Искушение - Арментроут Дженнифер Ли

– Рен, мне так жаль, – сдавленным голосом проговорила я. – Я даже не знаю, что тебе сказать.

Он кивнул и продолжал, словно чувство вины не позволяло ему молчать:

– Я до сих пор думаю о том, что мог бы поступить иначе. Не расскажи я Ноа про Элиту, никогда не показал бы ему тот терновый прут. И он бы никогда не укололся, так что все было бы совсем по-другому.

– Подожди. В том, что с ним случилось, нет твоей вины.

– Мне лучше знать.

– Сколько тебе тогда было лет? Шестнадцать? Да что мы понимаем в этом возрасте! Ты ни в чем не виноват.

– Я не помешал им убить Ноа.

– Но ты же пытался, – возразила я.

Рен устремил на меня тяжелый измученный взгляд.

– Значит, плохо пытался! Да и стоило ли пытаться? Меня же учили, что полукровок надо убивать. Тут не могло быть никаких сомнений.

– Да какая разница! При чем тут – сделал или не сделал? Ты не виноват в его смерти. – Я взяла его за руку. – Поверь, я понимаю, как тебя мучит совесть.

– Правда? – Рен бросил на меня удивленный взгляд.

Тут я поняла, что проговорилась и замялась. Последнее, что Рену стоит слышать, это то, что из-за меня погибли трое.

– Не мучай себя. То, что случилось, ужасно, и многое можно было бы сделать иначе, но едва ли бы это что-то изменило. – Я замолчала, удивившись собственной мудрости. – Ты ни в чем не виноват.

Рен внимательно посмотрел на меня и накрыл мою руку ладонью.

– Надеюсь, мне никогда больше не придется оказаться в такой ситуации.

У меня сжалось сердце, и я пообещала, прекрасно зная, что не в моей власти выполнить это обещание:

– Не придется.

Рен молчал, так напряженно вглядываясь в меня, что у меня участилось дыхание, а потом придвинулся ко мне и поцеловал.

Я не ожидала этого, но он целовал меня так нежно, так робко, что я растаяла. Я приоткрыла губы. Рен обвил меня рукой за шею. Я поцеловала его в ответ, хотя по-прежнему чувствовала себя неловко. Но спустя несколько мгновений я уже не думала о том, хорошо ли я целуюсь. Я вообще не могла думать ни о чем, кроме его губ на моих губах.

Рен прижал меня к себе, и мое сердце учащенно забилось. Рен взял меня за плечи и усадил верхом на себя. Я обхватила коленями его бедра. И все это мы проделали, не прерывая поцелуя, а это, поверьте, было нелегко.

Мне не следовало этого допускать, но я так сильно его хотела, что меня била дрожь. С каждым его прикосновением, с каждым поцелуем меня затягивало все сильнее, но остановиться я уже не могла. Я жаждала его ласк, острого возбуждения и того блаженства, от которого перехватывает дыхание.

Я жаждала его.

Глава 16

Рен тоже хотел этого. Хотел меня. Я поняла это по тому, как задрожала его рука, когда он погладил меня по бедру и взял за попу, по той жадности, с которой он меня целовал. Он снова обхватил меня сзади за шею, удерживая на месте, но я и так не собиралась покидать его объятия. За страстью в его взгляде читалась боль, от которой мое сердце сжалось. Мне хотелось унять эту боль, прогнать ее прочь, чтобы вернулся прежний Рен, который улыбался и дразнил меня, бесил и возбуждал.

Я провела ладонями по его груди, взялась за край его поношенной рубашки и попыталась ее задрать, но Рен потянул ее вниз.

– Чего ты хочешь, Айви? – спросил он спустя мгновение.

Я почти задыхалась.

– Рен…

Он не ответил. Глаза его полыхали зеленью. Рен коснулся ладонями моих щек, погладил большими пальцами под подбородком, наклонил голову и снова поцеловал. Поцелуи были глубокими, медленными. Я дрожала. Мне хотелось большего.

Я снова взялась за его рубашку, приподняла ее и обнажила его живот.

– Я хочу снять с тебя рубашку.

– Не буду тебе мешать. – Уголки его губ чуть приподнялись.

Он поднял руки, и я стащила с него рубашку, бросила ее на диван и отклонилась, чтобы наконец-то разглядеть парня. Он был… ослепительно красив. Мускулистый живот так и хотелось потрогать, погладить квадратики пресса. От пупка вниз шла полоска темных волос. Я не могла оторвать глаз от татуировки, которая покрывала всю его правую руку, плечо и бок.

