Елена Кондаурова - НЕРХАШ
Он наклонился, поцеловал ее в затылок и вышел из комнаты. Дверь хлопнула, а его шаги вскоре затихли в длинных лабиринтах дворцовых коридоров. Кинари после его слов почувствовала себя, как рыбоид, вытащенный на берег, и по которому, вдобавок ко всем его несчастьям, от души потоптался неуклюжий дракопотам. Она немного посидела, подумала, а потом встала и направилась в ванную, чтобы смыть с себя усталость и грязь. Крийон был прав, завтра предстоял тяжелый день.
Королевская свадьба в Ценете надолго запомнилась и местным жителям, и многочисленным гостям столицы. Такого великолепия Нерхаш еще не видел за всю свою трехтысячелетнюю историю. Да и, кроме того, Крийон опять был прав, они действительно были самой красивой парой на Нерхаше, с этим были согласны все гайры и люди, которым довелось увидеть это бракосочетание своими глазами. А те, кому не посчастливилось присутствовать на свадьбе века, вполне доверяли очевидцам и нисколько не сомневались в их словах.
На следующий день после свадьбы состоялась пышная коронация новой королевы, и празднование этого события затянулось на несколько дней. Вся Ценета пела, плясала и веселилась, хотя никто, включая саму виновницу торжества, не мог с уверенностью сказать, насколько искренними были эти проявления преданности и восторга. Точно об этом знал только сам Заргон Первый, но он не торопился делиться своими знаниями даже со своей новообретенной супругой.
Первое же, что сделала Кинари, когда у нее выдалась свободная минутка в череде бесконечных праздников, это написала письмо старейшему семейства Лар с нижайшей просьбой взять на воспитание под свое покровительство и защиту ее дочь, Нерави Тенг-Лар, и опекать ее до совершеннолетия, а также обучать всему, чему многоуважаемый Лар сочтет необходимым. Письмо было отправлено с Дагой, и самой Даге было велено также оставаться в доме Ларов во избежание разного рода неприятностей, и вплоть до особого распоряжения. Раздраженно полыхнув аурой, Дага подчинилась, но все ее существо протестовало против того, чтобы оставить свою госпожу совершенно беззащитной в руках ее непредсказуемого мужа. К сожалению, ее новоиспеченное величество не пожелало прислушаться к мнению своей, теперь уже бывшей, телохранительницы, и Даге ничего не оставалось делать, как выполнить приказ.
Суматошный месяц, заполненный праздниками, незаметно подошел к концу, и однажды ночью Крийон без предупреждения явился в спальню Кинари. Он молча разделся и улегся рядом с ней в ее постель.
Именно с этого дня и началась их странная семейная жизнь, больше похожая на комнату ужасов, где в каждом шкафу хранилось по скелету, или на старинную партизанскую войну, где каждый неверный шаг грозил обернуться неожиданной и жестокой гибелью в любовно приготовленных ловушках. Крийону приходилось непросто. Чтобы заметить все сюрпризы, которые устраивала ему дражайшая половина, ему пришлось нанять целый штат защитников Дешэ, но даже они не всегда справлялись. Пару раз он чуть было не отправился на тот свет, что немало позабавило его самого, потому что Кинари продемонстрировала крайнюю степень своего незаурядного остроумия, но никак не его телохранителей, которым он запретил и близко подходить к королеве, чтобы намекнуть ей на недопустимость такого поведения.
Сам он тоже устраивал ей небольшие встряски, и в такие моменты никакие телохранители не рисковали вставать между ними. Причина же этих встрясок была проста и довольно банальна. Всего лишь ревность. Он совершенно не терпел каких-либо мужчин рядом со своей женой. Стоило ему заметить хотя бы минимально заинтересованный мужской взгляд, обращенный на королеву, а это, согласитесь, неудивительно, учитывая ее внешность, как глаза его белели от ярости, и он совершал поступки, за которые ему, как королю, должно было быть стыдно. Должно было быть, но не было абсолютно. Многие гайры вступили на тропу смерти прежде уготованного им срока из-за прекрасных глаз королевы Кинари, и способы, которыми ее супруг отправлял их на эту тропу, с коей, как известно, нет возврата, были весьма разнообразными. Что же касается простых людей, дерзнувших бросить нескромный взгляд на свою королеву, то их трупы вообще никто не считал. Самой же королеве неоднократно приходилось залечивать разного рода переломы и прочие травмы, нанесенные ей чрезмерно любящим ее супругом. Единственным плюсом в данной ситуации было то, что после очередной вспышки ярости он становился кротким и послушным, как ягненок, и Кинари могла в такие моменты заставить его сделать все, что угодно.
Глава 8.
Со дня нашумевшей королевской свадьбы в Ценете прошло девять месяцев, и в южное полушарие пришла уже настоящая весна. Красноватая земля Нерхаша всего за несколько дней покрылась плотным зеленым ковром, под которым постепенно начали просыпаться после зимней спячки звери, птицы и насекомые. Деревья засверкали нежными изумрудными листьями, и даже самые старые из них старательно протягивали свои корявые ветви к солнцу, чтобы напитаться его вечно юным светом.
А в земляной пещере, вырытой под огромным старым дубом и поддерживаемой его корнями, просыпался от своей долгой спячки гайр из семейства Лар. Поначалу, после того, как он стал осознавать себя, как личность, он плавал неизвестно где, испытывая самые разные чувства, которым нет названия, и никак не ассоциировал себя с телом, лежащим на земляном полу между свисающих с потолка корней. Он был чистым сознанием, и у него не было ни желаний, ни намерений. Однако постепенно до него стало доходить, что он здесь не один, потому что в пещере глухо раздавались голоса. Он сделал над собой некоторое усилие, и прислушался к тому, что они говорили.
– Я же говорил, что он их любит. Он скоро придет в себя, я уверен. - Сказал кто-то мужским голосом.
– Хорошо бы. - Слабо отозвался женский.
– Не засыпай, Айнавирра! - Попросил мужской. - Не проснешься ведь.
Голоса показались гайру смутно знакомыми, и он приложил усилия, чтобы вспомнить, где он их слышал. И это маленькое усилие словно прорвало плотину, и память обрушилась на него, как водопад, начисто вымывая покой из его души. Он снова стал самим собой, Вайгаром Лар-Турэном, и тело его непроизвольно дернулось, принимая в себя его душу.
– Ага! - Обрадовано воскликнул мужской голос. - Смотри, Айнавирра, я же говорил тебе!
Вайгар закашлялся от земляной пыли, попавшей ему в нос, и повернулся на бок, согнувшись пополам от рези в легких. Потом сел, протирая глаза и пытаясь осмотреться вокруг. В пещере, слабо освещенной маленьким огоньком гнилушки, которой чуть добавили яркости магией, сидели двое: Кван и женщина, которую он называл Айнавиррой. Вайгар проморгался и уставился на нее, не вполне доверяя своим глазам.
