Софья Ролдугина - Ключ от всех дверей
Авантюрин глубоко поклонился и быстрым шагом удалился по тропинке. Я, таясь за кустами, бесшумно побежала за ним, позабыв о застывшей с протянутой рукой и слезами на лице девице. В душе у меня не пойми с чего вдруг распелись птицы. Ах, красота! Видать, погода так влияет.
Мило я нагнала лишь далеко за поворотом, у самых прудов.
— Эй, дорогой ученик! — завопила я, подпрыгивая и повисая у него за спиной, будто мешок с краденым добром у жадного вора. Мальчишка вздрогнул.
— Так вы наблюдали за мною, госпожа? — потерянно спросил он, без причин краснея, как давешняя девица.
— И да, и нет, Мило, — передразнила его я, сдувая гладкую прядку с уха. Сколько не смотрю — все восхищаюсь: один волос рыжий, другой — словно седой, третий — как желтое золото, а вместе все — тягучий мед с потайных горных лугов. — Искала я тебя для одного дела, а наткнулась вдруг на потеху. Что за девица такая, Мило?
— Леди Стелле Аквамарин, госпожа, — поморщился ученик, бережно ссаживая меня с собственной спины на твердую землю. — Слывет невестой лорда Эло Дрёмы. Не хотелось бы его обижать, неплохой ведь человек. Пришлось сразу отказать леди, без флирта и намеков. А жаль. Стелле — красавица, а как танцует… — с сожалением покачал он головой.
— Тьфу на тебя, Мило, — рассмеялась я, разваливаясь на травке. — Только из-за такой малости и ответил отказом? А как же весь этот бред романтического свойства, что ты вылил на бедную девушку?
Авантюрин беззаботно плюхнулся рядом со мною, прикусывая сорванную травинку.
— Я не хотел обижать и Стелле тоже, — сознался мальчишка. — А отрицание, оформленное изящно, порою приятней согласия. Конечно, слез в подушку и мучительных мыслей не избежать, но тем милее покажется потом суженый, без памяти влюбленный в юную Аквамарин. И, кстати, госпожа, — ученик повернулся ко мне, щуря от солнца темные глаза. Зрачок превратился в точку. — Так ли нелепы были мои излияния, что вы посчитали их бредом?
Я решительно замотала головой.
— Любая романтика и слащавое приукрашивание действительности есть болезненные бредни, Мило. Истинным чувствам напыщенные слова не нужны.
Авантюрин улыбнулся, как завзятый соблазнитель. Травинка крутанулась в ловких загорелых пальцах и скользнула пушистой метелочкой по темным, будто бы искусанным губам.
— Вам не кажется, госпожа… — нахальная травинка коснулась и моих губ и вернулась на свое законное место. — …что сейчас вы себе лжете?
— Отнюдь, Мило, — вернула я ему улыбку — беспечную и умудренную в то же время, запрокидывая подбородок к ласковому солнышку. Ох, и будет потом веснушек… — Я не любительница картинных признаний и пышных слов. Когда-то человек, покоривший мое сердце, всего лишь протянул мне в нужный момент руку… А признание я прочитала в его глазах.
Взгляд Мило стал задумчивым.
— Неужели вы бы не хотели услышать слова любви от того человека?
Улыбка моя угасла.
— Когда это случилось, Мило, они принесли мне много горя. Нет, я не люблю пышных слов, — вздохнула я. — Они лживы и прячут суть чувства за бессмысленными потоками изящных конструкций.
— А какого же признания вы бы хотели, госпожа?
Какое же яркое солнце! Кажется, еще немного, и я ослепну. Уже все глаза на мокром месте.
— Пусть тот, кто любит меня, последует за мною на край света и даже за край. Пусть он меня никогда не оставит, как бы я не ранила его словами и поступками. Пусть будет со мною… всегда. Знаю, Мило, это эгоистичное желание, — прикрыла я глаза, чуть отворачиваясь от слепящих лучей. — Но это именно то, что мне нужно.
Мило загадочно усмехнулся. Тени от пушистых ресниц легли на высокие скулы, смягчая резковатые черты лица.
— Все же мы очень разные, госпожа. Мне хотелось бы слышать от своей возлюбленной, что ей нужен только я, что она не может жить без меня и дышит лишь мною… Я хотел бы стать для нее единственным глотком воды в пустыне и очагом в пустом и холодном доме, и чтобы она сказала мне все это — и много других глупостей. И, разумеется, я отвечу ей романтичным и возвышенным признанием, чтобы она не думала по этому поводу… То есть, даже если ее точка зрения совпадет с вашей, госпожа, — поправился он. — Так что мои мечтания тоже можно назвать эгоистичными. Но довольно об этом, — оборвал свои излияния мальчишка. — Вы ведь искали меня для дела, верно?
— Верно, верно, — мурлыкнула я, вытягиваясь на солнышке. Давненько не случалось мне так вот запросто валяться на травке в три часа пополудни. Обычно в это время я только просыпаюсь и завтракаю. Сколько же теплых, чудесных дней прошло мимо! — Лето — замечательная пора, Мило. Великолепно подходит для балов и прочих аристократических развлечений. И нам с тобою, дорогой ученик — нам, и никому другому! — выпала невероятная честь веселить лордов и леди в самую короткую ночь этого года. Ты только не волнуйся, план я уже придумала, — успокоила я нервно дернувшегося ученика, — от тебя требуется лишь позаботиться о фейерверке. Помнится, пару лет назад ты много хвастался своими познаниями в волшебстве и волшебных игрушках? Ну, теперь хорошо бы и подтвердить свои слова! Кстати, королева обещала щедро тебя наградить, если работа ей понравится, — добавила я, чтобы совсем уж не запугать ученичка.
Мило хитро сощурился:
— Я не подведу вас, госпожа. Что желаете увидеть в темном ночном небе? Птиц, драконов, дам в шелках?
— По дамам у нас ты, дорогой, — рассмеялась я. — А мне… мне нужны цветы, деревья и мифические звери. Осилишь столь масштабную задачу, Мило?
— Разумеется, моя госпожа, — с почтением склонил голову ученик. — Ради вас — все, что угодно.
— Вот такие признания мне по душе! — обрадовано хлопнула я его по плечу и вскочила на ноги. — Бал будет через три дня, готовься! А я пойду пока оповещу придворных бездельников о грядущем развлечении… И еще, Мило: готовь маску!
— Что? Какую маску? — крикнул Авантюрин мне вслед. — Госпожа!
Но я лишь махнула рукой и скрылась за поворотом. Пожалуй, в первую очередь загляну к художнику!
— Тарло! О-о! — пропела я, врываясь в мастерскую. К счастью, Мечтатель не работал над очередным шедевром, а грустно цедил вино, разглядывая сквозь прозрачный потолок ясное голубое небо с белыми перьями облаков, быстро гонимыми ветром. — О, лорд, я вижу, обуяла вас тоска? Прошу простить мои манеры дурака, но в этот светлый и прелестный день, наводит ваша грусть на землю тень…
Тарло усмехнулся и отсалютовал мне бокалом, отбрасывая с лица нечесаную белесую прядь. В ярких солнечных лучах седые волосы художника казались начисто лишенными цвета, словно паутина. Да только паутина не бывает такой жесткой…
