Юрий Горюнов - Призрак нереального (сборник)
— И как ты к этому, и ко мне относишься?
Она смотрела ему в глаза. Он скорее прочитал по ее губам, чем услышал:
— Как и прежде. Я люблю тебя.
— Ты серьезно?
— Такими вещами не шутят. Я и в клуб ходила, чтобы встретить тебя, а сейчас мне там делать нечего. Там нет тебя.
— И что теперь?
Она пожала плечами, мол, я сказала, и мне стало легче. А ты поступай, как думаешь.
— Выходи за меня замуж, если тебе не страшно сразу получить двух мужчин в семью, — решился он на второй значимый шаг за последнее время. Он вдруг понял, что все это время воспринимал ее как хорошую знакомую, и лишь сейчас, когда она смотрела ему в глаза, почувствовал, что она та, что ему нужна. Куда смотрел раньше? А может быть, так было надо. Любил ли он ее? А что такое любовь? То, что он чувствовал сейчас, и была, возможно, любовь. Ему не нужна была просто женщина для воспитания мальчика, ему нужна была она, Анжела. Это он понял и не хотел ее терять.
— Ты же меня не любишь.
— Полюблю. Поверь. Я тебя знаю и себя тоже. И к тебе отношусь, как к никакой другой женщине среди живущих.
— Так предложение мне еще никто не делал.
— Ты хочешь подумать? Поговорить с родителями?
— Родители примут мое решение. Нет, мне не надо думать. Я согласна, но с одним условием.
— Каким? — удивленно спросил он.
— Не пугайся. Я хочу поехать забирать нашего сына вместе.
— Согласен.
Н.Новгород 2012 г.
Между светом и тьмой…
Глава 1. Обращение
«Господи! Если ты реально существуешь, то зачем ты создал мир, в котором столько жестокости, несправедливости! И У тебя же было время. Были иные возможности и время, чтобы не торопиться. Если ты есть, то почему не исправишь этот мир? Зачем ты поторопился и создал его за шесть дней. Что можно сделать хорошего такой величины за столь короткий срок. Неужели не найдется никого, кто осмелится и сможет вызвать тебя на суд человеческий», — эти причитания я услышал не в надрывном крике, когда человек переживает постигшее его горе, когда все кажущееся разумные действия предприняты и остается уповать только на чудо, на Всевышнего, что он услышит этот одинокий крик души в общем хоре голосов взывающих к нему.
Все это я услышал совершенно случайно. Я сидел на скамейке станции метро в ожидании состава. Это была малолюдная станции, где большой поток пассажиров был только в час пик, но в это время рабочий день уже давно закончился, и платформа была практически пуста, лишь отдельные пассажиры, как и я, по только им, ведомым причинам, оказавшиеся здесь, тихо стояли, или сидели в молчаливом ожидании, погруженные в свои мысли. В этой тишине я отчетливо услышал бормотание рядом. С интересом и украдкой чуть повернув голову, чтобы было не так явно заметно, я посмотрел, откуда раздался голос и увидел, что это разговаривает моя соседка по скамейке. «Чего только не слышишь, когда пользуешься общественным транспортом, — промелькнула мысль, — это не радио в машине».
В этот день, я еще утром решил отказаться от машины, так как деловых поездок не намечалось, а стоять пробках, даже ради себя любимого мне не хотелось и я выбрал широкую сеть общественного транспорта. Работа у меня была в сорока минутах езды на метро и вот я, Дмитрий Захаров, врач — косметолог, сорока пяти лет отроду, стройный, еще не потерявший привлекательности, выше среднего роста, смуглый, кареглазый брюнет, с чуть подернутыми сединой висками ехал домой. На работе задержался потому, что жена попросила приготовить ей крем для лица. Моя жена — Вика, работала в модельном бизнесе теперь уже администратором, и внешний вид должен быть соответствующим. Хотя надо быть объективным внешний вид женщины не должен зависеть от ее деятельности.
Признаться, я мельком взглянул на пожилую женщину, когда садился на скамейку и только когда услышал то, что донеслось до моего слуха, услышал ее интонацию вопросов, я присмотрелся к ней. Это была женщина лет за семьдесят. Одета она была хоть и бедно, но чисто. Одежда ее — темно-синее платье и поверх него бордовая вязаная кофточка, были староваты. Черные туфли также были далеко не новые, но чистые. В руках была черная небольшая хозяйственная сумка, в которых пожилые женщины носят все свои документы. Весь ее внешний вид свидетельствовал, что финансовая сторона была для нее сложной. «Куда и откуда она едет? Что вынудило ее в вечернее время ехать? — пронеслось у меня в голове. В это время к платформе подошел состав и она, поднявшись, вошла в вагон, я вошел следом за ней. Свободных мест было достаточно и она села около двери. Не знаю, что меня подтолкнуло, какая-то интуиция или еще что, но я сел рядом с ней.
Двери закрылись и поезд, набирая ход, устремился в тоннель.
— У вас все в порядке? Вам не нужна помощь? — обратился я к ней, чуть повысив голос, стараясь, чтобы она услышала меня сквозь грохот колес.
Женщина повернулась ко мне. На фоне ее иссиня седых волос, смуглом лице испещренном морщинами выделялись темно-синие глаза, как бездонное вечернее небо. Они казались моложе, чем она сама. Она чуть улыбнулась мне, что придало ее лицу приятные черты, морщинки стали глубже и прорезали ее лицо и сказала:
— Спасибо. Все хорошо. А почему вы спросили?
— Я услышал, как вы разговаривали сами с собой сидя на скамейке в ожидании поезда.
— Очевидно, я разговаривала вслух сама с собой?
— Да, так, немного и не громко.
— Однако, достаточно, чтобы вы услышали. Что делать? В моем возрасте иногда начинаешь разговаривать вслух с собой, чтобы за долгие часы молчания в одиночестве, услышать живой голос, пусть хоть свой. А помощь? Она всегда нужна. В той или иной мере. Всегда и всем.
— Я могу помочь?
— Увы, нет. Вы не можете изменить ход моей жизни и сделать меня моложе и оптимистичнее.
— Иногда мне это удается.
— Вы чародей?
— Нет, я всего на всего врач-косметолог.
— Тогда я не ваша пациентка. Можно попытаться быть моложе лицом, но не состоянием души.
— Да, здесь я согласен.
— Вот в этом и дело, а кто имеет возможность и в силе, тому я, наверное, безразлична. Да вы не обращайте на меня внимания. Мало ли, что говорят пожилые люди, когда есть возможность высказаться вслух. Хоть голос свой послушать.
Она замолчала, я а посчитал не очень приличным навязываться в собеседники и выспрашивать ее. Во время поездки она была погружена в свои мысли, а я предавался простому созерцанию окружающих пассажиров и реклам на стенах вагона.
— Мне пора выходить. Спасибо за предложение помощи. Всех вам благ, — вдруг услышал я. Моя попутчица смотрела меня глазами, в которых я увидел доброту и смирение.
