Эльвира Осетина - Наложница императора демонов
— Я не договорил тебе несколько минут назад в комнате, ведь я уже встречал подобное существо, и эта встреча ничего хорошего не принесла. И поверь мне, если бы тогда мой отец принял правильное решение, а именно уничтожить его, то наш мир сейчас был бы цел, а нам не пришлось бы спасаться бегством из собственного дома, чтобы выжить….
— Вы считаете, что это то самое существо? — я недоверчиво посмотрела на вампира, — к тому же в исторических источниках говорилось, что вампиры и демоны уничтожили свой мир сами, потому что начали между собой войну.
— Ой, перестань, какие исторические источники? — он махнул рукой, закатывая глаза, — кто их писал? Светлые эльфы, гномы или вообще люди? Мы с демонами даже не из одного мира пришли, мы с разных планет. Не было никакой войны между нами, нам просто не было смысла воевать.
Я приподняла брови от удивления. Да уж… а в архивах ничего этого не было.
— Просто официально, мы решили не распространяться об этом, — продолжил вампир, — да и какая теперь разница собственно… Важно ведь совсем другое, я хочу уничтожить этих пчел, так как, мягко говоря, боюсь, что эта сущность не просто так тянет тебя к какому-то острову, и да, я действительно думаю, что это может быть та самая сущность…
Я опять недоверчиво приподняла брови, но перебивать его не стала.
— То существо, что по глупости освободил мой отец, оказалось темным богом.
Вампир замолчал и отвел глаза в сторону.
Кина с удивлением смотрела на себя в зеркало. Она не понимала раньше, как можно быть такой счастливой и в то же время, испытывать такой жуткий страх от своей то и дело расползающейся довольной улыбки на лице. Но она уже не могла контролировать эту глупую мимику. Она вообще уже ничего не могла контролировать. Она потеряла почву под ногами, когда маг впервые дотронулся до нее. Так, как мужчина дотрагивается до женщины.
Кина закрыла глаза и вспомнила тот день, когда эйфория заполняла все её тело. Когда она танцевала перед зеркалом, смотря на свою внешность.
Тогда она смогла это сделать, пройти полное обращение…. Как? Она не понимала, но это было не главным, ведь она смогла же? Своему брату назло и всем родным! Она сделала это! И это означало, что у нее был шанс выбраться из гарема! Потому что она теперь была полноценным оборотнем! Она могла вернуть себе свое наследие! Имела законные основания! И её сводный брат уже не смог бы ничего противопоставить этому!
Она вспоминала его злорадную ухмылку, когда у нее началось обращение, и как он не пустил её горничную позвать старейшину шамана для помощи.
— Сама справится, — улыбаясь, сказал он тогда слугам, столпившимся возле кровати, где она корчилась от страшных болей выворачивающих суставы.
Кина вспомнила, как валялась у него в ногах, моля о том, чтобы он помог ей. И только лишь когда прошли целые сутки, он вызвал шамана, и тот хмурясь и качая головой узнав о прошедшем времени, просто остановил обращение на том моменте, когда застал Кину, уже безвольно лежащей в горячке, почти на пороге смерти.
Уже после, она узнала, что брат подсунул ей специальное зелье, чтобы обращение началось раньше времени, раньше на целых пять лет. Все это знали в общине. Все понимали, что так делать было нельзя. И кого-то другого наверняка осудили бы и даже изгнали бы за такое из общины, если бы конечно родные пострадавшего потребовали. Но за Кину не кому было заступиться. Мать умерла, а отчим смотрел на нее, как на мусор. Дед? Дед вообще… не иначе, как ублюдком не называл. Её вернули отцу, но и его взгляд был ледяными. Он не удостоил её даже словом. Посмотрел и ушел. Хотя Кина надеялась, что он хотя бы поможет ей просто жить где-нибудь вдали от всех. Купит маленький домик, она бы занялась каким-нибудь маленьким бизнесом.
Она все еще надеялась тогда, хотя бы на родного отца. Даже осмелилась написать ему об этом, пока жила в его доме. Но он лишь посмеялся в ответ над её идеей, и то, даже не сам лично, а записку написал:
«Станешь иларой императора… и не благодари…»
И все… несколько слов, даже не сказанных лично, а написанных на официальном бланке и отданных ей секретарем, когда она стояла в приемной у его кабинета.
«Не благодари…?»
«За что!?» — хотелось кричать ей тогда, но было уже поздно. На нее надели браслеты официальной еще одной шлюхи императорского двора. Да и воспитание не позволяло опускаться до истерики. Все же мать воспитывала её как истинную леди.
Кина не была идиоткой, она прекрасно знала, кто такие илары — шлюхи из элитного борделя. Ей тогда казалось, что жизнь закончилась. Что мир отвернулся от нее. Что может быть ужаснее? Даже быть бастардом было не так омерзительно и унизительно. Ведь её могли выдать замуж за обедневшего вассала её деда. Но у него была земля, и он был аристократом. И он даже понравился Кине. Он бывал в их общине, ждал, когда у Кины пройдет первый оборот.
Даже дед тогда удостоил её аудиенции и познакомил с будущим мужем. Кина в тот день готова была летать по дому. Она была настолько счастлива, что даже не заметила злого взгляда своего сводного брата. Она даже не подумала, что он задумает такую подлость.
Единственное что радовало тогда Кину, что её не оставили в доме, как омегу. Наверное, тогда только это выражение лица её брата, помогло ей стойко преодолеть присуждение официального статуса омеги.
Ведь именно в тот день дед получил положительный ответ от её родного отца принять верлису в его доме.
И лишь только в тот день Кина поняла смысл поступка своего брата. Он хотел её оставить для себя. Кина была просто еще совсем молодой и не понимала смысла всех его взглядов. Ей казалось, что это ненависть. Но это была не ненависть, это была похоть.
Когда Кина собирала свои вещи, горничная со слезами рассказала, что он заставил её дать Кине то зелье, подлить в её ужин.
Он мечтал заполучить Кину себе в постель, как любовницу. Но не имел на это официального права, дед бы не позволил такому случиться. Вот он и разработал этот план, когда понял, что Кину собираются выдать замуж. Он решил, что сделает из нее омегу, а аристократы не берут в жены омег, а затем предложит свое покровительство. И она станет принадлежать ему.
Кина на это лишь горько рассмеялась, ведь он испортил её жизнь. Надежду на будущее — стать уважаемой леди, хоть и в маленьком, но в своем доме.
Но тогда она еще надеялась, что раз её отец согласился принять её в своем доме, то у нее есть шанс жить, так как она хочет.
Но все оказалось не так…
И всё же верлиса смогла выжить в этом серпентарии. Она проглотила обиду на своих родных, и с огромным трудом, но смогла поднять голову, и не потеряться в жалости к себе. Ни кто не слышал её всхлипов за звуками падающих капель, когда она заходила в душевую кабинку поздно ночью в гареме на новом месте. Но потом она яростно растирала слезы, и тренировала новый образ, что решила временно играть. Так было даже проще, она сама и поверила в него до такой степени, что спустя несколько месяцев перестала плакать и каждое утро уже вставала с этой глупой улыбкой на лице, которая намертво приклеилась к её лицу. Она не заметила, как месяцы превратились в годы. И она смогла не только приспособиться, но более того, она смогла даже сохранить свою девственность, выбрав роль глупой простушки.
