Ольга Куно - Невеста по завещанию
— Ха! С неё станется, — возразил Дамиан, но от двери всё-таки отошёл.
— Может, выставить снаружи стражу? — задумчиво предложила я.
— И что, по-твоему, это ЕЁ остановит? — безнадёжно фыркнул он.
Я сжала губы, вынужденная согласиться с его позицией. Представить себе какого-то несчастного солдата — да что уж там, даже целый гарнизон! — останавливающим Камиллу, было достаточно сложно.
Дамиан со стоном рухнул на кровать, заложил руки за голову и прикрыл глаза. Я подошла, села рядом и ободряюще потрепала его по плечу. Он открыл один глаз и взял мою руку.
— Знаешь, пожалуй, за такую гениальную идею я мог бы на тебе жениться.
Я рассмеялась.
— Поздновато ты спохватился.
Дамиан принял сидячее положение, по-прежнему переводя дыхание.
— Уж прости, но эту ночь мне придётся провести у тебя, — предупредил он, разводя руками.
— Да уж догадываюсь.
Не могу сказать, чтобы меня это так уж сильно тревожило: те времена, когда я боялась Дамиана, давно прошли.
— Скажи, а твоя мать… она завтра в какое время уедет? — с некоторым беспокойством осведомилась я.
— О, на этот счёт можешь не беспокоиться, — твёрдо заверил он. — Встаёт она поздно, а дорога предстоит неблизкая. И я распоряжусь, чтобы карету подали своевременно.
Я хмыкнула: последнее отчего-то сомнений не вызывало.
— Кстати, — прищурился Дамиан, — это была неожиданная шутка насчёт Совета Жрецов.
— Это не шутка, — возразила я.
На это он ничего не сказал, но вопросительный взгляд красноречиво требовал объяснений.
— А что, у тебя есть какие-то тёплые чувства к этому жрецу? — поинтересовалась я.
— Нет.
Его ответ прозвучал более, чем уверенно.
— Так в чём же тогда проблема?
— Проблемы нет, — качнул головой Дамиан, глядя на меня с интересом. — Просто мне любопытно, как и почему это пришло тебе в голову.
— Ну, это ты у нас безбожник, — легкомысленно пожала плечами я, плюхаясь в кресло. — А я — уважаемая дочь Триады, вышедшая из лучшего пансиона страны, да ещё и с отличными рекомендациями. Так что могу и написать в совет. Завидно?
— Ничуть, — со смешком возразил он.
— Кстати! Дай мне хотя бы прочитать эти рекомендации! — воскликнула я.
— Зачем это? — рассмеялся Дамиан.
— Как это зачем? Хочу почитать, как про меня пишут что-то хорошее.
— Зазнаешься, — отклонил просьбу он.
— Вовсе нет!
— Ты уже начала!
— Когда это?
— Дай-ка припомнить. "Уважаемая дочь Триады"?
— А что тут такого? — возмутилась я, упирая руки в бока.
— Например, то, что у тебя муж — безбожник, а ты вместо того, чтобы наставить его на путь истинный, во всеуслышание защищаешь его перед жрецом.
— Ладно, уговорил, — грозно кивнула я. — Сейчас начну наставлять на путь истинный. Знаешь, какое средство лучше всего для этого подходит?
— Молитва? — с сомнением предположил Дамиан.
— Нет! Что-нибудь тяжёлое, вроде канделябра!
Я замахнулась на него вышеупомянутым предметом. И в этот момент в дверь громко постучали.
Мы замерли, как были. Я с канделябром в поднятой руке, Дамиан — отклонившись в сторону, готовый к самозащите. Всякая тень улыбки слетела с его лица, в глазах снова поселился холод, а зубы сжались.
— Детки, вы не заняты? — проникновенно спросил из-за двери нежный материнский голос. — Сынок, ты забыл дать мне книгу. Я всё жду и жду. Дай, думаю, сама зайду, попрошу.
Дверная ручка дёрнулась, но замок делал своё дело. Я медленно опустила руку с канделябром, неожиданно ощутив всю его тяжесть.
— Да, матушка, мы заняты! — резко сказал Дамиан.
Впрочем, судя по озверелому взгляду, которым сопровождались эти слова, равно как и по гневно раздувшимся ноздрям, на эффективность такого ответа он не рассчитывал.
— Ну, я ведь только на минуточку зайду, и всё, — невозмутимо ответили из-за двери.
Дамиан с рычанием устремился ко входу.
— Стой! — Моя раскрытая ладонь упёрлась ему в грудь, останавливая на полпути. — Я сама её выпровожу.
— Ты?
Сперва он посмотрел на меня скептически, но затем отступил и развёл в стороны кисти рук, дескать, дерзай.
Я метнулась к шкафу. Встала на цыпочки, шаря рукой по полке, на которой хранились ночные рубашки. Обычно мне туда лазить не приходилось: Мэгги сама каждый вечер клала мне на постель свежую рубашку. В руку ткнулось нечто странное на ощупь. Подтянув предмет гардероба поближе к краю полки, я с удивлением опознал в нём давешний сиреневый чулок. Видимо, что делать с этим бельём, горничные не решили, у меня спросить не осмелились, и потому засунули на полку до лучших времён.
Идея созрела в моём неблагочестивом мозгу быстро. Я отыскала под прочими рубашками ту, которую мне когда-то подготовили для брачной ночи и которую я так ни разу с тех пор и не надела. Используя дверцу шкафа как ширму, за которой можно было спрятаться от Дамиана, я сняла с себя платье и всё остальное, а взамен натянула кружевную ночнушку и чулки.
Боги, простите меня, я знаю, что совершаю страшный грех, с какой стороны ни посмотри… Надеюсь, искреннее раскаяние спасёт меня от демонов. Всё-таки я действую в интересах своего мужа, а это же не грешно?
На долгие размышления времени не было: стук в дверь повторился и был на этот раз ещё более настойчивым. Захлопнув дверцу шкафа, я под взглядом совершенно ошарашенного Дамиана метнулась к книжным полкам в поисках нужного тома. А уж потом, с книгой в руке, пошла открывать.
Я распахнула дверь с самой приветливой улыбкой, какую только была способна изобразить. Но моё гостеприимство отчего-то возымело прямо противоположный эффект. Камилла замерла на пороге с открытым ртом. Казалось, что и её слова, мгновение назад готовые сорваться с языка, застыли в воздухе. Я радостно протянула ей книгу.
— Вот, матушка, трактат по естествознанию, как вы и просили. Может быть, вас ещё какая-нибудь литература интересует?
Камилла инстинктивно взяла книгу в руки, но вес последней словно явился для неё неожиданностью, и трактат упал женщине на ногу. Она подскочила, а я услужливо наклонилась, предоставляя свекрови на обозрение совсем уж непристойное зрелище. И вновь протянула ей книгу с радушной улыбкой на лице.
Камилла, которую боль слегка вернула к действительности, заглянула в комнату. Я последовала её примеру. Как оказалось, Дамиан успел к этому моменту стянуть с себя рубашку, и теперь возлежал на кровати, нагой по пояс. В руке он держал тот самый канделябр, которым совсем недавно замахивалась я. Вытянув в нашу сторону руку с канделябром, он, тоже вполне радушно, осведомился:
