Ольга Гребенщикова - Чужие как свои
Настя осмотрела зал, сияющие под потолком лампы, способные яркостью посрамить электричество, новенькие деревянные панели на стенах, от которых сочилось не свойственное подземелью тепло, и удовлетворенно вздохнула.
Недурно устроились люди в черных халатах. Подземное убежище в древней, как мир, пещере, обустроили простенько, но со вкусом. Правда, для большой компании места маловато, но гадкая парочка друзей сюда явно не водила. В единственное кресло, так и быть, усадили пострадавшего эльфа. Другие расселись на полу, вдоль стены - жестко, но не всю ночь же проводить на своих двоих. Только неутомимый маг-вышибала всё обследовал колдовское убежище.
Пользуясь временной передышкой, Флур нашел еще один объект для допроса. Уселся поближе к Лусьену, завел разговор о торговле тканями, о вкусах и обыкновениях, принятых в Светозарной империи, и вдруг спросил:
- Бринна-старший с племянником был в Ларонде, на приеме в императорском дворце. Напомни, когда?
Лусьен усмехнулся, но ответил без заминки, сразу догадался, куда тот клонит:
- Четыре года назад, в августе.
- Где стоит дворец?
- На полуострове. Там еще здоровенный мост и караульные без чувства юмора...
- А как звали ту даму? Помнишь, после вечеринки?
- Рыжая такая? С родинкой вот здесь? - оживился будущий торговец парчой и попытался на Насте показать, где именно была родинка, но получил по рукам, - Не помню, я пьяный был.
- Клементина, маркиза Фро, - усмехнулся помощник министра.
- А ты откуда знаешь?!
- Муж маркизы накатал донос, что младший Бринна не только совратитель его жены, но и шпионит в пользу Клюкеса, эльфов и королевства Бруганских Буриков. Донос - чушь полная, но когда проверяли, я видел настоящего Лусьена, и ты на него действительно похож. И такой же дурак. Ты хоть понимаешь, что наделал? Зачем на стражника напал? Зачем вообще сюда полез?
Лусьен растерянно заморгал, совершенно потрясенный эдакими сведениями о своей персоне и еще больше - кошмарными обвинениями.
- Не шпионил я! Особенно для Бруганских Буриков! А сюда полез за ней!
Он кивнул на Настю.
- Ну уж нет, - отмахнулась сыщица, - поищи виноватого в зеркале!
- В любом случае, - признал, наконец, Флур, - мы теперь вместе. Даже если это не входило в чьи-то планы. Например, в мои... А это еще что?!
В безжизненной тишине кладовки раздался шорох. Потом еще и еще, будто стайка крыс копошилась в ворохе тряпья.
Разбираться Дорлан снова пошел сам, остальным запретил трогаться с места. В кладовке воцарилась тишина, потом маг своротил очередной шкаф и вытащил на середину зала нечто крупное, замотанное в ткань. Судя по силуэту, под плотным шерстяным покрывалом скрывалась клетка внушительных размеров, и она не пустовала. Шелестящие звуки и тихое раздраженное бормотание доносились именно оттуда. Маг осторожно приподнял ткань, восхищенно присвистнул и сдернул ее вовсе.
В клетке сидела большая птица. То есть все в ней - пернатое тело размером с откормленного павлина, крылья, серые когтистые лапки - были птичьими, а голова - человечья. Красивая женская голова с короткими черными волосами и бирюзовыми глазами, только размером не больше человеческого кулака. "Птичья" часть тоже впечатляла - перья отливали золотом, небесной голубизной, океанской зеленью, сияли и искрились в свете ламп.
- Разрази меня гром, - произнес Дорлан, - это же сирена!
- Да, - хриплым баском огрызнулась птица, - и эти засранцы ценили меня побольше, чем вашего эльфа!
Маг присел на корточки рядом с клеткой, спросил с неподдельным восхищением:
- Как тебя зовут, красавица?
- Чикитико с Вольных островов.
- Откуда ты здесь?
Птица брезгливо поморщилась:
- Эти купили меня у торговца, темный хотел попробовать сделать зомби из сирены. Открой клетку, человек! Освободи меня!
- Конечно, принцесса!
Дорлан, отчего-то улыбаясь, отворил дверцу и позволил пернатому чуду выбраться на волю. Остальные зачарованно смотрели на еще одну спасенную, причем опасливей всех таращился Лусьен. Наконец не вытерпел, спросил:
- А разве они не завлекают моряков на верную гибель? Мы мимо их островов и близко не ходим...
- Вот еще, - презрительно хмыкнула птица, - нужна нам ваша гибель. Кто нам тогда прислуживать будет?
Настя не раз уже слышала кошмарные байки про сирен, про их особенную магию, которой они завлекают путешественников. Их голос лишает воли, заставляет повиноваться, причем делать это с восторгом. Только, по правде, эта птичка не врет - нет никаких сведений, чтобы пленники погибали. То есть, конечно, со временем умирали, но в основном от старости.
Пернатые были совсем не дураки пожить с комфортом, но руками птицы не оснащены и силой не отличаются. А люди, попавшие в их сети, зачарованные волшебным голосом, за одни только песни соглашались взвалить на себя праведные труды, благодаря которым Вольные острова стали не худшим местом на свете. Рабство, конечно, и есть рабство, но в отличие от некромантов сирены своих работяг не только не умертвляли, но и не мешали им заботиться о своем благополучии. Во вторую очередь, после хозяйского.
- А почему завлекаете одних мужчин? - не отставал подозрительный Лусьен.
- Вообще-то нам без разницы. Женщины даже лучше, поскольку пьют меньше. Только часто ли на море встретишь женщину? Приходится брать, что есть, но как мужчины вы нам, сам понимаешь, без надобности. Свои есть, нашего народа. Это вы уж потом баек насочиняли, из самолюбия.
Сирена встряхнулась, расправила роскошные крылья и капризно велела:
- Подайте воды!
Волшебных слов вроде "пожалуйста" птичка, кажется, не знала. Но и приказ, вопреки легендам, никто исполнять не бросился. Всхлипнув от досады, Чикитико скорбно, как партизан на допросе, выдавила:
- Будьте так добры...
Дорлан усмехнулся, плеснул в первую попавшуюся миску воды из хрустального графина, и поставил на пол. Глядя, как охрипшая сирена склонилась и принялась по-собачьи лакать, вдруг догадался:
- Работорговцы повредили ей связки. Разве у сирен такой голос? Зато мы в безопасности, никакой магии у нее больше нет.
Птица прожгла его таким горестным, убийственным взглядом, что маг не стал углубляться в рассуждения на эту тему, лишь уверил:
- Не волнуйся, мы вытащим тебя отсюда. То есть постараемся, а там как карта ляжет.
Как только Арман смог подняться на ноги и удержаться на них дольше пяти минут, все засобирались в путь. Ученик некроманта вызвался показать другую дорогу, и ему решили поверить. Терять мальчишке было нечего, кроме собственной головы, которую его новые знакомцы в любом случае успеют снести до того, как с ними разделаются некроманты.
