Дочери Торхельма (СИ) - Завгородняя Анна Александровна

Колдун улыбнулся, но как-то мрачно и зло.

— Появившись на свет, я забрал большую часть его сил, которые Тронд копил всю свою жизнь. Я забрал его дар, оставив отца ни с чем. Он стал простым колдуном, сильным, но простым, — Сьегард указал на свои шрамы, — Видишь, какая красота осталась у меня после гнева Тронда, — его рот скривила злобная гримаса, — Он хотел убить меня. Забрал у матери и Хеге и унес далеко в горы, туда, где хранят древнюю черную магию старые каменные алтари в мрачной пещере. Мне было три года, когда отец решил убить меня и вернуть себе свои силы. Его заклятье навсегда изуродовало мое лицо и тело…Но вмешалась Хеге. Я не знаю, как ей удалось за такой быстрый срок стать Хозяйкой Грани и как она нашла способ стать наследницей предыдущего проводника душ… Она никогда не рассказывала мне об этом, но Хеге получила невероятную силу, как и я теперь, и она спасла меня, хотя после этого поплатилась собственной свободой. Ей пришлось стать Хозяйкой Грани. Мой отец оказался заточенным в пещере у того самого алтаря, где хотел лишить меня жизни. Я же вернулся к матери, точнее, Хеге вернула меня, а сама ушла навсегда.

— Значит, она спасла тебя и теперь именно из-за этого ты займешь ее место? — спросила я.

— Я должен ей и Хеге уже давно пора на покой. Это очень тяжелая участь быть проводником мертвых, — он посмотрел на меня печально, и я прижалась к его теплому боку, позволив обхватить себя рукой и притянуть ближе, хотя куда уж еще ближе, подумалось мне, но Сьегард прижал меня к себе так, словно отпусти он меня и жизнь остановится, а реки повернут вспять.

— Твоя мать? — спросила я.

— Она умерла, когда мне было двенадцать, — произнес Сьегард, — Она была замечательной и очень любила меня, но ушла раньше, чем мне хотелось бы. А потом я остался один, но ненадолго. Скоро я встретил на своем пути Хольми и его людей, и отец Ролло забрал меня к себе…вот и вся моя история! — он улыбнулся мне, а я отчего-то почувствовала грусть от истории этого замечательного мужчины, понимая, как ему все это время не хватало любви.

— Что будет с нами дальше? — спросила я, глядя его грудь своей ладонью.

— Потом подумаем об этом, сейчас я просто хочу быть с тобой, пока есть возможность, — ответил Сьегард и перекатился на меня, подмяв мое хрупкое тело под себя. Горячие ладони прошлись по моим бедрам, губы властно прижались к моим губам и совсем скоро я потеряла возможность думать, отдавшись охватившим меня чувствам.

Хеге стояла над алтарем. Она смотрела на свои руки и вспоминала все те души, что прошли через них. Как их было много. Сколько несли они в себе отчаяния и желания жизнь. Только некоторые были рады полученному успокоению и улетали к свету чистыми и полными готовности переродится. Душа Хеге будет такой же. Старуха знала об этом. Она не могла и подумать, что получится иначе. Разве она не сделала в своей жизни столько всего хорошего, что чаша добра должна переполнить все зло, что она иногда причиняла, порой даже неосознанно. Ее внук станет достойным Хозяином Грани и Хеге может не сомневаться в том, что передаст свои обязанности в руки достойного. Когда-то она отдала свою свободу за жизнь этого мальчишки, а теперь его черед занять ее место…надолго ли, Хеге сама не знала. Ее же путь теперь лежит к небесам, туда, где она снова обретет покой перед тем, как родится вновь с чистой, незапятнанной душой, в теле розового младенца…

Хеге направилась прочь от алтаря по узкой тропинке. Но она не спешила домой. Там сейчас был Сьегард и его женщина, а старуха не хотела помешать им. Пусть порадуются, пока могут. Ведь это будет их последняя встреча. После, Ингегерд больше никогда не найдет дорогу к Сьегарду, и не потому, что так желает сама Хеге, нет, таков закон Грани. Не должно быть ничего рядом с Хозяином, что может пробудить его чувства. Сьегард станет таким же, как и она сейчас. Он забудет про любовь, про боль и отчаяние от разлуки.

