Илона Эндрюс - На страже мира (ЛП)
— Баланс сил в рамках саммита очень шаткий и ни один из участников не намерен упустить даже его малой части. Если они увидят хоть какую-нибудь возможность, они будут продавливать свои интересы. Поэтому, если мы сейчас удовлетворим просьбу Ханум, придется пойти на уступки, чтобы задобрить Святую Анократию и Торговцев.
— Другими словами, они захотят взятку. — Сказала я. Конечно.
— И чтобы они не попросили, результатом будут проблемы.
— Кроме того, как только мы согласимся устроить праздник, отступать будет некуда. Если вампиры, к примеру, выдвинут какие-нибудь запредельные требования взамен согласия на торжество, и мы не сможем достичь соглашения, в глазах отрокаров Святая Анократия станет людьми, которые препятствую проведению любимого ритуала. Кто-то может подумать, что учитывая историю их взаимной вражды, этот маленький инцидент не будет иметь значения, на самом деле, этот теоретический проступок затмит всю неприязнь, которая у них уже есть.
— «Они убили моего брата, украли нашу планету, но, более того, они не позволили нам провести осенний фестиваль»?
— Да. Это специфическая особенность психологии небольших изолированных собраний, поэтому в первую очередь я выбрал этот формат и земную гостиницу. Когда берешь заклятых врагов и помещаешь их всех в уединенном месте, при условии, что группа достаточно мала, они переживают одни и те же события и у них складываются подобные отношения, что дает какую-то общую почву там, где ранее не было ничего. Это создает настроение «мы-тут-все-вместе», дух товарищества. Вампиры и отрокары распознают собственные эмоции в своих врагах: скука, пока идет процесс, облегчение, когда он заканчивается, радость простых удовольствий от хорошо приготовленной еды. Эта общность обстоятельств и реакций способствует эмпатии, которая является предвестником какого-либо консенсуса. Сейчас эта эмпатия очень хрупкая, и конфликт из-за осенних праздников может все разрушить до того, как что-то наладится.
— Но если каждый пойдет на уступки и согласится на праздник, разве это не покажет уважение и терпимость к религии и традициям друг друга? Если вампиры и Торговцы проявят уважение к фестивалю и понаблюдают за ним в качестве гостей, разве это не поощрит чувство сопереживания?
— Если предположить, что праздник будет, то да. Но это большое допущение. Оно несет в себе большой риск.
Я откинулась на спинку стула.
— Если я не ошибаюсь, мирные переговоры зашли в тупик.
— Вы не ошиблись, — лицо Джорджа исказила гримаса.
— Это может их подтолкнуть.
— Или уничтожить все шансы перемирия.
— Вы — арбитр. Решение за вами, но я согласна поговорить со всеми заинтересованными сторонами, чтобы увидеть согласятся ли они.
Джордж посмотрел на меня на несколько мгновений.
— А у вас какая в
том заинтересованность?
— Ханум и её люди — мои гости. У них стресс, а я хочу, чтобы им было хорошо. Осенний фестиваль поможет.
— И это все?
Это, и замаскированное отчаяние в глазах Ханум, которое заставляло меня вздрагивать каждый раз, как я его вспоминала. Воспоминание о том, как она сидела на диване, трепала сына по волосам и удерживала свою печаль и беспокойство стальной хваткой, не давало мне покоя. Я не могла помочь с мирными переговорами. Я ничего не могла сделать, чтобы удержать ее сына от войны. Но я могу сделать для нее одну эту маленькую вещь, и приложу все усилия для этого.
— А разве этого не достаточно?
Он мгновение раздумывал над этим.
— Вы победили. Мы пойдем на риск. Если хотите поторговаться с вампирами и Торговцами, я вам разрешаю. Но я хочу быть в курсе всего.
— Я буду записывать все встречи, и показывать их на вашем экране.
— Хорошо. Но, Дина, не соглашайтесь ни на что, не поговорив со мной. Ничего не обещайте. Они это используют против вас.
— Поняла. — Я встала — Благодарю вас.
— Пожалуйста, хотя я не очень уверен, за что вы меня поблагодарили. — Джордж улыбнулся едкой улыбкой. — Это должно быть весело. Хорошо, когда удается повеселиться время от времени.
— Вы сами говорили, что подобное веселье рискованно, — напомнила я ему.
Его улыбка стала шире.
— Это самый лучший вид веселья.
* * *— Категорически нет. — Если бы у вампиров был мех, то шерсть Одалона вздыбилась бы, как у разъяренного кота, так что Военный священник стал бы вдвое больше от крайнего негодования. — Нет, они не могут проводить свои языческие обряды здесь, на этой земле, где мы вынуждены будем оставаться, после того как она будет осквернена.
Я в первую очередь пошла к рыцарям, потому что заставить их согласиться на фестиваль отрокаров будет гораздо труднее, чем договориться с Нуан Сее.
— Они имеют такое же право исповедовать свою религию, как и вы. — Я стояла на своем. — Вы все здесь гости и находитесь на равных.
— Вы знаете, что подразумевает эта ересь? — Одалон наклонился ко мне всеми шестью футами и несколькими дюймами роста, его алое одеяние полыхало. — Они освещают землю и посвящают ее своим языческим божествам. Я вступаю на их проклятую землю только с боевым молотом в руке, с которого стекает кровь отрокаров.
И я еще считала его самым разумным во всей делегации.
— Поможет ли, если я предоставлю им отдельное место для освящения? Тогда вам не придется по нему ходить, и мы сможем избежать окровавленных молотов.
Одалон зашипел.
— И как вы это сделаете? Вы намереваетесь поднять участок земли, чтобы он летал в воздухе?
— Как вариант, — сказала я. На самом деле нет, но не было смысла обсуждать пределы моих возможностей.
— Однако я собиралась предложить вырыть ров и наполнить его водой. Они собираются вызывать определенных духов земли, и текущая вода обеспечит границу.
— Это кощунство! — провозгласил Одалон так же, как когда-то Джерард Батлер проревел: «Это — Спарта». К сожалению, Одалону некого было швырнуть в бездонную пропасть для выразительности, поэтому он принял крайне раздраженный вид.
— Давайте не будем спешить. — Сказал Арланд — Ну, хотят они праздник. Ну какой от этого вред?
— Так вы не против?
— Я против. — Сказал Арланд. — Я совершенно категорически против, но в интересах мира я готов отложить свои возражения.
— Леди Исур? — я повернулась к Маршалу.
Она нахмурилась, постукивая пальчиком по губе.
— Я тоже согласна.
— Что? — Одалон развернулся к ней.
— Я устала. Мои люди устали. Эти переговоры должны когда-нибудь закончиться. Если эти языческие пляски помогут Орде собраться с мыслями, то пожалуйста.
