Шепот Рун. Том 9 (СИ) - Викторов Виктор

— Совсем забыл, — я картинно хлопнул себя по лбу, отмахнувшись от слов Шарди. — Я же парням обещал выпивку поставить!

«Знак Воли Турс».

Никто даже не успел среагировать, когда практически полная кружка с элем вдруг метнулась в сторону «шутника», впечатавшись этому зубоскалу в лоб. Подобный удар для гномов должен был быть, как слону дробина, но — не в этот раз. Их хвалёная «бронелобость» оказалась слишком преувеличенной.

Нелепо взмахнув руками, гном завалился с лавки спиной вперёд, успев лишь взмахнуть руками и зацепить ногой поднос.

— Ещё кого-то угостить? — участливо поинтересовался я в полнейшей тишине. — Нет? Тогда не смею вас отвлекать, воины. Приятного отдыха…

Я еще хотел добавить, что как-нибудь расскажу Шарди, что такое очки, но мой вдохновенный «спич» прервал глухой удар колокола, заставив всех в таверне тревожно зашептаться.

Затем ещё один! Когда он ударил в третий раз, и даже не подумал останавливаться, мне оставалось только тяжело вздохнуть, понимая, что спокойной жизни снова не предвидится. Колокола в подобных поселениях бьют с такой частотой только в одном случае.

И сейчас этот звон означал то, что на Дон-Мор совершено нападение.

Глава 28

Флерал, Аиталская империя, подножие Гуконского хребта, деревня Капицы, окрестности Дон-Мора.

— Туда тебе и дорога, — прорычал Борзун, упираясь ногой в грудь противницы. — Твари! Ненавижу! — лезвие клинка выскользнуло из обмякшего тела с влажным всхлипом, а противница Борзуна — совсем молодая девушка, беззвучно открывала рот, будто силясь что-то прошептать напоследок.

Она так и умерла, с неверием и детской обидой в васильковых глазах. Враньё, что у всех Ведьм глаза зелёные.

Латная перчатка, сейчас объятая пламенем ненависти, ударила ей в височную кость, опрокидывая невесомое тело навзничь, в пыль главного тракта, ведущего к Дон-Мору. Но это было лишним — она умерла, как только пылающий клинок пронзил её тело, жадно выпивая жизненную силу досуха.

— Пошевеливайтесь, сукины дети! — зычный голос Эмиссара ещё несколько секунд перекликался в горах на разные лады, пока он, закрыв глаза от нахлынувшего удовольствия, смаковал очередную отобранную жизнь. — Дон-Мор сам не падёт!

Ответом ему был слитный радостный рёв сотен глоток.

Он сделал, как Она ему велела: собрал под незримое знамя всех Наказующих, к которым только могла дотянуться его воля. Борзун не тронул лишь составы гарнизонов, несущих службу в храмах с Божественными алтарями, хотя и считал, что это блажь Миардель. Если у них не выйдет задуманное — будет уже всё равно, сколько там осталось её верных слуг. Их уничтожат, как бешеных псов за то, что они уже сделали и ещё собираются сделать.

Этого не простит никто: ни Тёмная, ни, тем более, — Светлая Фракция.

Возражать Миардель он не стал, хоть и осознавал всю абсурдность приказа. Божественная дура явно не понимала, что достаточно кому-то собрать три-четыре крупных формирования, на подобие, как удалось собрать ему, и напасть одновременно на два любых её храма — один из них обязательно падёт в первые же сутки.

«Да какие сутки? В первые же несколько часов! Баба никогда не поймёт суть войны, — злорадно подумал Борзун, всматриваясь в то, что сейчас творилось у входа в Дон-Мор. — Будь она трижды Богиней!».

С жадным предвкушением Эмиссар наблюдал, как около главного ведьминского гнезда шла ожесточённая битва. Было непонятно, кто там сцепился, но и беспокоиться по этому поводу он не собирался. Сейчас для него врагами были абсолютно все. Плевать, кому вспарывать брюхо, ведь любая смерть разумного — это его жизнь, его сила Эмиссара! А уж если его в это время ещё и будут проклинать — отбирать чужую жизнь становилось гораздо приятнее и слаще.

