Волхв пятого разряда (СИ) - Дроздов Анатолий Федорович
– Послушайте, господин майор, – капитан просительно смотрел на волхва. – Моей роте не хватает бэтээров, часть личного состава передвигается на грузовиках. А если вдруг засада на дороге? Положим мужиков. Оставьте нам машины.
– Но только вместе с пленными, – ответил князь.
– Согласен, – капитан нехотя кивнул.
– И учти: проверю, отвели ли их, куда положено. Здесь восемнадцать человек. Я обещал им жизнь, дал слово офицера.
– Артиллеристы среди пленных есть? – поинтересовался капитан.
– Не думаю. Ни орудий, ни минометов на берегу не обнаружено.
– Тогда нехай живут, – махнул рукою капитан.
– Удачи! Честь имею! – князь поднес ладонь к виску. – За мной, ребята!
Пять волхвов взмыли в небо и, выстроившись ромбом, полетели на противоположный берег. Капитан и выскочивший из машины экипаж проводили их взглядами.
– Лихие мужики! – сказал немолодой поручик. – Без шума взяли укрепленный пункт, тем самым обеспечив наведение моста. Без них бы долго ковырялись. Ведь эти, – он указал на пленных славов, – позвали б подкрепление. Да мы б умылись кровью.
– И хитрые, – вздохнув ответил капитан. – Я лишь сейчас сообразил. Зачем имперцам бэтээры? У них своих полно. Провел меня майор…
***
Колонна танков мчалась по лесной дороге. Лидировала в ней «семидесятка» командира роты. Следом, держа дистанцию в сотню метров, шли машины подчиненных. Бердник, стоя в командирском люке, периодически оглядывался, наблюдая, не отстает ли кто. Подобного не наблюдалось: готовясь к наступлению, танки в роте перебрала техническая служба, ей помогали экипажи. Проверили буквально все до каждой гайки. Что нужно заменили, починили, не пожалели смазки. Машины-то не новые, им тридцать с лишком лет. Заслуженные ветераны, они по-прежнему в строю. У имперцев «семидесяток» нет, на вооружении новейшие модели, но Бердник не променял бы своего «Леху» – таким был позывной у танка командира роты, на новенькую «сотку». Сроднился с ним – четвертый год на ней воюет. Его три раза подбивали, но золотые руки техников в Царицыно возвращали в машину в строй. Уродливые шрамы на броне закрыли плиты динамической защиты – новейшей разработки из империи. Она отлично выдержит удар снарядов разных типов – кумулятивных, кинетических и подкалиберных. Готовились серьезно: не дай Господь в бою машина встанет или откажет пушка! Тогда всем смерть, но, главное, не выполнят задачу. Она же грандиозная: освобождение исконных имперских земель от марионеточного режима Борисфена. У ребят из роты Бердника есть родственники на оккупированных землях. Они не видели их восемь лет. А у кого-то погибли близкие в Царицыно, когда по городу долбили славы. Кто потерял родителей, кто брата, кто сестру. В «семидесятке» с номером «12» наводчику за шестьдесят. Служил когда-то в танковых войсках империи, имеет ордена и три медали. На фронте у него погибли оба сына, после чего отец пришел и попросился в батальон, чтоб отомстить. Нацистам глотки рвать готов, и не одну уже порвал.
Сражались парни хорошо, поэтому их роте и поручили важное задание. Первой вступить на оккупированные земли и выдвинуться по рокаде к месту, где основная группировка войск союзников должна прорвать эшелонированную оборону славов. Их рота выступит на острие флангового удара. За танками катили бэтээры мотострелков и грузовики с простой пехотой. Шел полноценный батальон. Колонну прикрывали трофейные машины ПВО – их много взяли в зимнем наступлении. Задрав вверх спаренные пушки-автоматы, они катили впереди, посередине и в арьергарде длинной гусеницы из многочисленных машин. За танками колонна не поспевала, отстав на пару километров, но Бердник не переживал: сомнительно, что здесь их ждет засада. Не ждали славы наступления. Ну, если вдруг десяток или два врагов увидят батальон на марше, то сдриснут, прячась за деревья. Иначе крупнокалиберные пулеметы бэтээров их быстро разберут на части – филей отдельно, а головы отдельно. Второй причиной не оглядываться на отстающий батальон для командира роты стал приказ, который Бердник получил уже в движении. Командир бригады связался ним по рации.
– Поручик, твоя рота далеко от нужной точки?
