Ясолелори-Миртана-Арья (СИ) - Колибри Клара

-- Ох, отыграется он теперь на мне!.. - Вот так вздыхала Арья, когда выходила из-за свадебного стола. Ничуть не менее грусти было в мыслях, когда поднималась за мужем по ступеням в дом Альта. А там и порог опочивальни, для них приготовленной, пришлось переступить.

Однако Волк не взял ее на руки и не перенес через тот самый порог. Это должно было о чем-то сказать? А вот у других девушек на свадьбе она ни один раз видела именно такое. И молодые в тот момент улыбались и смеялись, в общем, выглядели счастливыми, хоть и немного смущенными. А они с Гасбери? О смущении речи не было даже у нее. И это потому, что совсем не интимные ласки и прочее приходило в голову. Да и что там эта первая брачная ночь, ей вся жизнь теперь виделась очень даже мрачно. Ну, а он точно юнцом восторженным не был. И таких крестьянок, да что там, столичных девушек у него, наверное, перебывало не счесть. И если бы не поднимающийся страх перед расплатой за все содеянные дерзости, то возможно задумалась бы, а какая она у него по счету вообще была. Но не в тот момент. Сейчас она принялась озираться, как бы искать спасение в окружающей обстановке.

А глаз ее цепляться начал за всякую ерунду. Например, за развешанные по всей комнате нарядно расшитые рушники, и за ветки с тяжелыми алыми гроздями рябины, поставленные в несколько кувшинов. У других-то новобрачных она наблюдала ранее цветы в горницах и в спальне, но конечно, откуда их взять, сейчас же было начало зимы. Ни о каких живых растениях не могло быть и речи. Вон, снег уже успел лечь, и ветер даже листья все с деревьев сорвал. А сушеная трава в спальне наблюдалась. Как без нее? И от сглаза убережет, злых духов отпугнет, здоровье принесет. Вот и витали в воздухе запахи полыни, зверобоя, мяты, одолень-травы. А еще над широкой кроватью, убранной выбеленными холстами с кружевным кантом, развесили шатром шелковые ленты. Их было много, и всех почти цветов. Получилось ярко. Наверное, даже слишком, на ее вкус.

И только так подумала, как почувствовала, как муж прикоснулся к ней, чтобы снять с плеч шубу. Оглянулась на него, а сам он свою бобровую шубу, оказалось, скинул. И камзол тоже уже лежал сверху на сундуке при входе. И Гансбери был совсем близко и в одной шелковой рубахе, что успел вытащить поверх брюк. Непривычный такой его вид. Хотя нет, это касалось только одежды, а лицо по-прежнему было сосредоточенное и серьезное. И глаза его на нее смотрели строго. Будто предупреждали о чем-то. Например, чтобы вела себя послушно.

А она, что? И не собиралась нисколько оказывать сопротивление его действиям. Понимала, что ничего хорошего этим не добилась бы. Хотел муж сам ее раздеть -пожалуйста. Только вот в одной нижней рубахе стоять перед ним и смотреть, как развязывал на себе брюки, сделалось все же неловко. И Гансбери тут надумал, что место ей уже было не на холодном полу, а в постели. Сгреб в охапку и положил поверх покрывала в самый центр. А как сделал это, так сразу не отстранился, чтобы дальше раздеться, а остался нависать, опираясь на прямые руки. И стал на нее смотреть. Долго рассматривал. Сначала лицо. И не было понятно, что хотел в нем рассмотреть. Потом взглядом стал спускаться ниже. Не понравилась рубашка, и задрал ее вверх, оголяя ноги. Но это не удовлетворило, поэтому одним порывистым движением стащил ее с нее через голову совсем. Вот теперь его взгляд изменился, стал тягучим, обволакивающим, и глаза совсем почернели.

Но только смотреть на ее нагое тело мужу не было долго интересно. Он принялся ее обнюхивать. Каждый сантиметр кожи. Вот об этом Арье никто ранее не рассказывал. Ни одна из бывших знакомых невест. Про то, что мужья любили их трогать и гладить и сжимать, и тоже везде, об этом говорили. А Гансбери помимо этого, оказалось, любил нюхать. И, по всей видимости, запах ему нравился. И даже очень. Вон, как глаза начали искрить. И движения его рук стали активнее.