Теперь я понимала, почему он ее сделал, и мне хотелось плакать и целовать татуировку. Линии вились по коже бесконечными узлами, переплетались на груди, образуя кроваво-красные маки. Тело Рена украшали дюжины бутонов. Между цветами виднелись буквы – фраза, от которой у меня навернулись слезы: «Вечная память».

Цветы были символом памяти о погибшем друге. Рен сделал эту татуировку, скорбя о Ноа. Было что-то невыразимо благородное в том, что он решил увековечить память о нем на своем теле.

Я наклонилась и поцеловала тот мак, который разместился над сердцем Рена. Он вздохнул, и я посмотрела ему в глаза.

– Очень… красивая татуировка. На спине тоже?

Рен кивнул. Я опустила глаза, коснулась пальцами стеблей и заметила, что у бедра, как раз над впадинкой, которую так и тянуло поцеловать, татуировка переходит в три пересекающихся круга.

– У нас с тобой татуировки на одном и том же месте.

– Знаю.

Разумеется, он же видел мою. Так вот почему он тогда ее погладил! Я провела пальцами по линиям его рисунка, и Рен содрогнулся всем телом.

– Можно? – Рен потянул за мою футболку, и я кивнула с глубоким вздохом. Рен стащил с меня футболку, помогая мне достать руки из рукавов. Понятия не имею, куда он ее бросил. Его губы приоткрылись.

– Ты такая красивая.

Он так это сказал, что я поверила ему и почувствовала себя богиней, несмотря на то что на мне был белый лифчик в желтых маргаритках. Правда-правда. Хотя есть у меня белье и посексуальнее. Рен гладил меня по бедрам, животу, груди, так что у меня захватывало дух от волнения и возбуждения. Он коснулся моей груди, через лифчик поглаживая большими пальцами мои отвердевшие соски. Я застонала, и темно-зеленые глаза Рена загорелись.

– Мне нравится, когда ты так на меня смотришь, – прошептал он, касаясь губами моих губ. – А хочешь знать, что еще мне нравится?

– Что?

Его пальцы описывали мучительно-медленные круги вокруг моих сосков.

– Как ты стонешь, когда я тебя ласкаю.

Щеки у меня горели. Воздуха не хватало. Рен скользнул губами вниз по моей шее, легонько прихватывая кожу. Провел пальцем по кружевам, которыми были обшиты чашечки, проник под лифчик, и я выгнула спину, прижавшись к Рену грудью. От прикосновения его кожи меня охватило такое возбуждение, что кровь закипела. Рен сжал пальцами мой сосок и издал такое сексуальное рычание, какого мне прежде не приходилось слышать.

Я расстегнула пуговицу на его джинсах и потянула вниз молнию. Рен схватил меня за запястье, и я посмотрела на него.

– Ты точно этого хочешь? – спросил он. Глаза его сверкали.

– Я… я хочу тебя потрогать.

Его густые ресницы затрепетали, и он направил мою руку к себе в джинсы. Я коснулась горячей твердой плоти и ахнула.

– Ты без…

Рен одарил меня озорной улыбкой и легонько сжал мою грудь.

– Когда ты позвонила, я был еще в постели. Так что собирался второпях.

– Ну ты даешь, – пробормотала я. То, что я не знала, что Рен все это время был без трусов, как ни странно, возбудило меня еще сильнее.

Рен просунул руки под чашечки лифчика, и я замерла. Он стянул с меня лифчик, обнажив грудь, и снова содрогнулся всем телом.

– Черт, – тихонько выругался он. – Я этого не заслуживаю.

Не успела я возразить, мол, неправда, как Рен нагнул голову и прижался губами к моему соску. Я вскрикнула: с каждым движением его горячего влажного рта на меня накатывало наслаждение. Я чуть подвинулась и засунула руку к нему в джинсы. Рен приподнялся, помогая мне их спустить.

Я прижалась к нему щекой, не в силах справиться с обуревавшими меня чувствами. Рен скользнул рукой ко мне в штаны, а я обхватила его напрягшийся член. Рен вздрогнул, отзываясь на мое прикосновение. Я вскрикнула и задрожала, когда его пальцы коснулись моей промежности.

– Я доведу тебя до оргазма, – прошептал Рен мне на ухо, и я почувствовала его теплое дыхание у себя на щеке.