Сергей Ким - Чужая жизнь
— Валяй.
— Во-первых, вчера видели, как ты провожал Аянами до дома, нес её портфель и мило с ней болтал…
— Видели? — скептически хмыкнул я.
— Ладно, я видел, — признался Айда. — Но это только отягчает твою участь, сын мой — ведь я ещё и снял это всё на камеру…
— Какой талант пропадает, какой талант… — фальшиво запричитал я.
— Ты мне зубы-то не заговаривай! А сегодня ты притаскиваешься опять же с Аянами, опять же неся её портфель, и опять же мило с ней болтаешь, а самое главное — она тебе отвечает!!! Она! Тебе! Отвечает! А из неё же пытками ничего не вытянешь, а тут!..
— Спокойно, спокойно, Айда! — примирительно поднял я руки вверх. — Ну, помог я Рей, ну и что такого? Видел, какие у неё ранения? Да и живёт она со мной по соседству…
Зря я это сказал.
— Ага!..
— Да не ага, а просто помог!
— Ха-ха! Рассказывай сказки! — Айда ехидно окинул меня взглядом. — Что-то ты не похож на рыцаря на белом коне или законченного альтруиста… Кстати, раз уж ты так близко знаком с Аянами, можешь ответить, где её так покорябало-то? А то из неё же ни слова не вытянуть…
— А ты что, не знаете что ли? Она же… — осёкся я.
А имею ли я право разглашать информацию о том, что Рей — тоже Пилот? И тем более говорить, что она получила свои ранения на тренировке?
— Что она? — жадно спросил Кенске.
— Это секретная информация, — отрезал я, обдумывая сложившуюся ситуацию. Говорить или нет?..
— Подожди-ка… Уж не хочешь ли ты сказать, что Аянами тоже связана с НЕРВ? — медленно проговорил Кенске.
А, была не была! Всё равно я подписку о неразглашении не давал, а так, глядишь, к Рей хотя бы более по-человечески будут относиться…
— Рей Аянами тоже, как и я — Пилот Евангелиона. Свои раны она получила при испытаниях… секретного оружия, но подробности я действительно не имею права разглашать — вопрос национальной безопасности…
Вот только чихал Айда уже на все мои объяснения — ему в память запали только мои первые слова: "Рей Аянами — Пилот Евангелиона".
— Твою мать… — тихо произнёс он, медленно хватаясь за голову. — Твою мать, вот это новость…
Кенске отвернулся от меня, уставился на Рей и до конца урока уже ко мне не приставал, переваривая сногсшибательную новость.
***
Первые дни мне удавалось благополучно отсиживаться в сторонке, но, боюсь, больше так делать не получится…
Второй урок — биология.
— …Итак, класс, приступаем к последней в этом году теме — простейшие живые организмы, — полноватая улыбчивая преподша прохаживалась между рядами. На этом уроке пофилонить не получалось. — Это своего рода переходная форма между растениями и животными — разница тут не так уж и велика… Кто может мне сказать, что это означает?
"Я всё знаю, но ничего не скажу".
Ещё чего не хватало — по учёбе рваться вперёд! Седьмой класс? Тьфу! Да я уже сейчас могу экстерном сдать всё вплоть да старшей школы, даже особо и не готовясь. Нет, если, конечно же, меня сейчас спросят, то непременно отвечу…
— А спросим-ка мы новенького! Икари, да?
Как сглазил, блин…
— Так точно, — поднялся я с места.
Учительница окинула задумчивым взглядом затянутого до последней пуговицы пацана, в форме НЕРВ и уставным кирпичеообразным выражением лица. То есть меня любимого.
— Каковы черты простейших организмов, объединяющие их как с животными, так и с растениями?
— Они применяют как автотрофное, так и гетеротрофное питание, — на полном автомате выдал я. — Например, такой простейший организм, как эвглена зелёная на свету получает энергию и необходимые вещества путём фотосинтеза, а в темноте…
— Достаточно, — удивлённо остановила меня учительница. — Икари, вы что, уже проходили материалы из программы старших классов? Вы, наверное, учились в школе с уклоном в биологию?
— Никак нет, мэм, — отрапортовал я. — Самообучение.
— Поразительно… И в каком же объёме?
— Вплоть до уровня колледжа, — если я правильно понимаю, то это примерно соответствует первой паре курсов института.
По классу прокатился изумлённый вздох.
Дистанция между мной и другими учениками увеличилась ещё на какое-то расстояние.
***
Третий урок — английский язык.
— Начинаем опрос по домашнему заданию. Всем приготовить переводы, — высокая и даже на вид строгая учительница поправила очки и открыла классный журнал.
— Синдзи… Синдзи! — шёпотом позвали меня сзади.
— А? — слегка повернулся я к Тодзи.
— Ты перевёл этот грёбаный текст? Можешь мне дать его?
— Не, Тодзи, я эту лабуду переводить не стал.
— А если спросят? Двойку схлопотать не боишься?
— Неа, — беспечно махнул я рукой. — Прорвёмся.
— … Икари! — раздался голос преподши.
— Здесь, — поднялся я с места.
— Я вижу, что вы здесь. Готовы отвечать?
Я шикнул назад: "Текст!". Тодзи, счастливый от того, что спросили не его, живо протянул мне тетрадь с требующим перевода текстом. Фу, лажа! Да мы наизусть в универе учили больше!..
Я начал было бодро барабанить текст, но тут меня опять прервали:
— Достаточно, достаточно, Икари… — слегка насмешливо протянула учительница. — Оставьте и другим немного — прочитайте и переведите только первые два предложения.
И всё?!
— Извините, — поправился я, и быстро перевёл не слишком сложный текст о природе Японии, стараясь максимально литературизировать перевод.
— Отлично, Икари, — удивлённо произнесла преподша. — Просто отлично… Вы, наверное, углубленно изучали английский? Впрочем, неважно — я довольна. Вот только у вас достаточно интересное произношение… Если бы я не знала, то подумала, что ваш родной язык — немецкий, или что-то в этом роде…
— Ну, я думаю, это не так уж и важно, — слегка улыбнулся я и тихонько добавил. — Nicht wahr?
***
Обеденный перерыв — ученики достают заготовленные с дома небольшие порции еды. Как говорили у нас в институте по поводу таких перекусов на переменах — "подлечка", а тут говорят — бенто, так вроде бы. Ладно, я тоже могу подлечиться…
Достал яблоко и начал его с аппетитом грызть… Блин, опять все на меня смотрят — мало того, что еда у меня нетипичная (у всех какие-то суши, что ли, и прочая неизвестная мне ерунда), да ещё и жру я как привык, то есть бессмысленно и беспощадно. Совсем уж как на варвара на меня уставились, когда я понял, что мусорная корзина от меня на другом конце класса, вставать лень… и съел хвостик. Айда с Тодзи одновременно жалобно взглянули на меня и даже предложили поделиться своей едой, что я, естественно, с негодованием отверг.
