Здесь, на знакомых тротуарах... (СИ) - Кащеев Денис Георгиевич

Иван взял ту со стола, повертел в руках – кредитка как кредитка, ничего особенного. Имя и фамилия – его, указан срок действия – все как положено.

– Если понадобится разом потратить превышающую лимит сумму – обычно это возможно, но по отдельному заявлению, – добавил между тем Соловей.

– И кому это заявление писать? – почти машинально осведомился юноша.

– Мне. Или тому, кто сменит меня в банке – а такое скоро может случиться. Но рассматривать ваше заявление так или иначе будут там, – многозначительно указал он глазами на потолок.

– И кто? – с любопытством спросил Иван. И предположил: – Кащей? – этот вроде как раз сидит аж на 66-м этаже – уходя от Бессмертного, юноша обратил внимание на соответствующую табличку у лифта.

– Выше, – обронил Разбойник – таким тоном, что дополнительно уточнять Иван ничего не стал.

В этот момент отпустило Олю.

– Извините… – в своей манере выдала она, убирая руку. – А соринка все висит! – заметила затем. – Можно я ее все-таки сниму?

– Ну, сними, – слегка подался в ее сторону юноша.

Пальцы бывшей статуи аккуратно коснулись его волос.

– Все, – кивнула девушка через секунду, снова их отводя. – Хоть в чем-то – да полезна, – добавила невесело.

– Спасибо, сам бы я не скоро заметил, – поблагодарил ее Иван. Оля тут же повеселела. – И вам спасибо, – сказал юноша уже Соловью, пряча кредитку в карман рубашки.

– Не за что, – доброжелательно кивнул ему Разбойник. – Собственно, на этом официальная часть моего визита завершена, – заявил он затем, но подняться из-за стола не поторопился и теперь. Вместо этого продолжил: – Если позволите, молодой человек, у меня есть к вам личный, в некоторой степени, возможно, деликатный вопрос.

– Какой? – подобрался Иван, заподозрив долгожданный подвох.

– Скажите, что вы знаете о своем отце?

– Ах, вы про это… – ожидавший чего-то куда более стремного, разом расслабился юноша – вот уже много лет, как данная тема перестала быть для него больной. – Да почти что ничего, – пожал он плечами. – Когда был совсем маленьким, мама говорила, что он – космонавт, типа, где-то там в небе летает, предлагала ему помахать. Одно время в детском саду мне все даже завидовали по этому поводу… Потом она плавно переключилась на версию, что в отряд бравых покорителей орбиты папашу так и не перевели, хотя якобы и собирались – был, типа, обычным летчиком и разбился. Еще до моего рождения. А потом вопрос как-то сам собой замялся. Думаю, он маму просто бросил – и да, улетел куда-то в неизвестность на третьей космической скорости. Не уверен даже, что отчество у меня в паспорте – Максимович – настоящее, а не вписали по деду, маминому отцу. Не случайно, вон, в ваших темных кругах меня Варвариным сыном величают!

– Последнее тут как раз ни при чем, – задумчиво покачал головой Соловей. – Это просто такая старая традиция. Были времена, когда достоверно можно было определить лишь мать ребенка – по ней его и называли. Сам я тех ветхих реалий уже не застал, но другие – Кащей, Яга, Птица Сирин, Кот Баюн и им подобные – тогда уже жили, ну и привыкли. В общем, нет, – заключил он. – Отчество у вас, молодой человек, как раз самое что ни на есть настоящее.

– Ну и фиг с ним, – равнодушно обронил Иван. – Мне, в общем-то, плевать.

– И вы не хотели бы встретиться со своим отцом, если бы такая возможность вам вдруг представилась? – вкрадчиво поинтересовался Разбойник.

– Нет, – не задумываясь, отрезал юноша. – Получи я такое предложение лет в двенадцать-тринадцать – ухватился бы за него обеими руками и ногами, – помедлив, пояснил он – чтобы немного смягчить, возможно, излишнюю резкость этого «нет». – Но теперь – все, поезд ушел и рельсы разобрали. Все эти годы отец меня не искал – с чего я теперь стану?

– А если я вам скажу… – начал его собеседник.

– Что-то вроде «Люк, я твой отец!»? – перебил его Иван, осененный внезапной догадкой.

