Избранное. Компиляция. Книги 1-11 (СИ) - Пулман Филип

Лицо престарелой княжны оставалось спокойным. Глаза тонули в глубоких морщинах, но сияли живым блеском.

– А ваш деймон?

– Так и не вернулся ко мне. Она умерла, эта танцовщица. Давным-давно. Но он не вернулся. Думаю, он ушел в аль-Хан аль-Азрак.

– Синий отель! Так это… правда? Он и в самом деле существует? Разрушенный город, где живут одни деймоны?

– Полагаю, правда. Некоторые из моих гостей – я имею в виду тех, кто приезжал от господина Кубичека, – направлялись именно туда. Но ни один не вернулся обратно, насколько мне известно.

Лира уже мчалась мыслью через горы и пустыни, к безмолвному, лежащему в руинах городу, озаренному луной.

– Итак, свою историю я тебе рассказала, – продолжала княжна. – А теперь ты должна рассказать мне что-нибудь особенное. Не попадалось ли тебе в путешествии чего-то такого, что способно заинтересовать пожилую даму без деймона?

– Когда я была в Праге… – начала Лира. – …всего лишь на прошлой неделе – хотя, кажется, уже столько времени прошло! В общем, я сошла с поезда и хотела найти расписание, но тут ко мне подошел мистер Кубичек. Как будто он меня ждал! Оказалось, что так оно и было…

И, слово за слово, Лира рассказала ей всю историю человека-печи. Княжна слушала ее очень внимательно, ни разу не перебив, а под конец удовлетворенно вздохнула.

– Значит, тот маг и был его отцом? – спросила она.

– Ну, по словам самого Агриппы – да. Корнелис и Динесса…

– Жестокую шутку он сыграл с родным сыном.

– Я тоже так подумала. Но этот горящий человек… он решился во что бы то ни стало разыскать свою Динессу, и это ему удалось.

– Любовь… – задумчиво проговорила княжна.

– Расскажите мне еще о Синем отеле! – попросила Лира. – Я слышала, что его еще называют Мадинат аль-Камар – Город Луны. Почему?

– О, этого никто не знает. Это очень старая легенда. Когда я была совсем маленькой, няня рассказывала мне сказки о призраках. От нее-то я и услышала впервые об этом Синем отеле. Куда ты отправишься дальше?

– В Алеппо.

– Тогда я дам тебе имена нескольких человек, оказавшихся в том же положении, что и мы. Возможно, кто-нибудь из них знает больше. Но, как ты понимаешь, у многих Синий отель вызывает страх и суеверный ужас. Не стоит о нем говорить с людьми, у которых все в порядке. Особенно с теми, кого легко напугать.

– Конечно, – кивнула Лира и допила чай. – У вас такая красивая гостиная! Вы играете на фортепиано?

– Оно играет само по себе, – сказала княжна. – Подойди и потяни вон за ту рукоятку слоновой кости справа от клавиатуры.

Лира повиновалась, и встроенный механизм тотчас ожил. Клавиши стали опускаться и подниматься, словно под невидимыми пальцами, а комната наполнилась звуками сентиментальной любовной песни, бывшей в моде с полвека тому назад. Лира восторженно улыбнулась княжне.

– «L’Heure bleue» [45], – сказала та. – Мы часто под нее танцевали.

Лира снова повернулась к фортепиано, обвела взглядом фотограммы в серебряных рамках… и внезапно замерла.

– Что такое? – встрепенулась княжна.

Лира потянула за рукоять, выключая музыку, и дрожащей рукой взяла одну из фотограмм.

– Кто это?

– Дай-ка сюда.

Княжна взяла фотограмму и изучила ее через пенсне.

– Это мой племянник, Оливье. Вернее, внучатый племянник. Оливье Бонневиль. Ты с ним знакома?

– Да. Не совсем, но он… он думает, у меня есть одна вещь, которая принадлежит ему, и хочет отобрать ее.

– А она и правда у тебя?

– Она моя. Мой отец… Мне дал ее мой отец. Месье Бонневиль заблуждается, но доказать ему это не удастся.

– Да уж, такого упрямого мальчишку еще поискать. Его отец был неудачник и, судя по всему, плохо кончил. Оливье – мой родственник по материнской линии, но его мать тоже умерла. Он возлагает на меня известные надежды. Если бы не это, он бы обо мне и не вспомнил.

