внимания. — В твоей дружине киевляне или белгородцы?
— Мои, — ответил Светояр.
— Что Белгород потерял в нашей земле?
— Не тебе, изгою, спрашивать!.. — вмешался Ростислав.
— Помолчи, князь! — холодно оборвал Некрас. — Знай свое место! Не видишь, с воеводой говорю!
Ростислав побагровел, но сдержался.
— Не хочу убивать белгородцев! — как ни в чем не бывало, продолжил Некрас. — Ничего худого не делали.
— На одного твоего воя три моих, — сказал Светояр. — И все в броне.
— Киевляне у Лысой Горы были в бронях…
— Тогда был смок. Летось издох — сам видел тушу под берегом. Не перенес, чудище, огня своего.
— Думаешь, нет более смока?
— Других не вижу! — усмехнулся Светояр. — Да и ты на коне.
Некрас улыбнулся и поднял глаза горе. Светояр и Ростислав невольно последовали. Ростислав ахнул. Светояр услышал, как за спиной переступило с ногу на ногу конное войско, ропот пронесся по рядам дружины. В синем ясном небе плыли от леса две тени. Начищенные нагрудники сияли на могучих грудях смоков, вои в таких же блестящих доспехах сидели на спинах змеев. Смоки замахали крылами, поднимаясь выше, и стали кружить над войском.
— Кто на змеях? — спросил Светояр.
— Оляна и Олята.
— Посадил смердов на смоков! — ахнул воевода. — Да еще бабу!
— Стрелы сверху бросает не худо! — усмехнулся Некрас. — Хочешь спытать?
Воевода не ответил.
— Помнишь Лысую Гору? — продолжил Некрас. — Там был один смок, а войско Горыни более вашего.
— Но и нас было более! — возразил Светояр, умом понимая — проиграл. Заманил его Некрас, как некогда Горыню, и ждет белгородцев позор и смерть.
— За твоей дружиной, воевода, тысяча моих пешцев, — сказал Некрас. — Вам не уйти. Проглядели. Худо искать ворога в чужих землях. Против тебя и река, и лес, и болото… У моих пешцев нет брони, оружие — рогатины да засапожники, но злобы к ворогу у каждого за троих. Драться будут насмерть! Я и без смоков вас побью! Людей жалко. У них матери, жены, дети малые… Давай миром!
— Что хочешь?
— Киевлян до боса ободрал бы, но к тебе, воевода, сердце лежит. Не разменял честь на княжьи объедки. Бросайте брони, мечи и коней! Сапоги и ножи сохраните — брести далеко.
— Не бывать этому! — вспыхнул Ростислав.