- Я говорил тебе, что ты пахнешь полевыми травами и цветами? - Спросил он хрипло, и не дожидаясь ответа, так и впился в губы.

Она хотела ответить, что да, говорил. И желала добавить, что и его запах уже знала: аромат векового хвойного бора. Да только в горле что-то не так вышло, замешкалась, а дальше уже не до того стало - начались его поцелуи. И были они разные, и должна была сознаться, что не все нежные. И определенно в них было одно - все пришлись по вкусу. А еще будили странные чувства. Раньше такие не испытывала. От одних бросало в жар, другие холодили. От некоторых тело напрягалось и хотело выгнуться дугой, а потом все менялось, и наступала расслабляющая слабость. И еще эти мужские руки. Они были очень уверенными. И когда по-хозяйски раздвинули ей ноги, Арью это нисколько не напрягло.

И вот они одно целое. И был момент, когда муж стал выглядеть безумным. Все так, но и ее довел до похожего состояния. В другом случае, разве стала бы она так за него хвататься и цепляться, и, вроде бы, даже расцарапала. Она и поранила его, Черного Волка. Он же, похоже, этому только радовался.

-- Арья, Арья!.. - Прохрипел это имя в самый последний момент. И затем обдал ее жаром уже изнутри. - Ну, вот! - Прижался на миг всей своей тяжестью к ее распластанному телу, а губами к уху, чтобы это прошептать. - Теперь ты точно, моя. И как, скажи-ка, твое родовое имя, жена? Ты же понимаешь, что я теперь имею все права на тебя...

Тут Гансбери привстал и переместился, чтобы освободить ее от тяжести своего тела. А еще он взял один из рушников и вытер им свое семя с себя и нее.

-- Ну! Я жду. Теперь у тебя не может быть от меня тайн.

- Ясолелори-Миртана-Арья. - Сказала и попыталась отодвинуться, но мужчина не дал, положив ей на живот тяжелую ладонь. Положил, а потом в задумчивости принялся его гладить.

- Хм! Цветочек мой, вьюнок яркий. Оказалось, что еще и счастье, и ясное летнее утро. Так? А как называла тебя мать?

- Лори. - Произнесла чуть слышно. Зарекалась же произносить снова это имя, да вот как оно все получилось. Мужу не ответить, не имела права.

- Лори... -- Он как прислушивался к звучанию. - Лори. Мне нравится. Так и стану тебя звать наедине...после того, как родишь нашего первого сына. А сделаю его тебе в первую же течку. Сама понимаешь - контракт. Его надо исполнять теперь. И тебе, и мне. Ну, а сейчас просто получу от тебя удовольствие, Арья. Ты же не будешь против, чтобы утолить мое новое желание. А я снова хочу тебя, жена.

И Гансбери недвусмысленно заскользил рукой по ее бедру.

-- Но ты же хотел призвать в спальню свидетелей. А сейчас...

- Успею. - И он закрыл ей рот новым поцелуем.

А во дворе продолжался свадебный пир. Не смотря, на усилившийся ветер. Да народу, похоже, уже любая непогода была бы безразлична. Хмель всех веселил, грел, развязывал языки, толкал в хороводный круг, а некоторых подтолкнул к кострам, внушив желание через них прыгать. Веселье продолжалось. И как иначе, если бочки, привезенные волками, еще не опустели до конца. Да и лисы расщедрились и выпивку добавили. А еще над одним из костров готовили целую тушу бычка. От него шел одуряюще аппетитный запах. И это тоже добавляло веселья. А рыжие девушки лисьего клана начали бросать вполне красноречивые взгляды на гостей. Особенно на тех троих, которым их альфа назначил жить и служить в поселке три года. Это же новые женихи! Не весело ли такое сознавать? А двум молодым волкам такое внимание нравилось, да и третьему, что был несколько старше, но тоже теперь должен был остаться здесь на службе, пришлось по душе. Вот и захороводили они трех молодок...

И тут из дома Предводителя послышался крик. Голос принадлежал невесте. Прозвучал он коротко, но успел передать сильную боль. И веселый шум на дворе как по команде прекратился. Народ замер, но лишь на мгновение. А потом толпа разом хлынула к дверям в избу. На крыльце случилась давка, в распахнувшейся двери тоже. И хоть все без исключения были во хмелю, но волки, в отличие от лис, в спальню к молодоженам ворвались первыми и с оружием. А там все увидели следующее...