Mesmer Mariarti - Катриэль
Они прошли через калитку и спустились в полупустой город. Драгазар и Феарольф шли впереди. За ними шла Катя, надежно охраняемая черным кентавром. Блондинка и книгочей, молча, семенили рядом с Фобосом, которому было дозволено тащить на себе тяжелую повозку.
– Кто–то знает, больше чем должен, – тихо заговорил Драгазар. – Смерть Кроноса не простое совпадение. И кто этот наместник? Если бы не этот закон о масках…можно было бы поспорить о его отношении к королю. Его могли назначить и в магистериуме.
– Может и так, – спокойно ответил Феарольф. – Хотя инквизиторы строго следят за исполнением написанного. Можно обмануть нас, но не их. Не думаю, что магистериум будет так рисковать.
– У каждого есть своя цена. И у инквизитора в том числе. Будь проклят этот день.
– Драгазар, – произнес мужчина, желая становить словесный напор своего друга.
– Теперь, Мракор и Нарака, как и их отцы попытаются разорвать этот мир, отобрав себе наибольший кусок.
– Драгазар.
– Это предательство Феарольф, предательство.
– Драгазар!
Черноволосый парень обернулся. – Что?
– Король мертв, имей уважение.
Драгазар равнодушно улыбнулся. – Всем однажды суждено.
— Хотя бы сделай вид, что ты опечален этим.
– Я ненавидел Кроноса и ты знаешь за что.
Феарольф с неодобрением посмотрел на друга, но не осмелился судить его вслух.
Катя с удивлением следила за происходящим: внезапно заболтавший Драгазар вызвал у нее интерес.
– Милая девушка, – вдруг окликнул ее чей–то скрипучий голос. – Сегодня день скорби. Возложите цветок на могилу короля.
Катя повернулась, к ней приближался дряхлый старичок в грязной накидке. Дрожащей рукой он протягивал веточку кипариса.
— Даже не думай к ней приближаться! – пригрозил Ромул.
– Но это всего лишь…
Кентавр схватил старика за воротник и швырнул на землю. – Раздавай свои цветочки кому–нибудь другому, бродяжник!
— Эй! Ты совсем без мозгов? – разозлилась Катя, что есть мочи шлепнула Ромула по плечу и пошла к старику. Кентавр схватил девушку за руку.
— Даже не думай меня держать, – процедила девушка.
Но тот лишь крепче сомкнул пальцы.
– Ро–о–мул, – властно протянул Феарольф.
Кентавр без промедления подчинился.
Катя подошла к старику и помогла ему подняться. – Простите этого громилу. Сила есть, ума не надо, это про него.
– Ничего милая девушка, – зашептал старичок. – Ничего. Бережет тебя он видно, как умеет бережет. На вот, возьми.
Девушка виновато взяла протянутую кипарисовую веточку.
– На могилку, к королю возложи.
– Хорошо, спасибо, – поблагодарила Катя, стараясь выглядеть как можно более дружелюбной. – Я не обещаю.
– А ты не обещай. Ты просто сделай. Так будет правильно…
– Я постараюсь.
Старик нагнулся к красноволосой девушке.
– Орфей прибыл, чтобы почтить память короля. Приходи, послушай. Обязательно. Вы все приходите, – громко произнес он и обратился к черному кентавру. – И ты грозный воин. Сегодня последняя ночь, когда король будет с нами.
– Спасибо вам, – поблагодарил Феарольф и потянул Катю за руку. – Идем.
Ромул гордо махнул хвостом, подняв клуб белой пыли.
Старик остался ждать прохожих с площади, дабы и им преподнести по веточке кипариса.
– Что за орфей? – уже зная к кому обращаться с такими вопросами, спросила Катя у Марка.
— Ты что! – воскликнул книгочей. – Это круче эльфов.
– Серьезно?
– Конечно! Он по настоящему уникален, своим происхождением. Его голос великий дар, ведь его отцом был северный эльф, а матерью русалка. Представляешь, какой замес!
Катя пожала плечами.
– Видимо, раз ты так этим восхищен. Не забывай, я далека от мира сказочного.
– Ну, зато теперь ты знаешь, что мир вовсе не сказочный, а вполне реальный. – Марк приобнял Катю. – За всю историю нашего мира, орфей был всего лишь один. Удивительно, что жив до сих пор. Это круто, наверняка нет книгочея, который бы слышал, как орфей поет. Я буду первым! – Вдруг он взволнованно посмотрел на Феарольфа. – Надеюсь можно? Мне можно пойти послушать орфея?
– Посмотрим, – улыбнулся мужчина.
Они прошли вниз по улице и свернули в темный переулок. Там в конце, поблескивала истертая табличка «Ремонт часов». Подойдя ближе, стало возможным разглядеть и надпись поменьше: «Производим ремонт любой сложности. Диагностика бесплатна»
– А вот и мой дом, – тепло произнес Феарольф, подошел к двери, и пошарив где–то под козырьком небольшого крыльца, вытащил небольшой ключ.
– Вы ремонтируете часы? – удивилась Катя.
– Да, – кивнул мужчина и открыл скрипучую дверцу. – Я часовщик. Проходите.
– Часовщик, хм, – пренебрежительно повторила Ольга и подозрительно оглядываясь, вошла в темное помещение. – А свет тут вообще есть?
– Есть, – ответил Феарольф.
Тут же загорелось много света: настенные бра в форме свечей, высокие лампы с бархатными абажурами и настольные лампы стоящие почти на каждой полке.
Марк огляделся. – Ого! Я даже не знаю, чего тут больше осветительных приборов или старинных часов.
– Это уж точно, – усмехнулась Катя.
Действительно первый этаж, который представлял собой холл небольшой мастерской, был полностью увешан часами, разных размеров, форм и производства. Удивительно, что до того, как они вошли, все часы молчали, и ни одна стрелка не двинулась с места. Теперь же, мастерская будто ожила при появлении хозяина; возле книжной полки забили большие напольные часы, маленькая деревянная кукушка вылезла из домика и прокукукала восемь раз над Катиной головой, а огромные глаза керамической совы перебегали то на блондинку, то на книгочея.
– Позвольте ваш пиджачок, – послышался голос за Катиной спиной.
Девушка обернулась. Существо похожее на вешалку протянуло к ней не то палку, не то руку. Катя замешкалась, но все же сняла и любезно передала пиджак.
– Господин, сегодня поздновато вернулись, – произнесла вешалка, нацепив на себя верхнюю одежду гостьи. – Давайте помогу?
Феарольф кивнул и позволил снять с себя помятый сюртук.
– Господин Драгазар, ваш кафтан?
– Нет, не надо, – отмахнулся тот, плюхнувшись на мягкий диван.
– За ваше отсутствие ничего примечательного не произошло. – Привычно начала отчитываться вешалка. – Был один заказ. Я записал данные и предупредил, что вы сами свяжитесь.
– Молодец, спасибо.
– Рад стараться, – существо стукнуло ногой о пол и встало возле двери тут же потеряв какие–либо признаки жизни.