– Нет, Навь миловала! – задорно рассмеялся Соловей. Юноша облегченно выдохнул. – Я всего лишь собирался рассказать, что у вашего отца есть еще один ребенок – не от Варвары Максимовны, от другой женщины. Это дочь. То есть ваша единокровная сестра.

– Тоже, очевидно, совершенно чужой мне человек, – заявил Иван – правда, куда менее уверенно, нежели прежде. Почти родная сестра – это, может быть, даже любопытно…

– А еще добавлю, что она сейчас в беде, – и не думал тем временем останавливаться на достигнутом Разбойник. – В большой беде!

– Мне кажется, вы сейчас пытаетесь втянуть меня в какую-то авантюру, – нахмурился юноша.

– Отнюдь! Просто сообщаю факты. Вот, кстати, фото вашей сестры, – ткнув пальцем в извлеченный из кармана пиджака телефон, Соловей развернул гаджет экраном к собеседнику.

– Я же сказал, мне это не… – демонстративно отмахнулся было Иван… И тут осекся: с фотографии на него смотрела Маша. – Да ладно!

– Марья Максимовна Бельская – именно Марья, а не Мария, – торжественным тоном представил девушку на экране Разбойник. – Она же – Жар-Птица. И она же – ваша сестра по отцу.

– Правда? – оживилась тут Оля. – Ваша сестра – Жар-Птица? Семен Романович мне тут о ней немного рассказывал, но не говорил, что это ваша сестра!

– Да не, ерунда какая-то… – ошарашенно пробормотал юноша.

– Справку аналитического отдела банка о вашем родстве с Марьей Максимовной я сбросил вам на почту – с приложением копий всех доступных доказательств, – заявил Соловей. – Проглядите на досуге. Но каждому, кто хоть немного в теме, тут и без метрик с выписками все более или менее очевидно. Герой-проводник и Жар-Птица просто не могут быть друг другу чужими по крови! Обычно они и воспитываются в одной семье, но тут вам выпал несколько иной жребий – что ничего по сути не меняет!

Хм… То-то при первой встрече Яга расспрашивала его о братьях и сестрах – и удивилась, что тех не имеется! Что там она тогда сказала? «Так тебе проще будет» – нечто вроде этого… Ну да, родную сестру он бы, конечно, к Яге не повел! Хотя стоп: тогда ведь он верил, что это в Машиных интересах! Так что тоже не факт…

– Еще один довод, – продолжил тем временем Разбойник. – Почему, вы думаете, Ольга, – кивнул он на девушку, – пришла именно к вам?

– Сирин сказала, что она среагировала на силу Жар-Птицы в моем рюкзаке, – припомнил Иван. – Наверное, второпях я неплотно закрыл суму. Хотя мне казалось, что сделал все как следует…

– Так наверняка и было – сделали, – веско подтвердил Соловей. – И Ольга почувствовала не саму Жар-Птицу, надежно укрытую в суме, а вашу кровь! Родственную крови Марьи.

– Я так и знала, что все у нас с вами было не случайно! – пылко воскликнула бывшая статуя.

– Вы сказали, что Маша в беде, – поспешил между тем вернуть беседу немного назад юноша. – Но разве это так? От Яги я ее спас – теперь она в безопасности, у Кащея…

– У Кащея – и это ли не беда? – насмешливо хмыкнул Разбойник.

– Ну, суп из нее там вроде варить не собираются!

– Не собираются, в Москва-Сити предпочитают немного иные методы, – и не подумал возражать Соловей. – Вот только Жар-Птицы очень плохо переносят неволю! Как бы ни была просторна и комфортна золотая клетка, дольше года они в ней не выдерживают, погибают! Все, что нужно Кащею, он из нее за это время вытянет – а потом ваша сестра умрет!

Твою ж налево!..

– И что вы мне предлагаете? – набычился Иван.

– Я ничего не предлагаю, я лишь оглашаю бесспорные факты, ранее вам неизвестные, – заявил Разбойник. – Просто чтобы вы их знали. Марья-Жар-Птица – ваша сестра, и она в беде. Как хотите, так теперь с этим и живите. И на этом у меня все. Честь имею, молодой человек! – вот теперь он встал из-за стола. – Приятно было познакомиться! Ольга, счастливо оставаться!

– До свидания, Семен Романович! – простодушно улыбнулась ему та.

В свою очередь юноша на автомате пожал гостю поданную на прощание руку, и Соловей направился к выходу.

Глава двадцать девятая

Иван