Он забудет про Ингегерд… но это будет потом. И Хеге никогда не скажет об этом внуку, да и зачем? Сейчас он счастлив, так пусть остается в неведении…

Глава 17

Ролло вернулся спустя три недели. Он привез с собой мешки пшеницы и дорогие специи, обменянные на шкуры, которые добывали по осени дружинники во владениях его отца. У Хольми хватало денег на покупку продуктов, но он все равно отправлял сына и своих людей на охоту, не сколько за мясом, сколько за дорогими шкурами пушных зверьков…

Фрида ждала возвращения мужа с тайной надеждой, что в этот раз все изменится. Что разлука, пусть и недолгая, заставит его вспомнить о тех жарких ночах, что они провели вместе, но ее надеждам было не суждено сбыться. Ролло вернулся злой и угрюмый и почти не обратил внимания на одинокую фигурку, стоявшую на холме, когда ладья швартовалась у пристани. А за ужином, который был дан в его честь, с приглашенными дружинниками соседом по земельным угодьям, Ролло едва смотрел на свою жену, больше заботясь о том, как бы поскорее напиться и от Фриды не ускользнуло то, как ее муж косился на Самиру, старательно крутившуюся рядом. Но дочь Торхельма сделала попытку поговорить с ним после, когда половина гостей разошлись, а вторая половина так и осталась досыпать в большом зале. Фрида догнала его в коридоре, пока шатаясь от избытка, выпитого, уставший и еще более злой, Ролло шагал, придерживаясь ладонью, вдоль стены.

— Постой! — крикнула она и Ролло замер. Затем медленно повернулся на звук ее голоса и огонь от светильника осветил его лицо с пролегшими под глазами глубокими тенями. Жесткая линия губ исказилась, когда мужчина скривил рот, увидев за своей Фриду.

— Что тебе надо? Хочешь, чтобы я снова пошел с тобой в спальню? — спросил он непривычно скрипучим голосом, — Требуешь выполнения моего долга?

Фрида застыла камнем. Пальцы сжались в кулаки, а глаза защипало от подступивших колючих слез, и она проглотила те слова, которые собиралась сказать мужу.

— Дай мне хоть сегодня отдохнуть от тебя, — отмахнулся от женщины пьяный муж, — Достала! Я только из плаванья, а тут ты… — и отвернувшись, он продолжил свой путь дальше по коридору.

Фрида стояла глядя ему во след, пока не хлопнула дверь в его комнате, а спустя мгновение показалась и Самира, направляющаяся легкой пружинистой походкой мимо молодой хозяйки. Надо отдать ей должное, рабыня смутилась, поравнявшись с Фридой и даже вопросительно посмотрела на нее, словно прося позволения идти дальше, и Фрида безвольно кивнула, отступая назад.

— Я больше не могу и не буду пытаться быть с ним, — прошептала она, когда Самира вошла в комнату Ролло, — Это бесполезно! Я только зря рву себе душу, — и она развернувшись ушла прочь, намереваясь выйти во двор, подышать свежим воздухом. Фрида чувствовала, как к горлу подкатывает ком. Дышать было труднее, и она почти выбежала с крыльца, раскинув широко руки и вдыхая морозный воздух, напитанный морем.

— Я проиграла, — сказал она себе…

… Выгнав Самиру, Ролло повалился на постель, так и не сняв сапог. Зарывшись лицом в подушку, пахнущую свежестью морозного утра, мужчина вспомнил о Фриде и тихо застонал. Да что такое с ним происходит! Почему он думает только о ней? Ведь он так ненавидел ее, а теперь, едва увидел, понял, что она что-то сотворила с его сердцем. Вынула из груди и забрала в свои маленькие хрупкие ладони.

— Я не должен ей позволять, — прошептал он в пьяном бреду, — Она всего на всего женщина, та, что заставила меня жениться на себе против моей воли. Я ведь ненавидел ее и сейчас намеренно сделал больно… Вот только больно и мне!

Он перекатился на спину, распахнул широко глаза, глядя в темный потолок над головой.

— Хотел обидеть, причинить боль. Надеялся, что, как и прежде смогу ненавидеть ее, но не получается. Даже сейчас хочу встать и пойти следом, просить прощения и умолять быть со мной! — думал он. Все время, пока он находился вдали от дома, он не переставал думать о Фриде и это выводило его из себя. А когда ночами она приходила к нему такая прекрасная с растрепанными черными волосами и глазами цвета летнего неба, он просыпался, чувствуя сильное желание бросить все и вернутся к ней и только неимоверным усилием ему удавалось сдерживать этот порыв.