Терри Гудкайнд - Второе Правило Волшебника, или Камень Слёз
— А кем он был до того, как твоя мать коснулась его?
— Королем Галеи. Его звали Вайборн Амнелл.
Приподнявшись на локте, Ричард удивленно взглянул на нее:
— Король? Твой отец был королем?
Ее лицо непроизвольно приняло бесстрастное выражение: оно превратилось в маску Исповедницы.
— Мой отец был мужем Исповедницы. И более — никем. Когда мама тяжело заболела, он буквально обезумел. В конце концов волшебник и лекарь, которые ухаживали за ней, сказали, что они бессильны противостоять духам, которые призывают ее к себе, и скоро она должна покинуть мир живых. Услышав это, отец издал ужасный вопль и, перерезав себе горло, рухнул мертвым.
Ричард посмотрел ей в глаза:
— Прости. — Он наклонился и поцеловал ее в лоб. — Прости, Кэлен.
— Это было давно.
Ричард снова лег на спину и сорвал еще одну травинку.
— И все же, учитывая происхождение, ты, наверное, принцесса, королева или что-нибудь в этом роде?
Кэлен улыбнулась его представлению о мире, в котором она прожила всю жизнь.
— Нет. Я — Мать-Исповедница. Дочь Исповедницы — это дочь Исповедницы, а не дочь своего отца. — Сказав это, Кэлен почувствовала себя неловко. Отец не виноват, что ее мать коснулась его своей властью. — Хочешь я расскажу тебе о нем?
— Конечно. Все-таки ты и его дочь, а я хочу знать о тебе все.
Кэлен задумалась на мгновение, не зная, как он воспримет следующие ее слова.
— Видишь ли, до того, как моя мать коснулась его своей властью, мой отец был супругом королевы Бернадины.
— Твоя мать отняла мужа у другой женщины?
Кэлен чувствовала на себе его взгляд:
— Все не так, как тебе представляется. Этот брак был скорее политическим соглашением. Мой отец был воином, он был великим полководцем. Он обвенчал свои земли с владениями королевы Бернадины, в результате чего возникла нынешняя Галея. Он сделал это ради своих подданных, ибо под властью единого короля Галея смогла противостоять более могущественным соседям. Королева Бернадина правила мудро, и люди уважали ее.
Выходя замуж, она тоже думала не о себе, а о своих подданных. Они с отцом не любили друг друга, но подарили Галее сначала дочь, Цириллу, а потом сына — Гарольда.
— Значит, у тебя есть сводные брат и сестра?
Она пожала плечами:
— Можно сказать и так. Но не в том смысле, какой ты вкладываешь в эти слова. Я — Исповедница, а не узелок в паутине королевской власти. Естественно, я встречалась и с сестрой, и с братом. Они неплохие люди. Цирилла сейчас — королева Галеи. Ее мать умерла несколько лет назад. А принц Гарольд командует армией, как когда-то его отец. Они не воспринимают меня как родственницу. Я — Исповедница. Мое дело — магия.
— А твоя мать? И вообще, как это все началось?
— В то время она только-только стала Матерью-Исповедницей. Ей нужен был сильный мужчина, способный подарить ей здоровую дочь. Она слышала, что королева несчастлива в браке, и решила поговорить с ней. Королева Бернадина честно призналась, что не любит мужа и изменяет ему. Однако она уважала его как воина и как политика и не желала, чтобы моя мать забрала его с помощью магии. Но пока моя мать раздумывала, как быть в такой ситуации, Вайборн застал супругу в постели с любовником. Он чуть ее не убил. Услышав об этом, моя мать вернулась в Галею и решила все проблемы по-своему. У Исповедниц бывает много поводов для опасений, но чересчур вспыльчивый муж не относится к их числу.
— Должно быть, трудно жить с человеком, которого не любишь.
Она улыбнулась и потерлась лицом о его плечо:
— Всю жизнь я была уверена, что у меня никогда не будет любимого человека. Жаль, что моей матери не удалось узнать, как это прекрасно.
— А как ты сама относилась к тому, что у тебя такой отец?
Кэлен ответила не сразу.
— Он казался мне странным. Бесчувственным ко всему, что не касалось моей матери. Она требовала, чтобы он больше времени проводил со мной и учил меня тому, что знает сам. Он выполнял ее требования с удовольствием, но это удовольствие относилось к ней, а не ко мне… А учил он меня тому, что знал лучше всего: войне. Учил тактике и стратегии, учил тому, как можно вырвать победу у превосходящего численностью противника, учил, как выжить и победить, пользуясь собственными мозгами, а не только правилами. Мать иногда наблюдала за нашими занятиями. Отец то и дело посматривал на нее и спрашивал, верно ли он меня учит. Она отвечала ему, что да; я должна была знать о войне все. Мать надеялась, что эти сведения мне никогда не пригодятся, но в случае чего помогут остаться в живых. Отец учил меня, что самое главное качество воина — безжалостность. Он говорил, что не однажды побеждал только потому, что был безжалостен. Он говорил, что страх — сильнейшее оружие, и полководец должен уметь посеять страх в сердцах врагов. То, чему он научил меня, действительно мне пригодилось. Я выжила, в то время как другие Исповедницы погибли. Потому что, когда было нужно, я убивала. Отец научил меня не быть слишком разборчивой, когда речь идет о выживании. За это я люблю его и ненавижу одновременно.
— Что ж, я благодарен ему за уроки, которые он тебе преподал. В том, что ты сейчас со мной, есть и его заслуга.
Кэлен склонила голову, наблюдая за птичкой, удирающей от ворона.
— То, чему он меня учил, само по себе не является ужасным. Ужасны те, кто вынуждает нас делать это ради того, чтобы остаться в живых. Отец никогда не вел несправедливых войн. Он вступал в бой только в том случае, если не было другого выхода. И боюсь, нам пора тоже задуматься о том, как выжить.
— Ты права, — ответил он, обнимая ее. — Сидя здесь, мы похожи на мишени: мы ждем того, что случится с нами, так же, как они ждут, когда в них вонзится стрела.
— А что, по-твоему, мы должны делать?
Ричард пожал плечами:
— Не знаю. Знаю только, что, сидя здесь, мы рано или поздно получим свою стрелу. Рано или поздно сестры вернутся. Но зачем их ждать? У меня нет ответов на все вопросы, но и бездействием мы ничего не добьемся.
Она сунула руки под мышки, чтобы отогреть замерзшие пальцы.
— А Зедд?
Ричард кивнул:
— Если кто-то и знает, что нужно делать, так это Зедд. Мы должны отправляться к нему.
— А головные боли? Что, если они обрушатся на тебя по дороге? Что, если они еще усилятся, а Ниссел рядом не будет?
Он помрачнел:
— Не знаю. Но мы должны попытаться. Это единственный шанс.
— Значит, отправляемся немедленно, пока тебе не стало хуже. Нет смысла ждать, пока случится еще что-нибудь.
— Да. Но прежде нам нужно сделать еще кое-что. Кое-что важное.
Кэлен непонимающе уставилась на него:
