Евгения Кондырева - Дракон
– А давно он здесь?
– Давно, – кивнула Кассия. – Хоть и тварь крылатая, не человек, а всё жалко, как-никак живой он, не каменный. Уж лучше умереть сразу, чем такие муки терпеть.
Эши чувствовала, что земля уходит у неё из-под ног.
С каким упорством она отмахивалась от слухов, время от времени появлявшихся в ткацкой и швейной! Она не желала ничего знать!
А слухи говорили о том, что в подземельях Та-Сисса заточён пленный дракон. Одни не верили в это, другие проклинали чудовище, желая ему самой ужасной смерти.
Эши вдруг охватил холод. Громко застучали зубы, и она невольно схватилась за подбородок рукой.
– Ох, подруга. – Кассия по-своёму истолковала этот жест. – Я-то эту страсть ни разу в жизни не видела, а ты от них натерпелась.
Зубы Эши продолжали стучать.
– Не бойся, – ласково сказала Кассия, – не выпустят его… Эх, а я бы одним глазком на него взглянула… Говорят, он один тут, других нет… Если только господа алые не отрастили себе крылья, – добавила она с язвительным смешком.
Этой ночью Эши не спала. Трясясь в ледяном ознобе, она лежала на куче готовых мешков и боялась пошевелиться. Каждое движение вызывало новый приступ дрожи.
«Как я могла?! Как могла гнать от себя мысли о нём, стараясь думать только о лорде и Крише. Это моя вина! Всё, всё случившееся с ними! Великие Небеса, пусть это будет не он, только не Ригэн!»
Под утро дрожь утихла, и Эши стало жарко. Потом над ней склонилось встревоженное лицо Кассии.
– Евфания, – испуганно позвала она, – посмотри! Старая лекарка с трудом поднялась со своего места, и на горячий лоб Эши легла её рука.
– Что с тобой, детка?
– Я… сейчас…
– Лежи, – властно приказала лекарка и повернулась к Кассии: – Нервное это, испугалась она чего-то. О чём вы вчера говорили?
– О драконах, – ответила Кассия. – Я уж тогда заметила, что она сама не своя. Когда я рассказала, что где-то в крепости дракона прячут, так она затряслась вся. Да об этом же все знают!
Снаружи послышались шаги стражников, зазвучали мерные удары колотушкой. Женщин будили на работу. Кассия быстро выпроводила обитательниц кельи в коридор.
Эши вновь стала терять сознание, и молодая женщина отчаянно схватила её за плечи.
– Что делать, Евфания? Лекарка глубоко вздохнула.
– Попробую, есть одно средство.
Кассия подобрала юбку и встала с колен.
– Пойду, скажу иродам, чтобы не трогали вас.
Едва она вышла, лекарка плотно завесила решётку, а затем склонилась над Эши.
– А теперь слушай меня внимательно, детка, и повторяй за мной.
Другим, молодым и сильным голосом, Евфания заговорила нараспев на странном, чужом языке. Глаза её вдруг засветились, и сгорбленные плечи расправились. С трудом повторяя незнакомые слова, Эши чувствовала, как боль и жар покидают её тело, делая его невесомо лёгким и сильным. Странный ток пробежал по её жилам.
Лекарка замолчала. Расширенными глазами Эши смотрела на свою наставницу.
– Что это?
– Это магия, детка, – слабо улыбнулась старуха.
– Ты… знаешь магию?
– О нет, всего лишь несколько заклинаний. Эши молча обняла старуху и прижалась к ней.
– Твоя болезнь вызвана не физической болью, – ласково заговорила лекарка, – а значит, мои мази и отвары бесполезны… Я умею лечить тело. Лечить душу гораздо сложнее. Я испугалась за тебя, девочка. Я даже забыла о том, что, прибегая к магии, подвергаешь опасности и себя, и того, кого лечишь.
Эши только теснее прижалась к лекарке.
– Я всегда хотела иметь дочь, – мягко сказала Евфания, – а Небо послало мне трёх сыновей. Обещай, – внезапно потребовала лекарка и посмотрела ей прямо в глаза, – что ты никому не расскажешь о том, что здесь произошло. Даже Кассии. Никто не должен знать, что я сотворила заклинание.
– Клянусь.
Старуха снова слабо улыбнулась.
– Почему тебя так напугал разговор о драконах, детка?
– Я… Драконы погубили мою семью. Евфания тяжело вздохнула.
– А теперь вставай и приготовь питьё, как я тебя учила. Тебе нужны силы. Да и мне тоже.
Время шло, и Эши выучилась многому.
Старая лекарка только качала головой, видя с какой лёгкостью девушка запоминает длинные заговоры, с каким упорством постигает сложную науку составления мазей. Всё чаще и чаще она доверяла ей самой осматривать и лечить больных, тихонько стоя рядом.
Евфания могла гордиться своей ученицей. А Эши…
Не замечая ничего вокруг, она работала как одержимая, стремясь заглушить свои страшные мысли и сны.
Кошмары повторялись. Во сне у неё на глазах гибли лорд и Криш, горели деревни, разбивался, прыгнув со скалы, Ригэн. Она мучительно просыпалась и, вдохнув привычный запах кельи, медленно приходила в себя. Но тот сон не приснился ей ни разу.
Эши изменилась. Теперь она жадно ловила все слухи о драконе, которого прятали в подземельях, но Кассия строго-настрого запретила обитательницам кельи говорить о крылатом чудище.
…Наступила зима, и в крепости прочно поселился холод. По ночам женщинам приходилось укрываться сшитыми про запас мешками и спать, тесно прижавшись друг к другу.
Первой слегла Бьюлла. Затем появились и другие больные.
Эши с Евфанией сбились с ног, стараясь хоть чем-нибудь помочь обессилившим пленникам.
Гетта постоянно злилась и стала совсем несносна. В ответ на её бесконечное брюзжание Кассия, Озис и Эши стали шить мешки за Бьюллу, которая была ещё слишком слаба, и старую лекарку.
Неизвестно, как бы они пережили эту зиму, но однажды в мастерскую привезли полотнища грубой козьей шерсти и овечьи шкуры, из которых было приказано шить тёплую одежду. На несколько дней опостылевшие мешки были забыты. Одежда требовалась не только ткачихам и швейницам, но и мужчинам из рудников. Женщины оживились и повеселели, стараясь выгадать лишние лоскуты, из которых потом можно было сшить одеяла.
Всех удивила Озис, которая ухитрилась из немудрящего материала скроить для обитательниц кельи почти изящные юбки, рубахи и широкие удобные плащи с капюшонами. Таких не было ни у кого из швей.
Кассия тоже не осталась в долгу. Раздобыв где-то обрезки толстой дублёной кожи для подмёток, она научила женщин шить тёплые меховые чулки до колен.
Холод отступил. Но зима продолжалась.
Похожие друг на друга, коротенькие блёклые дни переходили в бесконечные вечера и ночи.
Евфания сильно сдала с началом зимы.
Всё чаще Эши с тревогой прислушивалась к короткому покашливанию, глядя, как с каждым днём всё глубже западают глаза старой лекарки. Она почти перестала есть, отдавая свою порцию больной Бьюлле или сердито всовывая куски засохшей лепёшки Кассии и Эши, которым приходилось особенно тяжело – на них легла основная часть работы.
