Владимир Брайт - Цвет крови - серый
«Все бесполезно», — в отчаянии подумала девушка, может быть впервые в жизни ощутив себя не целеустремленной личностью, способной преодолеть любую преграду, а слабой, беспомощной песчинкой, которая находится во власти капризных волн, омывающих берег жизни.
Гольстерр возник неожиданно. Огромная тень появилась буквально из ниоткуда, материализовавшись прямо перед глазами лучницы. Он был непередаваемо ужасен, но Ита видела только смутный контур и ничего более, в который и направила наконечник стрелы.
Девушка чувствовала, что сил на выстрел не осталось, но если отдать всю себя без остатка, До последней капли крови, сверкнув напоследок вспышкой яркой звезды, этого может хватить.
Гольстерр, способный видеть магию в любых ее проявлениях, уже собирался ударить лапой жалкое существо, посмевшее направить на него едва заметно мерцающее оружие. Смять хрупкую плоть, превратив ее в бесформенное ничто. Но в следующую секунду оружие, выглядевшее как искорка светлячка, вдруг нестерпимо ярко полыхнуло огнем, и посланец Фасы инстинктивно отпрянул.
По длинным пальцам Иты, сжимающим тетиву, начали пробегать призрачные искры голубого свечения, и если бы она не была так сконцентрирована на предстоящем выстреле, то, возможно, заметила бы их. Но для девушки-воина в данный момент не существовало никого и ничего на свете, кроме стрелы, являющейся продолжением и окончанием ее жизни. Стрелы, которая, впитав в себя все ее силы, сорвется последним вздохом с сухих горячечных губ и, опьяненная свободой и неограниченной силой, почерпнутой из тела земной женщины, порвет хрупкую ткань мироздания, в очередной раз совершив невозможное — убив того, кого считали бессмертным.
Слепому порождению древнего зла были неведомы чувства. У него не было сердца, души и даже разума. Но, несмотря на все это, нестерпимо яркий свет направленного на него оружия испугал гольстерра. Впервые за всю свою бесконечную жизнь чудовище испытало какое-то чувство. Так как неожиданно осознало — это ослепительное свечение, даже не являющееся магией в прямом смысле этого слова, способно принести смерть. Спасительный прыжок в лабиринт подпространства всего лишь на мгновение опередил роковой выстрел.
Тот, кто некогда был могущественным и всесильным олицетворением Зла, словно беспомощный щенок, тихонько повизгивая, забился в спасительную щель под крыльцом. И не важно, что размеры гольстерра были огромны, а в качестве спасительного крыльца выступал бесконечный лабиринт подпространства. Суть от этого не меняется — всплеск страха был настолько мощным, что сломил волю высшего существа. То, что сумело избежать смерти, забившись в сумрак бесконечного лабиринта, уже не было ни гольстерром, ни вершителем кровавого правосудия, ни тем более посланцем мстительной Фасы. Это был призрак. Безумная тень, которая будет вечно скитаться во тьме, откуда нет выхода. Если бы существовала возможность повернуть время вспять, то гольстерр наверняка предпочел бы смерть вечному безумию. Но что сделано, то сделано, и, как ни старайся, прошлого не вернуть. Это один из основополагающих принципов вечности, остающийся неизменным на всем ее протяжении.
Пальцы отпустили натянутую до предела тетиву — сердце девушки, рожденной от союза человека и гордой эльфийки, остановилось, отдав всю свою жизненную силу стреле.
Они подписали договор. И каждая из сторон обязалась его выполнять. Смертная сделала то, что должна была сделать, отдав все, что у нее было, включая и жизнь, но...
Но цель исчезла. Умерла или же просто растворилась в безумии Хаоса — сейчас это уже не играло особой роли. Просто стрела знала, что уже никогда не сможет найти то, что отныне перестало существовать.
Невдалеке находился еще один гольстерр, но договор не касался всех без исключения гольстерров, а относился только к конкретному экземпляру. Быть может, лучнице было безразлично какое чудовище поразить, но для стрелы существовало нерушимое правило — предсмертный контракт (в результате которого человек умирает, отдав все свои жизненные силы) должен быть выполнен в точности. Никаких замен быть не должно. Иначе договор теряет всякий смысл.
Стрела чувствовала, что сила переполняет ее. Чувствовала, что если не полетит прямо сейчас, то погибнет, хотя стрелы судьбы не могли умереть. Но стрела не смогла пойти против своего естества, нарушив однажды взятое обязательство. Ладонь левой руки мертвой девушки все еще крепко сжимала лук, а натянутую до предела тетиву уже ничто не держало, поэтому оружие все же выстрелило, только в обратную сторону.
Презрев все законы и правила, деревянный лук резко распрямился, а тетива так и осталась натянутой. Раздался резкий щелчок ломающегося дерева, и обратная сторона стрелы с силой ударила в грудь только что умершей лучницы.
Корпус качнулся назад, и бесчувственное тело, выпустив из рук исковерканное оружие, стало медленно оседать на землю. Оно еще не достигло своей конечной точки, даже не успев соприкоснуться с жесткой поверхностью, а остановившееся сердце сделало первый, пока еще слабый удар. Стрела, не в силах выполнить взятое на себя обязательство, разорвала контракт, вернув то, что взяла несколькими секундами ранее.
Многие некроманты, не говоря уже о лордах Хаоса, умеют заставлять мертвых двигаться. Но вдохнуть в пустую бессмысленную оболочку душу и разум не удавалось даже самым могущественным.
Стрела совершила невозможное, вернув жизнь в мертвую плоть, но заплатила слишком высокую цену, навечно застыв каменным изваянием, надгробным памятником, символизирующим нерушимость договора, скрепленного клятвой.
Маятник остановившегося было времени вновь качнулся, и вслед за этим движением жизнь возвратилась в тело погибшей лучницы. А вместе с искрой жизни, воспламенившей лучину разума, вернулась и ненависть.
Ита очнулась спустя всего несколько секунд после неудавшегося выстрела. Вокруг царила непроглядная тьма, смешанная с такой непередаваемо гнетущей тишиной, как будто в мире умерло все живое. Именно эта жуткая тишина, не прерываемая ни единым звуком, даже шорохом ночного леса, привела девушку в чувство.
После неожиданного исчезновения первого гольстерра его напарник, посчитав, что в этом месте больше нечего делать, переместился дальше на запад, оставив после себя лишь хаотично раскиданные останки, покоящиеся в лужах крови. Еще много веков спустя это место будет считаться проклятым, и не только люди, но и звери станут обходить стороной злосчастную поляну. А сейчас здесь было тихо и пусто — огромная братская могила, которую не успели закопать. И рядом — восставшая из мертвых, та, чья неутоленная жажда мести стала причиной гнева небес и гибели всех этих воинов.
