Мария Версон - Летопись Третьего мира Ч.5 История Тоурен (СИ)
- Лучше продолжайте пить, - с какой-то сомнительной мудростью в голосе сказал он жителям Ормарты, - потому что если эти люди не смогут остановить демонов, сами вы себя не спасёте. Кишка тонка.
Дверь таверны «У Трех Королей» в очередной раз приоткрылась, но внутри было уже столько народу, что на это никто не обратил внимания, хотя стоило бы. Вошедший мужчина выглядел престранно, в особенности для этого города и в частности для этого места. Его можно было бы перепутать с магом, такой чистой и черной были его одежда и волосы. Его можно было бы принять за демона, так пугающе мерцали его ярко-желтые глаза. Но он не был ни тем, ни другим. Он был гостем города, Оранской республики и вообще всего мира.
В атласных черных брюках, белой рубашке и коротком, чуть длинней пиджака, пальто, мужчина на секунду замер у дверей таверны, быстро окинув взглядом собравшуюся здесь толпу, и приметил лишь одну свободную область, которую все собравшиеся будто обходили стороной.
- Можно мне черного чая? – Спросил он, присев на рядом с Эйдин, громко хлеставшей прямо из бутыли воняющий спиртом и маслом напиток. – Пожалуйста, – и прибавил к просьбе свою лучезарную улыбку.
Мэдди кинул взгляд на супругу, не обратившую внимания на появление незнакомца, и кивнул, отправившись на кухню. Через минуту он вернулся с подносом, на котором красовался красивый, будто новый бирюзовый сервис, оставшийся таковым ввиду того что им редко пользовались.
- Спасибо, - мужчина сделал большой глоток, не заметив, что вода в чайнике была едва вскипевшей. – А что это с дамой? Она чем-то опечалена?
- Да. – Зло кивнул хозяин, почувствовав укол рано подступившей ревности. – Это моя жена, Эйдин.
- Эйдин, - повторил брюнет, оскалившись в толи пугающей, толи просто жутковатой улыбке.
- Можете попытаться разговорить её, но я бы не стал. – Мэдди водрузил на поднос очередные полсотни разгоряченного поила. – Она откусит вам нос. – На миг приподняв брови, хозяин отправился разносить страждущим алкоголь.
Мужчина усмехнулся, сделав еще один глоток, и, пересев на соседний стул, повернулся к хозяйке:
- О прекрасная Эйдин… - начал было он, как та тот час встрепенулась, еще крепче сжав бутылку в руке, и сказала:
- Ну почему меня все обходят стороной, когда я плохо выгляжу? Мне что, обязательно наводить марафет, чтобы ко мне подходили и спрашивали: «Эй, как у тебя дела?».
Тот явно не ожидал, что ему удастся так легко завести разговор, и, сделав свою улыбку еще шире, спросил:
- Эй, Эйдин, как у тебя дела?
- Кошмарно! – Она вскинула руки, и бутылка потеряла половину оставшегося в ней содержимого. – Наша страна на грани полного уничтожения! Улицы Ормарты переполнены беженцами с юга, а я что могу сделать? Мне даже краситься не хочется.
- Прости, а как уничтожение мира связанно с тем, что тебе не хочется краситься?
Она посмотрела на него так, будто бы он сморозил какую-то глупость, и громко фыркнула. Гостю показалось, что она тот час потеряла интерес к своему собеседнику, но ошибся.
- А ты посмотри по сторонам? Каждый раз, стоит мне забыть подвести глаза, в таверне назревает драка. Посмотри на них! Спорят! Ругаются! Пьют! Но пьют-то - это ладно, все же, это таверна, но ты посмотри на их лица! Кошмар один!
Мужчина обернулся, чтобы посмотреть на очаг грядущей драки между кривоносой толстухой и до смешного тощего старикана, и согласно закивал.
- Они не должны быть такими! – Эйдин шмыгнула носом и приложилась к бутылке, оказавшейся пустой. – Они… они должны думать о том, как будут чествовать победу над демонами, как они вернутся в свои дома и заживут по старому, каким будет праздник в честь королевы.
- И всё же, причем здесь твой и без того прекрасный внешний вид!?
- Ну вот представь себе… - Она швырнула бутылку за спину. – Жила была корова. Красивая, с таким пышным хвостом, что мухам было стыдно садиться ей на задницу! Каждый день она давала столько молока, что его хватало всей деревне. Из него делали и творог, и масло, и сметану, часть продавали ещё! А был у коровы всего один хозяин, оберегавший, её, любивший её; и пас он её только на просторных лугах с сочной травой. И мыл он её, и рога он ей чистил, и колокольчик на шее коровы был из чистейшего золота!.. А тут раз, - Эйдин сильно ударила по стойке,- и нет молока. И неизвестно почему. Просто раз, и всё. Кран перекрыли. И не нужна эта корова теперь никому. А хозяину её и убить жалко, а пользы от неё никакой. Осталось только на вертел её… Вот и я теперь бесполезная совсем. Прям как эта корова.
- А может эта корова просто понесла? – Подхватил этот странный рассказ собеседник. – Ну, купил хозяин быка, телята скоро будут, вот и нет молока. Точно, это всё бык.
- Какой ещё бык?
- Ну, с такими большими рогами и бешеным взглядом. Всю свою жизнь этот бык только и мечтал о телятах, маленьких таких, без рогов вообще и чтоб они даже мучать толком не умели. Вот всегда бык хотел телят, а вместо этого его заставляли бодаться с другими быками на арене. – Он тяжело вздохнул и налил себе ещё чая. – И стал он истинным быком-убийцей, хотя телят у него так и не стало. – Гость усмехнулся.
Эйдин поджала губы и вдруг эффект от всего выпитого исчез. Она обернулась вполоборота и как следует разглядела своего собеседника.
- Ты ведь не местный? – Спросила она.
Мэдди вернулся за стойку, держа подмышкой пустой поднос, и принялся протирать мокрые кружки.
- О да, прекрасная Эйдин, я не местный. Я прибыл сюда из мест отсюда очень далёких по просьбе моей супруги.
- Супруги быка-убийцы? – Без тени улыбки спросил Мэдди, глядя на гостя из-под густых седых бровей. – Я слыхал эту историю. Правда, она не звучала так абсурдно.
- Значит, я всё же не ошибся адресом. – Улыбнулся тот, подперев рукой подбородок и посмотрев хозяину трактира в глаза. – Мастер, - глянул он на Мэдди, - и его Магистр, - и перевёл взгляд на Эйдин.
Вдруг трактирщик изменился в лице. Вечная краснота его щёк исчезла, сменив цвет лица на мертвенно белый. Игривые взгляд и ухмылка сменились сосредоточенностью, с которой Мэдди взирал на сегодняшнего гостя. Он отставил в сторону недомытую кружку, расправил плечи и тихо, словно не желая создавать лишних звуков, опустил руку на стойку:
- Таверна закрыта. – Эти слова сорвались с его губ очень тихими, но в тот же миг, в помещении повисла гробовая тишина. Все кто спорил и ругался, вдруг потеряли голоса и один за другим плавными шагами двинулись к выходу, пока в здании не остались лишь те трое, что сидела у барной стойки. Они вдруг поняли, что у всех есть какие-то неотложные дела, нетерпящие отлагательств, и уверенные в этой мысли, каждый побрёл в свою сторону.
