Александр Анисимов - Игры богов
У дверей, ведущих в комнату Кефры, Дагмар нос к носу столкнулся с магом Халиоком. Тот раньше короля узнал о том, что творится во дворце, ведь жил он гораздо ближе к покоям Кефры, однако появились они одновременно. У Дагмара зародилось смутное подозрение, что Халиок нарочно поджидал его прихода.
— Это он, богоравный. — Маг кивнул на плотно закрытую дверь, внимательно посмотрев на короля. — Я боюсь.
Дагмар только пожал плечами. Что он мог ответить на это? Нет, он не боялся, хотя чувства Халиока были вполне объяснимы. Возможно, маг знал гораздо больше, чем поведал королю при их разговоре о сыне Кефры и Ханга. Собравшись с духом, король распахнул дверь и шагнул за порог. Халиок проскользнул за ним и захлопнул створки, оградив покои Кефры от десятков любопытных глаз: у покоев королевы уже успела собраться небольшая толпа. В основном здесь были слуги, но присутствовал кто-то из Совета да пара придворных. Никто не обратил внимания на стоявшего позади всех и чуть в стороне королевского казначея, который внимательно прислушивался к каждому слову и едва заметно вздрогнул, когда услышал слово «богоравный». Однако, кроме него, никто из собравшихся, похоже, не услышал сказанного Халиоком правителю Мэсфальда. Постояв еще некоторое время, казначей незаметно подошел к одному из слуг и, шепнув ему что-то, быстрым шагом направился прочь от покоев Кефры.
Дагмар же, едва оказавшись внутри, отстранил попытавшуюся было остановить его няньку, и подошел к кровати, возле которой суетилась повивальная бабка и две ее помощницы. Кефра громко стонала, то и дело срываясь на крик. Крики заглушал зажатый в зубах платок. Лицо ее было совершенно белым и все блестело от обильно покрывшего его пота. Покрасневшие глаза были выпучены, в них застыла мука и боль.
— Вам лучше уйти, повелитель, — настойчиво повторила нянька не терпящим возражения тоном. Дагмар никак не отреагировал на эти слова. Повитуха бросила косой взгляд на вошедших и что-то пробурчала — явно не слишком любезное. Она, похоже, не видела разницы между королем и простым горожанином, для нее все они были одинаковы.
— Стойте там, вы ничем не поможете, — чуть громче произнесла она, отвернувшись.
Халиок, не слушая повитуху, чуть ли не подбежал к королеве и распростер над ней руки, в одной из которых болтался подвешенный на тонкой серебряной цепи оправленный в грубый чугун переливающийся аметист. Повитуха что-то сердито крикнула ему и махнула рукой, прося отойти, но маг не отреагировал на ее слова, впившись взглядом в оголенный живот Кефры. В другой руке Халиока неведомо откуда появился развернутый свиток, испещренный крупными символами, которые складывались в слова. Однако Дагмар не мог понять смысл текста, хотя и видел его довольно отчетливо, — язык был ему незнаком.
Повивальная бабка, поняв наконец, что мага ей не переубедить, целиком переключила свое внимание на Кефру. Та продолжала кричать и куда-то рвалась, но полотенца, которыми она была притянута за руки к столбикам кровати, сковывали ее движения. Как только Халиок произнес первые слова, которые тщательно считывал из свитка, Кефра успокоилась и перестала метаться в постели, даже крики ее стали тише. Повитуха бросила на мага удивленный косой взгляд, но не сказала ни слова. Халиок, чуть передохнув, тяжело вздохнул и, покрепче стиснув камень и свиток, принялся что-то говорить нараспев. Дагмар готов был поклясться, что маг повторяет слова, начертанные в свитке, однако глаза Халиока были закрыты, а веки чуть трепетали, лишь изредка между ними мелькала тонкая полоска белка и кусочек радужки. Неожиданно Дагмар заметил, что Кефра тихонько вторит словам мага, впадая в своеобразный транс. Голос Халиока становился все тише. Аметист начал наливаться густой синевой, в глубине камня заиграли маленькие искорки, которые постепенно разрастались, превращаясь в медленно вращающуюся воронку, заключенную внутри самоцвета. Камень, испуская слабое призрачное сияние, начал раскачиваться, описывая над животом Кефры широкие крути.
Король не мог понять, что делает Халиок, но не мешал ему: маг гораздо лучше разбирался в происходящем. Над дворцом все еще продолжали сверкать молнии. Несмотря на то, что окна были плотно занавешены, а комната ярко освещена изнутри, огненные сполохи проникали сюда.
Халиок, между тем, продолжал священнодействовать над распростертой королевой. Камень в его руке продолжал раскачиваться, но теперь пульсировал, озаряя вздувшийся живот женщины призрачным синим светом. За окном полыхнуло, и аметист в ответ тоже вспыхнул, на миг обратив лица всех, кто находился в этот момент в комнате, в жуткие синие маски. Король непроизвольно зажмурился, а когда снова открыл глаза, то увидел, что Халиок, слабо вскрикнув, начал оседать и валиться на спину. Тело его окутывали тысячи разноцветных искр, руки были будто объяты серым пламенем, которое стекало с пальцев и падало вниз, почти тут же исчезая в воздухе. Однако ни свитка, ни камня маг так и не выпустил, продолжая крепко сжимать их в руках. Аметист продолжал пульсировать, разгораясь все ярче, а потом из глубины камня словно всплыла красная волна, и самоцвет, полыхнув в последний раз, разлетелся в пыль.
Подхватив падающего Халиока, Дагмар оттащил его к стене и усадил там. Глаза мага были открыты, но совершенно пусты и безжизненны, несмотря на то, что грудь Халиока мерно вздымалась, а легкие с хрипом втягивали воздух. Роящиеся вокруг его тела искры постепенно таяли, руки уже не казались пылающими, как было поначалу. Свиток наконец выпал из разжавшихся пальцев и с шелестом упал на пол, на глазах превращаясь в пепел.
Кефра, лишившись поддержки мага, снова ощутила страдания роженицы. Ее громкие вопли заставили сердце Дагмара болезненно сжаться. Повитуха же, как ни в чем не бывало, продолжала выполнять порученную ей работу. Она все так же успокаивающе разговаривала с Кефрой, но теперь в ее голосе появились нотки сильного беспокойства и даже страха. Впрочем, королева была сейчас в таком состоянии, что навряд ли заметила эту перемену. Дагмар понял, что что-то не так, хотя не очень разбирался в таких делах. Повитуха тревожилась все больше и больше, ее не успокоила даже появившаяся наконец головка ребенка.
Танец молний за окнами, казалось, достиг своего апогея. Яркий свет лился в комнату сквозь щели в шторах, заставляя тени на стенах змеиться и дрожать. Кефра вдруг завопила так, что Дагмар вздрогнул и стиснул зубы. Ему стало жутко — не мог человек так кричать, просто не мог. Дагмар множество раз слышал, как кричат от горя и боли, слышал вопли обреченных на гибель и смертельно раненных, слышал крики отчаяния и страха, но Кефра кричала иначе. Следом за ней завопил и Халиок. Стиснув ладонями виски, он закрутился на месте, выпучив глаза, но ничего не видя вокруг. Наконец ноги его подогнулись, и он упал, продолжая сжимать голову руками. Вместо крика из горла мага теперь вырывались только нечленораздельные тихие хрипы.