Ненависть — то, что вело его. Чистая незамутнённая ненависть к тем, кто смеет становиться на их пути, ненависть к Ведьмам, ненависть к Миардель, которая превратила его посмертие в жизнь, а потом эту жизнь сделала болью! И даже ненависть к самому себе за то, что он вынужден сейчас совершать.

Жалости в его душе была выжжена уже давно. Только сначала он успокаивал себя, что действует на благо Богини, во имя добра тех прихожан, которым благоволит Миардель. Но он уже понимал, что нет, и никогда не было, никакого благоволения. Были только интересы Миардель. И если ей для чего-то понадобится уничтожить целый народ, поклоняющийся ей — она без колебаний это сделает.

Божественный портал исторгнул всю орду Наказующих за несколько миль от Дон-Мора — на единственном, а поэтому — главном тракте, который, проходя через несколько деревень, следовал к логову Ведьм.

Так решил сам Борзун, быстро просчитав, где взять недостающей силы. И уж коль ему доверили командование всем этим сбродом, то слово Эмиссара на период этой кампании стало нерушимым для каждого, кроме, разумеется, самой Миардель, которая и не подумала вмешиваться.

Она и не вмешается, так как даже одна жертва, во Имя Её — бесценна. А если их несколько? Десятки? Сотни? Когда Боги развязывают войны, погибают не разумные. Погибают целые миры… Когда Боги, упоённые безумием и безграничной властью, стирают с лица земли горы, что им до тех, кто копошится внизу?

Первое поселение, Капицы, кажется так оно называлось, Наказующие прошли, даже не сбавив шага. Прошли, как остро отточенный нож проходит сквозь жёлтый кусок масла на разделочной доске.

Все, кто имел несчастье попадаться на их пути, отправлялись прямиком во тьму, к Танатосу. Без жалости, без раздумий, без колебаний… Те, кто уже умели держать оружие, те, кто только учился, вовсе безоружные: женщины, старики, дети… Пощады не заслуживал никто!

Все они должны сейчас служить только одной цели. И цель эта — умереть во славу Её, отдав Борзуну всю жизненную силу, весь страх, всю их ненависть и злобу к своим палачам. Их целью было первыми правильно сдохнуть в развязанной Эмиссаром войне.

О да, он прекрасно понимал, что это всё означало. Понимал то, о чём ещё не знал остальной мир, хотя с каждой минутой, с каждой пройденной милей, отделяющей их от главной цели, наверное, каждый сообразил бы, что сейчас происходило, знай он о происходящем то, что ведомо Эмиссару.

Взять под контроль алтарь Дон-Мора, означало только то, что Миардель в открытую решила атаковать Круг Ведьм, а значит — саму Мистик. Иные войны дольше объявляли, чем вспыхнула та, честь начать которую выпала Борзуну.

Разумеется, инициатором была сама Миардель, затеяв всё гораздо раньше. Эмиссар был уверен, что это произошло задолго до него. С хитрой суки станется вынашивать планы десятилетиями, если не веками. Что-что, а ждать Миардель умела, этого не отнять.

Почему Богиня решила, что сейчас её затея должна увенчаться успехом?

Да потому, что именно сейчас Круг слаб, как не был за последнюю сотню лет. И более подходящего момента, пока новоявленная Верховная ещё не вошла в полную силу, может и не случиться. Именно поэтому действовать нужно было быстро, безжалостно и не ослабляя натиска.

Круг Ведьм сегодня должен быть стёрт с лица этого мира, а все ростки ведьминского семени вырваны с корнем, растоптаны и сожжены в очищающем пламени его ненависти.

Последнее поселение на их пути встречало Наказующих тишиной.

— Похоже, их кто-то предупредил, — скрипнул зубами командир одного из разведывательных отрядов. Все всегда звали его Лютым, а он — охотно откликался на это прозвище, давно похоронив своё настоящее имя.

Лютый был одним из немногих, с кем Борзун мог посоветоваться, поскольку пожилой монах явно знал толк в войне. Облачённый в лёгкий доспех из сыромятной кожи, густо усеянной металлическими заклёпками, вооружённый, помимо Магии Льда, огромным цвайхендером, который небрежно носил на плече, Наказующий с таким фанатичным запалом внимал словам Борзуна, что тому порой казалось, что он служил лично ему, а не Миардель. — Прикажете послать несколько отрядов вдогонку? Уверен, они не могли уйти далеко. С домашним скотом быстро не побегаешь, — оскалился он.