Пол Андерсон - Дахут, дочь короля
— Я вас уважаю, и потому перейду сразу к делу, — сказал он ей и сестрам. — Ваши боги сочли подобающим наложить Знак на мою дочь Дахут. Им наверняка известно — как и вы, зная меня столько лет, — что я не могу и не стану с ней венчаться. Это запрещает мой собственный бог. Это не та проблема, где я могу уступить или пойти на компромисс. Если мы все поймем это вначале, мы и дальше сможем понять, чего хотят ваши боги. Вы сами нашли предзнаменования рождения в Исе новой эпохи. Это должно стать ее первым криком. Будем осторожны и будем советоваться все вместе.
Дахут глотнула воздух. Ляпис-лазурные глаза наполнились слезами.
— Нет, отец, ты не можешь быть таким жестоким! — Ее боль резала как пила. Он твердо держался на козлах для пилки дров.
Ланарвилис поймала девушку за руку.
— Спокойно, дорогая, спокойно, — пробормотала королева. И холодно Грациллонию: — Да, мы знали, что ты будешь говорить, и уже посоветовались меж собой. Теперь выслушай нас. Мы не смеем и пытаться предвидеть, что предопределяют для Иса боги. Но цель случившегося ясна. Чтобы покарать тебя, король-изменник, и вернуть тебя к древнему закону.
Ты нарушил его в первый год, ты согрешил против каждой из Троицы. Ты отказался от корон Тараниса. Ты похоронил труп на мысе Лера. Ты провел обряд своего бога-женоненавистника в священных водах Белисамы. Они терпели — хотя ты мало знаешь о том, что перенесли галликены, чтобы получить для тебя Их прощение.
Твое поведение можно было бы счесть опрометчивым или невежественным; ты был молод, к тому же чужеземец. Но в течение последующих лет можно было наблюдать твое упрямство. На тебе гнет неизбежности: Рим, варвары, даже требование этого бога, которое ты не снимешь с себя.
Но ты снова трижды согрешил, Грациллоний. Против Тараниса — да, то было два года назад, ты отказал Ему в Его жертве, пощадив своего Руфиния, — Таранису, чья кровь пролилась, чтобы земля могла жить. Ты не обращал внимание на наказания, которые падали на твою голову.
— Я думал, Таранису нравится видеть в людях мужественность, — прервал Грациллоний. — Если у нас случались разногласия, то они улажены.
Виндилис продолжала:
— Боги не забывают. Но Они были терпеливы. Недавно ты осквернил землю Лера убийством своего быка в самой пасти его шторма. Но Боги все же сдержали свой гнев. Наконец, теперь Они требуют твоего повиновения. Эту девушку они избрали самой новой королевой Иса — и самой яркой, самой могущественной со времен самой Бреннилис. Ты опять осмелишься оказать Белисаме неповиновение?
— Я не желаю проблем с богами и людьми, — протестовал он.
— У тебя их будет предостаточно и с людьми, — предостерегла Ланарвилис. — Город разорвет тебя на куски.
Грациллоний сгорбил плечи, понизил голос:
— Не думаю. Я король, гражданский, военный и священный. — Он быстро выпрямился и смягчил свой тон: — Мои дорогие — я смею называть вас для меня дорогими, — откуда вы знаете, что все сказанное вами — правда? Зачем богам создавать кризис, который нас раскалывает, именно тогда, когда нам нужно единство, как изредка бывало прежде? Хотя опасностей перед нами не более, чем пиратский флот или армия разбойников. Говорю, что Дахут действительно носитель черт новой эпохи; но то будет время, когда Ис отбросит старые варварские обычаи и станет Афинами мира.
Девушка прикусила губу; посочилась кровь. Она моргала и моргала глазами. Ему страстно хотелось, как никогда, прижать ее к себе и приласкать, лишь бы они остались вдвоем.
— Дахут, — сказал он, — послушай меня. Я хочу, чтобы тебе было хорошо. Брака не будет, не будет по праву. Нет, ты станешь первой принцессой, первой королевой, которая будет вольна, ну, чтобы ее принц нашел ее.
Со своим острым вниманием он заметил, как вздрогнула Ланарвилис. Дахут замотала головой и закричала прерывающимся голосом:
— Мой король — король Леса! Бодилис произнесла ровным голосом:
— Венчание состоится сегодня. Пройди его. Это успокоит город. Потом у нас… у нас будет время решить.
Он почувствовал жар во лбу, холод в животе.
— Я знаю большее. Нас двоих отведут в свадебную палату, и там я сразу стану беззащитным. Сначала я упаду на меч. Бодилис, я не думал, что ты будешь пытать и обманывать меня.
Она замкнулась в себе. Вмешалась Тамбилис.
— Но неужели это так ужасно? — умоляла она. — Я и ты — мы стали счастливы. То было ценой моей матери, но — почему, Граллон? Отчего мы не можем принять Дахут, которую мы любим, в наше сестричество?
— Запрет закона Митры, — отвечал он в нахлынувшей на него ярости. — Человек без закона — это животное. Хватит. Я вам сказал, и этого не изменить. Мы продолжим шуметь или будем решать, что сделать для Иса?
Виндилис оскалилась.
— За твое святотатство на мысе Ванис я отказала тебе в своем теле, — бросила она. — Что, если так сделают вес галликены? Ты не сможешь иметь другую женщину.
— А ты, ты не будешь вести себя как Колконор, не будешь, — дрожащим голосом произнесла Иннилис.
Больше всего Грациллоний ощущал горечь Дахут. Он печально улыбнулся.
— Нет, — сказал он, — человек должен быть большим, чем животное. Я займусь своими обязанностями.
— Я никогда тебя не покину! — закричала Гвилвилис.
Прежде чем кто-то успел ее укорить, Форсквилис нагнулась вперед. Словно потягивается кошка.
— Граллон, у тебя есть право и власть, — сказала она. — Мы не знаем того, что скрыто. Боюсь, это война между богами, но мы не знаем. Король и королевы, наступает ночь, звезды скрылись, а луна не вышла. Нам надо ступать осторожно-осторожно. Граллон говорит верно. Он не может обвенчаться с Дахут, пока остается верным Митре. Может быть, со временем мы убедим его; либо мы узнаем, что его понимание чуждых ему богов было более глубоким, чем наше. Ни один исход не возможен для врагов. Мы можем найти свой выход, каким бы он ни был, и найти его можем лишь вместе. У меня нет новых предзнаменований. Может быть, ни одна из нас не будет удостоена предвидением. Но это я сильно ощущаю .
— Просто хорошее чутье, — пробормотала Бодилис.
— И что мы тогда сделаем? — отважилась Малдунилис, жалобно надеясь на ответ.
Ответила ей Форсквилис:
— Поскольку ничего подобного в Исе еще не случалось, у нас есть право быть осторожными. Мы должны быть честны перед народом; думаю, тогда они примут, хотя, — королева сверкнула зубами, — слова, которые будем им говорить, и представление, которое для них поставим, должны быть артистичными. Конечно, воздадим Дахут почести и должное как королеве; но венчание будет отложено до тех пор, пока не прояснится воля богов. А пока не будем отравлять священную свадьбу началом ссоры. Чувствую, так мы сможем пробиться к решению, к той самой новой Эре. Но…