– Осталось километров пять, – прикинул Бердник.
– Поспешите! – приказал полковник. – Нашим очень трудно – немцы подтянули танки с самоходками. Их очень много. Откуда взялись, черт знает. Разведка прозевала. На вас одна надежда, иначе захлебнемся.
– Понял! – ответил Бердник и, отключившись от дальней связи, перешел на внутренний канал. – Ребята, слушай мой приказ. Гоним наши ласточки на максимальной скорости. Там наших сильно давят. Не отставать!
Поэтому и мчались. Лес кончился, и рота вылетела на грунтовку, бегущую по краю зеленеющих полей. Апрель, весна… Однако командиру было не до любования красотами природы. Его «семидесятка» приближалась к месту боя. Об этом говорила канонада, уже прекрасно различимая, и черные дымы, встающие за видневшейся впереди возвышенностью. Грунтовка шла к ее вершине, и скоро «Леха» командира влетел на гребень высоты, где остановился по приказу Бердника. Поручик осмотрелся. Впереди на поле шел ожесточенный бой. Горели танки, бронетранспортеры – издалека не разобрать свои или чужие, все вперемешку. Они коптили черным дымом. Неподалеку посреди озимых лежал подбитый вертолет и слегка дымился. Скорей всего пилот пытался увести его от поля боя, но у него не получилось. Но, главное, что Бердник рассмотрел, так это наступающие танки немцев. Машины с черными крестами на бортах шли широким фронтом. «Семидесятки» пятились, огрызаясь из длинноствольных пушек, но их было намного меньше, и остановить накатывавшую лавину из брони у них не получалось. Вот вспыхнула одна «семидесятка», вторая потеряла «гуслю»[1] и закрутилась на оставшейся…
Решение пришло мгновенно: стрелять нужно отсюда, с высоты. Если спуститься вниз и выкатить на поле боя, потратят время. Это раз. И, во-вторых, там танки роты перемешаются с немецкими, что приведет к потере управления сражением.
– Ребята, слушайте меня! – сказал по рации поручик. – Рассредоточиваемся и бьем по немцам подкалиберными с высоты. Разобрать цели! Я слева. Центр бьет по дальним, правые целится по тем, кто ближе к нашим. Приступили!
Спустя минуту десять танков ударили подкалиберными по вражеским «Барсам». Любят немцы давать своим машинам имена зверей. В борта с крестами попали многие. Во-первых, расстояние всего лишь километр, а, во-вторых, стрелять наводчики «семидесяток» умели хорошо. К тому же били с места, не в движении. Вольфрамовые стержни проломили толстую броню (динамической защиты немцы не несли) и раскаленными осколками ударили по экипажу, узлам и механизмам. Два танка сразу вспыхнули, а три остановились, у одного слетела «гусля». Машины Бердника ударили вторично, потом еще раз…
Картина боя резко поменялась. Потеряв значительную часть машин, немцы прекратили наступление и стали отползать от линии боевого соприкосновения. Вести бой с внезапно появившейся угрозой с фланга они не стали – не дураки. Поставили дымы и, прячась за молочно-серой пеленой, уходили с поля боя. Стрелять по ним «семидесятки» прекратили – ни хрена не видно. Бердник подумал было отдать приказ преследовать врага, как из молочной пелены показались три громадные машины с крестами на гробообразных корпусах и покатили прямо к ним. От неожиданности поручик замер.
– Блядь! Командир, да это «Мамонты»! – прохрипела рация. – Нам всем сейчас пи#да!
– Назад! Всем вниз с возвышенности! – закричал поручик. – Укрылись за бугром!
Про «Мамонты» немцев в роте знали. Накануне наступления им раздали брошюры с ТТХ[2] машин противника и их рисунками, на которых красной краской пометили уязвимые места. «Мамонты» на картинках тоже были. Сильно забронированные машины представлялись почти что неуязвимыми для пушек танков роты Бердника. Зато снаряд тяжелой самоходки гарантированно превратит «семидесятку» в горящие развалины, в чем командир и убедился. Танк с номером «17» не успел откатиться за гребень и, получив от «Мамонта» снаряд под башню, мгновенно потерял ее (башня отлетела в сторону) и запылал. Наводчик с командиром наверняка погибли, мехвод, возможно, уцелел. Увидев это в перископ, поручик заскрипел зубами. «Семнадцатым» командовал Серега – друг, весельчак, душа компании, отец близняшек-девочек, родившихся недавно.
