Джо Аберкромби - Прежде чем их повесят
«Занду дан Глокте, наставнику Дагоски,
Секретно, лично в руки
Меня крайне тревожат ваши жалобы на нехватку финансов и людей.
Что касается солдат, обходитесь имеющимся гарнизоном и привлекайте к защите всех, кого можно. Как вам хорошо известно, основные армейские силы сосредоточены в Инглии, а оставшиеся направлены в Срединные земли для искоренения повстанческих настроений среди местного крестьянства.
Что касается денег, то выделить вам, к сожалению, ничего не смогу, и впредь не просите. Выжмите, сколько сможете, из торговцев пряностями, туземцев и кто там у вас еще. Берите кредиты. Выкручивайтесь, Глокта. Проявите изобретательность, которой вы так славились во время кантийской войны.
Уверен, вы меня не разочаруете.
Сульт, архилектор инквизиции его величества».— Наставник, дела продвигаются с удивительной скоростью, если можно так выразиться. Едва распахнулись ворота Верхнего города, производительность туземцев увеличилась втрое! Ров, отсекающий полуостров от материка, ниже уровня моря уже по всей длине и с каждым днем становится глубже! Осталось открыть две узкие дамбы, что сдерживают напор волн по обоим краям, — и ров затоплен! Только прикажи́те.
Виссбрук сел; на его пухлом лице сияла такая радостная улыбка, будто он сам все придумал.
В раскинувшемся внизу Верхнем городе началось утреннее песнопение. Взмывая над шпилями Великого храма, странный вой расплывался по всей Дагоске, проникая в каждое окно — даже в окна Цитадели.
«Кадия созывает народ на молитву», — определил Глокта.
Вюрмс недовольно скривил губы.
— Что, опять? Проклятые туземцы! Напрасно их пустили в храм! Черт бы побрал эти идолопоклоннические службы и дурные песни! У меня от них голова раскалывается.
«Только ради этого стоило вернуть храм местным», — Глокта ухмыльнулся и сообщил:
— Если Кадия доволен, вашу головную боль я как-нибудь переживу. Нравится вам это или нет, но без туземцев не обойтись, а они обожают петь. Лучше привыкайте. Или же намотайте на голову одеяло.
— А на меня эти звуки, должен признаться, действуют успокаивающе, — выслушав причитания Вюрмса, безмятежно проронил Виссбрук. — Глупо отрицать, что уступки наставника оказали на туземцев поистине волшебное действие. Люди Кадии помогли в короткий срок отремонтировать крепостные стены, поменять ворота и уже разбирают леса. Кстати, мы закупили камень для нового парапета, но — увы! — заминочка вышла: каменщики отказываются работать дальше бесплатно. Мои солдаты переведены на четверть жалованья, их моральный дух крайне низок. Мы слишком много задолжали, наставник. Ситуация аховая.
— Это точно! — сердито пробурчал Вюрмс. — Амбары набиты почти до отказа, в Нижнем городе вырыты два новых колодца. Все это обошлось безумно дорого. Мой кредит исчерпан. Торговцы зерном жаждут моей крови!
«Ну, не так страстно, как моей. Причем моей крови жаждут все городские торговцы до единого…»
— Они с такой яростью возмущаются, — продолжал Вюрмс, — что я не смею на люди показаться. Моя репутация на волоске, наставник!
«Можно подумать, у меня других забот нет, кроме как беспокоиться о репутации какого-то болвана», — мысленно съязвил Глокта и спросил:
— Сколько мы должны?
Вюрмс нахмурился.
— За воду, продукты и все остальное не меньше сотни тысяч марок.
«Сотня тысяч? Зарабатывать деньги торговцы пряностями любят, а вот тратить — им нож острый. Даже если Эйдер попытается помочь, то вряд ли наберет и половину суммы».
— Что у вас, генерал?
— Жалованье наемникам, земляные работы, ремонт крепостных стен, покупка оружия, доспехов, боеприпасов… — Виссбрук надул щеки. — В целом около четырехсот тысяч марок.
Глокта едва не подавился собственным языком. Полмиллиона?! Сумма поистине королевская.
«Даже если бы Сульт согласился выделить денег на оборону Дагоски, то вряд ли раскошелился бы на полмиллиона. Но он мне отказал… Что ж, и куда меньшие долги постоянно сводят людей в могилу».
— Продолжайте работу, несмотря ни на что. Обещайте, что угодно. Уверяю вас, деньги в пути.
Генерал, уже складывая бумаги в стопочку, заявил:
— Я делаю все возможное и невозможное, однако люди начинают сомневаться, что им заплатят.
Вюрмс выразился более откровенно:
— Нам больше не доверяют. Без денег мы ничего не сделаем.
* * *— Ничего, — пробурчал Секутор.
Иней печально покачал головой.
Глокта потер слезящиеся глаза и продолжил рассуждения:
— Итак, наставник инквизиции исчезает. Бесследно. Даже мокрого пятна не остается. Вечером он вернулся в свои покои. Запер дверь. А утром не отозвался на стук. Дверь взламывают, а в комнате…
«Ничего!» — Глокте подвернулось словечко, произнесенное Секутором, но новый наставник не произнес его.
— …Постель смята после сна, а тела нет. И ни малейших признаков борьбы.
— Ничего, — снова пробормотал Секутор.
— Какие факты нам известны? Давуст подозревал, что в городе плетется заговор. Что предатель собирается сдать Дагоску гуркам. Причем предатель — член городского совета. Скорее всего, он вычислил этого человека, и тот как-то расправился с излишне осведомленным наставником.
— Но кто?
«Ладно, зайдем с другой стороны».
— Если мы не можем найти предателя, сделаем так, чтобы он сам вышел на нас. Он хочет впустить гурков, нам нужно постараться удержать их за стенами города. Рано или поздно изменник себя выдаст.
— Рифкофано, — сказал Иней.
«Еще как рискованно! Особенно для наставника инквизиции Дагоски. Но выбора нет».
— Значит, будем сидеть и ждать? — спросил Секутор.
— Сидеть, ждать и сторожить крепостные стены. Еще нужно попытаться достать денег. Секутор, у тебя есть наличные?
— Были. Но я отдал их девчонке из трущоб.
— Эх! Жалко.
— Нисколечко. Вы бы знали, как она трахается! Просто огонь! Очень рекомендую, если вас, конечно, интересует…
Глокта поморщился от болезненного щелчка в колене.
— Какая трогательная история, Секутор! Не знал, что ты романтик. Я бы сложил балладу, если бы так отчаянно не нуждался в деньгах.
— Я могу походить, поспрашивать. Сколько нужно?
— Сущие пустяки. Скажем, полмиллиона марок?
Бровь практика взметнулась вверх. Он порылся в кармане и протянул Глокте на ладони жалкую горстку медяков.
— Двенадцать монет, — сказал он. — Я набрал вам лишь двенадцать монет.
