Антисказка. Или бойтесь своих желаний (СИ) - Артемова Елена

Маша замерла посередине комнаты с котом в руках, одеяло поползло вниз и, чтобы не потерять одежду, она скинула Баюна на пол, подхватив за край своё импровизированное сари.

— Вот и делай добро, — заворчал недовольно кот, — Я ей совет бесценный, а она меня на пол… — ворча, он исчез в коридоре.

— Это не то, о чём ты подумал, — покраснела девушка, — Я утром проснулась, а оно само вот.

— Ты говорила, что твоя подруга смогла стать собой после ночи с Ником, что я должен думать? — хмурился мужчина.

— А думай, что хочешь, я тебе правду говорю, — гордо вскинула голову Маша.

В конце концов, она же не обманывает.

— Хм… — он задумчиво обошёл вокруг Маши, — Может быть, вы сделали неверный вывод и дело в другом?

Оказавшись позади, он вдруг резко развернул её к себе, заключив в объятия. А потом поцеловал так, что у Маши закружилась голова. От поцелуя руны вспыхнули на руке девушки также ярко, как и на предплечье Владыки. Одеяло предательски скользнуло к ногам, Владыка подхватил Машу на руки и аккуратно уложил в постель.

— Давай закрепим результат? — хитро улыбнулся он, — Чтоб твои стройные ножки больше никуда не исчезли.

«Чёрт возьми, почему нет? Зачем я его всё время отталкиваю, ведь сама уже себе призналась — люблю. И потом, лучше сделать и жалеть, чем жалеть, что не сделала!» — подумала Маша и сдалась, закружившись в безумном ритме страсти.

Алёна.

С первыми лучами солнца к домику тётки Миры стали стекаться посетители. Весть о том, что у неё гостит Яга, разлетелась быстрее скорости света, и я была вынуждена отбиваться от страждущих тем, что все волшебные снадобья остались в избушке, вот вернусь и тогда… О том, что «тогда» я тоже мало, чем смогу помочь, старалась не думать. Там, в конце концов, ещё Баюн есть, может что посоветует. «А может, и домой вернуться удастся», — промелькнула мысль, которая вместо радости почему-то отозвалась в сердце тоской.

Спустившись к завтраку, я обнаружила ещё гостей. Вчерашний староста сидел рядом с Кощеем, по другую руку от него молодая девушка. В общем, незнакомку можно было назвать красивой: толстая коса каштановых волос перекинута на плечо, ярко-алая лента, повязанная вокруг головы, карие глаза в обрамлении густых ресниц, пухлые губы. Вот только взгляд — холодный, цепкий и какой-то злой — сразу мне не понравился.

— Доброе утро, — поприветствовала я собравшихся.

— Ой, Яга, садись, — сразу захлопотала Мира, — А мы вот с Василисой оладушков напекли.

Подруга уже вовсю завтракала, макая в мёд небольшие оладьи, и при виде меня кивнула в приветствии.

— Это моя дочь, Марьяна, — представил девушку староста, — Дело у нас к тебе, Яга, не откажи, выслушай.

— Слушаю, — меньше всего мне хотелось помогать ей, но ничего не поделаешь — должность такая.

— Можно не при всех? — потупилась девица, — Это личное.

— Понятно, — вздохнула я поднимаясь из-за стола, — Пойдём на улицу, — махнула головой девице.

— Я тебе оладушек отложу, — пообещала Вася, — А то ишь, налетели, все съедят.

Мы вышли на улицу и, не спеша, двинулись вдоль дома.

— Что за дело у тебя?

Марьяна немного помялась, не решаясь:

— Мне бы зелье приворотное.

Я удивлённо посмотрела на неё. Красивая девица, нет, вот вправду красивая. Стройная, отец не простой крестьянин — староста, уважаемый человек. Завидная ведь невеста и туда же — зелье подавай.

— Жених мой ко мне остыл, — видя мой изумлённый взгляд, пояснила она, — Видать, появился кто. А я не могу без него, люб он мне сильно.

— Рада бы, но всё в избе осталось. Дела свои закончу здесь, и приходи ко мне, посмотрим, чем смогу помочь, — завела я свою шарманку.

Девица кивнула, принимая ответ. Мы успели выйти на широкую улицу, на селе, несмотря на ранее утро, вовсю кипела жизнь. Возвращались мужики с покоса, куда-то проезжали телеги, запряжённые измученными лошадёнками. Шли бабы работать на поля, вдалеке у опушки леса виднелось стадо коров с пастухом. Навстречу нам шёл молодой парень. Завидев его, у Марьяны засветились глаза от счастья.

— Добрыня! — кинулась она к нему.

Он поднял голову, услышав своё имя, и досадливо поморщился, увидев девушку.

— Здравствуй, Марьяна.

— Добрынюшка, как я рада встрече. Совсем забыл про меня, не заходишь. Сестра твоя меня на порог не пускает, — стрекотала девица.

— Не досуг мне сейчас, — обречённо вздохнул Добрыня, — Дома отец дожидается, я вот только из кузницы возвращаюсь.

— Совсем себя не бережёшь, ночи напролёт работаешь. Я бы могла тебе с отцом помогать.