– А он сейчас в Смирне?

– Надеюсь, нет. Если приедет, я ему ничего о тебе не скажу, а если спросит прямо, солгу. Я это умею.

– Когда я была маленькой, я тоже хорошо умела, – призналась Лира, чувствуя, что от этого обещания княжны ей стало легче. – Но потом почему-то разучилась.

– Иди сюда, дорогая, и поцелуй меня, – сказала княжна, протягивая к ней руки.

Лира с радостью повиновалась. Сухие, как бумага, щеки княжны благоухали лавандой.

– Если все-таки отправишься в аль-Хан аль-Хазрак, – промолвила княжна, – и если там и вправду окажется разрушенный город, населенный деймонами, и если случайно встретишь там черного кота по имени Фануриос, скажи ему, что перед смертью я была бы рада еще разок с ним повидаться. Только пусть не откладывает надолго.

– Хорошо.

– Надеюсь, ты благополучно доберешься до цели и разгадаешь свою тайну. Тут, я подозреваю, не обошлось без молодого человека.

Лира моргнула. Должно быть, княжна имеет в виду Малкольма. Ну конечно, для нее-то он еще совсем молодой.

– Ну… – начала она. – Не совсем…

– Нет-нет-нет! Речь вовсе не о моем внучатом племяннике! – Княжна взмахнула рукой. – Если судьба снова приведет тебя в Смирну, непременно загляни ко мне, а не то мой призрак будет тебя преследовать.

Повернувшись к письменному столику с украшениями из золоченой бронзы, княжна достала из ящика лист бумаги и авторучку. С минуту она сосредоточенно писала, потом подула на лист, сложила его пополам и вручила Лире.

– Кто-то из этих людей наверняка поможет, – сказала она. – Ну что ж, прощай. Я очень тебе благодарна. Никогда не забуду того, что ты мне рассказала.

Лира вышла и тихонько закрыла за собой дверь. Дворецкий ждал в коридоре, чтобы проводить ее. Пройдя через сад и за ворота, она двинулась дальше, пока дом не скрылся из виду, а потом остановилась и прислонилась к стене, чтобы немного успокоиться.

Та фотограмма все же потрясла ее до глубины души – пожалуй, не меньше, чем если бы в гостиную вошел сам Бонневиль. Что-то в нем было пугающее, и то, что он оказался родственником княжны, слишком уж было похоже на некое предостережение от тайного содружества. Ей словно сказали: «Будь начеку! Никогда не знаешь, откуда он выскочит!»

Даже здесь, в Смирне, от него не укрыться.

Глава 26. Братство святой цели

Вечером того же дня Малкольм уже был в городе, отстоящем от Константинополя на добрых три сотни миль, – в центре разведения роз в древней римской провинции Пизидия. Там он должен был встретиться с английским журналистом по имени Брайан Паркер – зарубежным корреспондентом, специализирующимся на разведке. В свое время они познакомились по делам «Оукли-стрит». Малкольм немного рассказал ему о своем путешествии в Центральную Азию и о его причинах.

– Тогда вам непременно нужно пойти сегодня со мной на собрание, – тут же заявил Паркер. – Думаю, мы сможем показать вам кое-что интересное.

По дороге в театр, где должно было состояться мероприятие, Паркер объяснил, что выращивание роз и их переработка – важнейшая часть местной экономики. И сейчас им как раз грозит небывалая опасность.

– И в чем же она? – полюбопытствовал Малкольм, входя вслед за ним в старое здание театра.

– В каких-то людях. Никто не знает толком, откуда они. Называют их просто «люди с гор». Они жгут розовые сады, нападают на садовников, громят фабрики… Власти, кажется, ничего не в состоянии с этим сделать.

Зал уже был заполнен, но им все-таки удалось найти пару свободных мест в задних рядах. Здесь собрались в основном респектабельные мужчины средних лет и старше, в костюмах и при галстуках. Малкольм решил, что это, видимо, владельцы розовых плантаций. Было и несколько женщин с загорелыми лицами. Паркер сказал, что эта отрасль весьма консервативна, и рабочие разного пола играют в ней совершенно разные роли. Возможно, женщины собирали цветы, тогда как мужчины дистиллировали розовую воду и производили масло. Еще в зале присутствовали городские жители, и среди них наверняка были местные журналисты и политики.