Стивен Кинг - Колдун и кристалл
— Да. — Его выговор по-прежнему казался странным для ее слуха. — Но ветер дует в этом направлении. — Он повернулся к Сюзан, и его губы разошлись в улыбке. Суровые черты смягчились, он стал похож на мальчика, которого давно ждала постель. — И я не думаю, что сегодня мы увидим Джона Фарсона. Вы со мной согласны?
Она улыбнулась в ответ:
— Если и увидим, мистер Диаборн, вы сумеете защитить меня от него?
— Несомненно, — он все улыбался. — но я защищал бы вас с куда большим рвением, если бы вы позволили называть вас по имени, которое дал рам ваш отец.
— Разрешаю, в интересах собственной безопасности. И полагаю, исходя из тех же интересов, я должна называть тебя Уилл.
— Совершенно справедливо и так изящно высказано. — Теперь он улыбался во весь рот. — Я… — И тут новый приятель Сюзан, который уже не мог оторвать от нее глаз, но продолжал идти, зацепился ногой за булыжник, выпирающий из пыли, и чуть не упал. Быстрый тихонько заржал и подался назад. Сюзан весело рассмеялась. Пончо сдвинулось, обнажив голую ножку, но она выдержала паузу, прежде чем поправить его. Он ей нравился, это точно. И не было в этом ничего дурного. Он всего лишь мальчик, не так ли? Когда он улыбался, она ясно видела, что он только год или два как перестал прыгать на стогах сена (мысль о том, что и она лишь недавно переросла эту игру, почему-то ее не посетила).
— Обычно я не столь неуклюж, — попытался оправдаться он. — Надеюсь, я тебя не испугал.
Отнюдь. Уилл, мальчишки в моем присутствии сбивают себе пальцы ног с тех пор, как у меня выросла грудь.
— Отнюдь. — Она вернула разговор в прежнее русло. Уж очень заинтересовала ее тема. — Так ты и твои друзья приехали по воле Альянса, чтобы определить, чем мы богаты, так?
— Да. И я уделил столько внимания нефтяному полю только потому, что среди прочего нам поручено сосчитать работающие нефтяные вышки.
— От этой обязанности я могу тебя освободить. Их девятнадцать. Он кивнул.
— Я у тебя в долгу. Но мы также должны определить… если сможем… сколько нефти выкачивают эти девятнадцать насосов.
— Неужели в Нью-Канаане так много нефтесжигающих машин, что эта величина имеет значение? И у вас еще есть алхимия, позволяющая превратить нефть в продукт, который используется в этих машинах?
— Этот агрегат называется не алхимией, а нефтеперегонной установкой, если я не ошибаюсь, и, по-моему, одна из них все еще работает. Но нет, избытка работающих машин у нас нет, однако в Зале Предков в Гилеаде еще горят лампы накаливания.
— Это же надо! — воскликнула Сюзан. Лампы накаливания и электрическую иллюминацию она видела только на картинках, но не вживую. В Хэмбри (в здешних краях они назывались «искрянки», но Сюзан полагала, что это те же лампы накаливания) последние уже два поколения как перегорели.
— Ты упомянула, что твой отец до самой смерти работал главным конюхом. Его звали Патрик Дельгадо? Ведь так?
Она пристально посмотрела на него, вопрос разом вернул ее к настоящему.
— Откуда ты знаешь?
— Его имя прозвучало на инструктаже. Нам поручено сосчитать коров, овец, свиней, быков… и лошадей. Из всей живности наиболее важны лошади. И все вопросы, касающиеся лошадей, нам порекомендовали задавать именно ему. Мне очень жаль, что он ушел в пустошь, пройдя тропу до конца, Сюзан. Ты примешь мои соболезнования?
— Да, и с благодарностью.
— Несчастный случай?
— Да. — Она надеялась, что в голосе ясно звучало ее желание: давай оставим эту тему, больше не спрашивай.
— Позволь мне быть с тобой откровенным. — Вот тут Сюзан показалось, что впервые она уловила фальшь в его голосе. А может, разыгралось ее воображение. Она не так много и знала, на что тетя Корд указывала ей чуть ли не ежедневно, но ей представлялось, что те, кто говорит: Позволь мне быть с тобой откровенным, могут не моргнув глазом заявить, что дождь падает с земли на небо, деньги растут на деревьях, а детей приносит аист.
— Конечно, Уилл Диаборн, — чуть суше, чем раньше, ответила она. — Некоторые утверждают, что честность — лучшая политика.
Он с сомнением посмотрел на Сюзан, потом улыбнулся. Опасная у него улыбка, подумала Сюзан. Как трясина. Зайти легко, выйти — куда как труднее.
— Идеи объединения в эти дни не очень популярны в тех феодах, которые входят в Альянс. В этом одна из причин того, что с Фарсоном еще не покончили. Потому-то и возросли его устремления. Он прошел долгий путь, и уже не тот грабитель, что орудовал на дорогах Горлана и Десоя. И он пойдет еще дальше, если вера в Альянс не возродится. Может, доберется и до Меджиса.
Она и представить себе не могла, с какой стати Благодетелю может понадобиться ее маленький сонный городок в захолустном феоде, граничащем с Чистым морем, но предпочла промолчать.
— Но дело в том, что нас послал не Альянс, — продолжил Уилл. — И мы проделали столь долгий путь не для того, чтобы считать коров, нефтяные вышки и гектары обрабатываемой земли.
Он помолчал, глядя себе под ноги, словно боялся вновь споткнуться, рассеянно поглаживая длинную морду Быстрого. Она подумала, что он смутился, что ему стыдно.
— Нас послали наши отцы.
— Ваши… — тут она все поняла. Шалопаи, вот кто они такие, их отослали с надуманным поручением, по существу, отправили в ссылку. Она догадалась, что настоящая работа у них в Хэмбри одна — восстановить запятнанную репутацию. Что ж, подумала Сюзан, этим и объясняется его опасная улыбка, не так ли? Остерегайся его, Сюзан. Он из тех, кто сжигает мосты и переворачивает почтовые телеги, чтобы потом продолжать развлекаться как ни в чем не бывало. И толкает его на это не злоба, а мальчишеская беззаботность. Тут ей на ум вновь пришла старая песня, которую она пела, а он насвистывал.
— Да, наши отцы.
Сюзан Дельгадо в свое время тоже откалывала номера (один, два, а может, и две дюжины), так что слова Уилла Диаборна вызвали у нее не только настороженность, но и сочувствие. А также интерес. Плохиши обычно забавны… до определенной степени. Вопрос в том, насколько плохи Уилл и его дружки.
— Набедокурили? — спросила она.
— Набедокурили, — согласился он мрачным голосом, но глаза у него посветлели. — Нас предупреждали. Да, еще как предупреждали. Но… мы слишком много пили.
И лапали девок той рукой, что не держала кружку пива? Этот вопрос не могла задать в лоб ни одна добропорядочная девушка, но он не мог не прийти в голову.
Теперь улыбка, которая затеплилась в уголках рта, исчезла.
— Мы перегнули палку, и веселье закончилось. Только дураки доходят до такого. Как-то ночью мы устроили скачки. Безлунной ночью. После полуночи. Все мы крепко выпили. Одна из лошадей угодила копытом в норку суслика и сломала ногу. Ее пришлось пристрелить.