— Благодарю, мы с сестрицей справляемся.

— А это что? — ткнула пальцем Марьяна во что-то куполообразное, накрытое толстым пледом.

— Дарине подарок готовлю, не хочу чтобы видел кто.

— Покажи, — потянула Марьяна руки, но парень быстро спрятал за спину.

— Не готово ещё. Позже, как доделаю.

Досадливо топнув ножкой, Марьяна закусила пухлую губку:

— Сегодня вечерить придёшь? Я ждать стану.

— Не досуг мне, работы много, сама знаешь. Отец твой, небось, сказывал? — парень тихонько отодвинул девицу с пути, — Прости, мне идти пора, батюшка ждёт, — не дожидаясь ответа, он пошёл дальше, а Марьяна повернулась ко мне:

— Видела? И так всегда.

У меня сложилось впечатление, что парень всячески старается не обидеть девицу, но та намёков не понимает и продолжает ему досаждать.

— Точно что ль жених твой? — прищурилась я.

— Ага, батюшка сказал, ему деваться некуда, осенью свадьбу сыграем. Долг на нём большой за отца его, никуда не денется. Батюшка долг простит, да ещё и приданое богатое даст.

«Ах, вот оно что! — подумала я, — Парень-то, похоже, вообще не желает становиться счастливым супругом. А у девицы на сей счёт свои планы». Ещё меня очень заинтересовал этот, как я понимаю, кузнец. Да и подарок для сестры очень подозрительно на клетку похож. Надо наведаться сегодня к нему, вот сейчас всё с Васей обсудим и, как говорится, кто ходит в гости по утрам, тот поступает мудро…

Василиса после всего услышанного просто загорелась идеей познакомиться с кузнецом.

— А что мы, собственно, ему скажем, зачем пришли? Не спрашивать же прямо с порога про Милу, — колебалась я

— Почему нет? — пожала плечами подруга, — Но, если тебя такой вариант не устраивает, то давай пойдём под видом заказчиков. Он у нас кузнец? Кузнец, — рассуждала Вася сама с собой, — А у тебя в лесу что? Забора нет, а диких зверей полно! — подняла она перед моим носом указательный палец, — Соображаешь?

Я покрутила головой, не улавливая мысль. Причём тут Мила и отсутствие забора у Яги?

— Да блина! — раздосадованно махнула рукой Вася, — Пойдём тебе забор закажем? Пусть накуёт. Или скуёт или… — она задумчиво постучала пальцем по губам, — Впрочем, неважно, ты же меня поняла. Нам, главное, в дом попасть, а там разберёмся. В конце концов, я буду его отвлекать, а ты по дому походишь.

Я кивнула. С ней проще согласиться, она хоть и генератор безумных идей, но, как правило, эти идеи и оказываются весьма продуктивными. Но пойти сразу нам не удалось. Жительницы деревни, обрадовавшиеся, что теперь к Яге за советом не надо идти в чащу леса, буквально осаждали домик Миры. И дотемна мне пришлось выслушивать их просьбы. Тётка Евсейки затеяла пирожки, и Вася занялась вместе с ней. Евсей, весь день пропадавший в деревне, к вечеру вернулся со свежими сплетнями. Вся деревня судачила только об одном: Добрыня вернул долг старосте. И теперь гадали, будет ли свадьба или нет. И когда уже окончательно стемнело, мы отправились к домику кузнеца.

Мила.

Теперь каждый день начинался для Милы одинаково — она пела старику. Удивительное дело, но это действительно помогало: с каждой спетой песней он становился всё крепче. К вечеру предыдущего дня он, опираясь на палку, мог передвигаться по дому и даже вышел на задний двор. На ночь Ботко неизменно просил самую первую исполненную Жар-птицей песню, уж больно она ему в душу запала. Дарина запомнила слова и тихонечко подпевала, держа отца за руку. Добрыня молча слушал, сидя рядом с сестрой. А когда старик засыпал, то он, усадив Милу в клетку, уходил в кузницу работать. Девушке очень нравилось проводить время с ним наедине. Пока они шли, Добрыня всегда молчал. По дороге попадались односельчане, озабоченные поисками чудо-птицы. Смешные, они шли совсем рядом, не зная, что стоит протянуть руку и вот она, желанная добыча. Дверцу клетки Добрыня никогда не запирал, держал своё слово: просто накидывал сверху платок, и они выходили из дома. В кузнице неизменно он оставлял клетку у входа, а Милу переносил к открытому окну, чтобы ей не было жарко. Окно было зашторено и не выдавало её присутствия. Затем Добрыня принимался за работу. Мила, не скрывая любопытства, наблюдала за тем, как обычные металлические прутки в его сильных и умелых руках превращаются в красивую кованую ограду. На огромных воротах вдруг появляются замысловатые лианы, а на них видны очертания птицы. Жар-птицы, присмотревшись, увидела она. С рассветом Добрыня завершал работу, наскоро ополаскивался на улице, и они шли к лесу. Все, кто ночью бродил по лесной чаще в поисках удачи, уже расходились по домам, и это было самое безопасное время для прогулки. Мила могла с наслаждением летать над поляной, но подниматься высоко она не рисковала, мало ли кто увидит издалека.