Маргит Сандему - Крылья черного ворона
Солнце стояло в зените — если в этом лесу вообще можно было говорить о солнце. Но небо быстро затягивалось перистыми облаками. Погода становилась пасмурной.
Лошади упирались, не желая идти в чащу, и пришлось погонять их. Для верности всех трех лошадей связали вместе, чтобы ни одна из них не смогла удрать.
Петера ударила по голове упавшая ветка. Они огляделись по сторонам: вокруг них накренялись и падали деревья, в предсмертных судорогах извивались корневища, от заболоченной почвы поднимались тяжелые испарения, и повсюду слышался треск и хруст ломаемых веток.
Лес был в предсмертной агонии — и им ничего не оставалось делать, как скакать вперед, выбираться из этой жуткой долины.
Ведь теперь они знали, что там, внизу, нет ни одной живой души — ни людей, ни овец, ни постоялого двора, ни церкви, на протяжении уже нескольких столетий… Одни только кричащие вороны!
Там паслись две французские лошади, брошенные на произвол судьбы среди долины, из которой они не могли выбраться — пока не пришел Хейке со своими попутчиками.
Он вздрогнул, подумав об ужасающем безлюдье позади них.
Одно лишь кладбище осталось целым среди руин. И на этом кладбище в мире покоилась княгиня Феодора со своей маленькой дочерью, среди своей родни. Кучер со своей лошадью тоже обрели покой, где бы они сейчас ни находились. А злая Ансиола была насквозь проткнута стальным стержнем и больше не могла никому причинить зла.
Лес, это материальное воплощение ее жажды мести, олицетворение ее неутолимых эротических желаний, теперь испускал дух — и они с великим трудом продирались через непроходимую чащу. Скоро, совсем скоро, через год или два, на этом месте вырастет новый молодой, настоящий лес.
Долина была теперь очищена от проклятия.
Пробираясь среди падающих деревьев по заболоченной почве, Хейке негромко сказал Петеру:
— Как у тебя?.. У тебя по-прежнему проблемы с… — Чувство стыда не позволяло ему говорить напрямик.
— Нет, нет, — поспешно ответил Петер. — Теперь все в порядке. Это произошло сразу после того, как ты всадил в нее стальной стержень.
— Хорошо, — кивнул Хейке. — Теперь мы точно знаем, что она мертва. А то ведь есть такие существа, которым приходится отрезать голову, чтобы освободить их от проклятия.
— Уфф, — с дрожью произнес Петер. — Я подумал о французах и остальных трупах в склепе… С ними что-то нужно сделать. Может быть, переговорить с каким-нибудь священником?
— Возможно, — нехотя согласился Хейке. — Но мне что-то не хочется возвращаться туда, чтобы показать им дорогу…
— Мне тоже. Пусть сами справляются.
Уклоняясь от грозящих ударить его влажных, заросших мохом ветвей, он добавил:
— Я не видел дальше своего носа, хотя до этого так много читал и встречал подобные истории. К примеру одна восточная сказка…
— В самом деле?
Они слезли с коней, чтобы поудобнее привязать их друг к другу. К тому же чаща уже осталась позади, и среди лежащих вповалку деревьев был виден просвет.
— Да, — сказал Петер. — Кажется, эта сказка называется «Черные волосы» и происходит из одной далекой восточной страны, называемой Япония. В этой сказке или истории о привидениях говорится о человеке, который бросил свою жену и женился на богатой. Он обещал жене вернуться и привезти с собой много денег — и она ждала его. Через много-много лет он вернулся, и они провели удивительную ночь, а наутро он обнаружил рядом с собой ее скелет, а ее волосы задушили его.
— Почти то же самое произошло здесь! — воскликнул Хейке.
— Да. Но тогда я не думал, что прекрасная Никола… Ведь это была лишь история с привидением!
— Такие истории происходят гораздо чаще, чем мы думаем, — сказал Хейке. — А то, что произошло в одном месте, может произойти и в другом.
— Посмотрите! — воскликнула Мира. — С обеих сторон крутые склоны! Может быть, это уже перевал?
— Во всяком случае, долину мы уже миновали, — ответил Петер. — В самом деле, это перевал, я узнаю ту вершину. Мы выехали из леса, Хейке, мы миновали его!
— Мне трудно в это поверить, — с благоговением произнес Хейке, и в голосе его слышалась радость и облегчение.
Это и в самом деле был перевал. За перевалом начинался мир живых людей.
Но не все трудности были пройдены. Оставив позади себя наполненный треском и грохотом лес, и взобравшись на вершину перевала, они увидели перед собой бесчисленные холмы и долины, среди которых не было и следа той дороги, по которой они пришли сюда.
Их охватил страх при мысли о том, что колдовство простиралось за пределы этой местности.
К счастью, уже спустившись в ближайшую долину, они увидели дорогу. Последний заколдованный участок — гребень перевала — был пройден. Когда-то, в давние времена, здесь проходила дорога, теперь же обитали лишь призраки и привидения.
Они легко сориентировались, потому что дорога, на которую они вышли, переходила с одной стороны в непроторенную тропу, а с другой стороны была наезженной.
— Следует ли нам поехать по ней? — скептически произнес Петер.
— Петер Неверующий, — с улыбкой произнес Хейке. — Да, я считаю, что это как раз та дорога, которая нам нужна.
Мира ничего не сказала. Она только с собачьим подобострастием смотрела на плечи и затылок Петера.
Они ехали всю вторую половину дня. Временами в молчании, а временами в оживленной беседе. Примечательно, что обычно оживленный Петер был теперь в подавленном настроении и временами впадал в настоящую меланхолию. А впрочем, в этом не было ничего удивительного, как показалось Хейке: ведь Петер был отчаянно влюблен и получил такой страшный удар!
Но в одном все были согласны: все были неописуемо голодны, и средства их были столь же неописуемо скудными.
— Когда мы, собственно, в последний раз ели? — задумчиво спросила Мира, когда они сделали привал у небольшого озерца. Они собрали много ягод, а Петеру удалось поймать руками великолепную рыбу. И теперь они с нетерпением ожидали, когда она испечется.
— Тс, — произнес Петер. — Когда начинаешь думать о таких вещах, рискуешь рано или поздно сойти с ума…
— Думаю, мы ели в последний раз в Таргул Штрегешти, — сказала Мира. — Но что именно? Никак не могу вспомнить!
— Когда мы несколько дней назад пересекли этот перевал, — пояснил Хейке. — Мы попросту попали в давно исчезнувшие времена. Мы вернулись… В какой год, как ты думаешь, Петер?
Перевернув на углях рыбу и подув на свои пальцы, его товарищ ответил:
— Трудно сказать. Мы знаем, что Феодора умерла в 1618 году. После ее смерти деревня еще некоторое время существовала. Нет, я не знаю точно, было ли это в прошлом веке или в нынешнем. Ну, говори дальше!
