Елена Белова - Сердце Феникса. Новая реальность.
— Алекс, ты идешь?
— А? А… да…
Алекс продолжал хранить молчание и в комнате. Молча стащил куртку, отрицательно покачал головой на предложение поговорить и лег лицом вниз, больше не отзываясь ни на один вопрос. Уткнулся лицом в сгиб локтя и не откликается…
Что ж, ясно. Умный поймет, понимающий не потревожит рану, когда она еще свежа. Кто сказал? Кто-то из древних.
Вадим довольно быстро замолк, вызвал Иринку, но та не отвечала — наверное, опять сняла сережку, бережливая. Сколько раз говорил, сережка вороженная, ее ни возьмет ни вода, ни даже кислота, и снимать ее не надо, ему спокойней будет… Упрямая Иринка подарок берегла и снимала перед тренировками и при купанье. Иринка-Иринка, снежинка моя…
Вадим отстучал Иринке, чтоб не ждала сегодня, выключил компьютер, погасил свет и зашуршал пледом и простыней…
Когда с его постели донеслось ровное дыхание, Алекс шевельнулся…
Совершенно бесшумно приподнялась с подушки голова, чуть прищуренные глаза быстро оглядели комнату… задержавшись взглядом на Вадиме. Тот, совершенно очевидно, спал — даже вроде как посапывал. Связка тоже ничего определенного не доносила: судя по ровному фону и настроению, от Дима шло спокойствие — и все.
Алекс беззвучно соскользнул с постели, снова оглянулся на брата… молча кивнул своим мыслям и придвинул к себе кроссовки.
— Далеко собрался? — послышался прохладный голос.
Та-ак. Вадим проснулся.
Вадим был от души благодарен судьбе, что родился старшим сыном. Серьезно. Еще в самый первый момент, когда ему, маленькому, поднесли нового братика, познакомиться, Вадим осторожно тронул его щечку, удивляясь тому, какие у нового мальчика крошечные пальчики…
И тут братик открыл глазки — сонные… И самое интересное, не выпустил пузырика. Так Дим про себя называл защитный экран, который обязательно выскакивал, если к нему приближался кто-то незнакомый-опасный. А маленький ничего не сделал. Только смотрел, и глаза у него были совсем непонятливые.
И Вадиму не захотелось его отпускать. Он вдруг почувствовал, насколько он сильнее этой беззащитной крохи. А значит, должен его защищать и заботиться. Конечно, двухлетний малыш таких слов еще не знал, но папа и мама скоро убедились, насколько серьезно настроен их старший ребенок. Братцев невозможно было разлучить, Вадим желал видеть рядом младшего братика и на прогулке, и в комнате, с интересом наблюдал, как того купают и кормят… Ему даже пришлось объяснять, что таким малышам, как Алекс, еще нельзя ни шоколадку, ни орешки — Дим желал поделиться вкусненьким.
Взрослые такое поведение одобряли, хотя часто шепотом чему-то удивлялись. «Тетя Лита» даже приводила какую-то другую тетю, советоваться, но та захотела о них куда-то написать, а папе и маме это не понравилось, и больше та тетя не приходила.
Время шло, Вадим и Леш подрастали, в доме звучало все больше детских голосов (в соседях у ребят были сплошь молодые чародеи, и потомством решили обзавестись как-то разом), и братья часто сидели с малышней. Няни из них были что надо — кто еще удержит в узде малолетних магов и ведьмочек, как не более сильный маг?
Вадим любил меньших братиков-сестренок-малышат — и родных, и двоюродных, и соседских. Ему нравилась та веселая, шумная, капризная, ясноглазая малышня, постоянно виснущая у него на руках, он с удовольствием обо всех заботился, но младший… младший был особенный. И не потому что первый. Просто потому, что он такой.
Алекс.
Вадим чуть с ума не сошел дважды — когда Лешка погиб, а потом — когда он оказался живой… Мама даже психолога нанимала потом…
И в школе они очень часто были вместе, несмотря на кучи друзей-сокурсников, так и норовящих растащить их в разные стороны. И влетало им тоже вместе за разные проказы, на которые братцы были большие охотники. И никакая ответственность и серьезность им не мешала.
Когда стало ясно, что отговорить младшего от сумасбродной идеи разделить наказание и поохотиться на нарушителей Соглашения, Дим угробил кучу времени на личные тренировки. И свои — он должен был точно знать, что защитит брата в любом случае — и на другие. Взялся за такое опасное дело, как охота, так надо обеспечить максимальную безопасность. Вот.
Мама качала головой и улыбалась на такое рвение, Марго ставила их с Лешкой в пример своим близняшкам … отец одобрял.
История с загадочной Алексовой невестой Вадиму не понравилась с самого начала. Нет, он радовался, что у брата наконец появился кто-то кроме гитары и многочисленных зелий — у самого-то Дима давно была девушка. И они даже подумывали пожить вместе когда-нибудь… А пока их все устраивало и так.
Но вот сама «невеста»…
Что-то странное, затаенное, непонятное было в этой внезапно возникшей незнакомке, что-то неестественное — точно она айсберг, прячущий под водой свою большую часть, словно смертоносный сокол вдруг решил притвориться лебедем и присел на воду, сложив усталые крылья…
Дим на всякий случай проверил ее на зло — ничего. В клубе она действительно танцевала, и хорошо — у темпераментного менеджера Рамаза при одном воспоминании глаза разгорелись. И вообще… все вроде было спокойно.
Жаль, что он не знал про фениксов. И почему это племя так засекречено?
И вот, пожалуйста.
Контракт.
Проклятье. У какой сволочи язык поднялся?! Кому так хотелось убить Алекса? Тем более так, сначала привязав парня к себе, заставив полюбить… Руками любимой девушки, так, что ли? Младшего это буквально подкосило. Отец попросил приглядеть за ним, но Вадим и сам прекрасно знал, что Алекс недолго усидит дома.
И вот, как по заказу.
— Далеко собрался?
Стоит. Смотрит… Вот глазищи… Неудивительно, что девушка-феникс про контракт забыла. С таким забудешь.
— Дим… я должен пойти за ней.
Так и знал.
— Здорово. Зачем?
Младший закусил губу. Из-под челки снова полыхнуло — тревогой и мольбой.
— Ей плохо…
— Катерина. Глафира. Мария. Стефания…
— Я не буду в этом участвовать, — светловолосая феникс решительно качнула головой.
— Что?
— Я, если помните, временная родственница предполагаемой преступницы. А родственницы, если я правильно помню, не имеют права высказываться ни за, ни против. Точнее, их голос не засчитывается при решении. Верно, Лизетта?
Глава клана с непроницаемым видом встретила и ненавистное произношение своего имени на прежний лад, и напоминание о законе. Хотя льда в голосе поприбавилось. Кажется, он уже в горле похрустывает…
— Мы можем расторгнуть договор немедленно. Здесь присутствует Хранительница, и ты вправе испросить другую Наставницу для своей дочери.
