Элиезер Юдковский - Гарри Поттер и методы рационального мышления
Когда они подошли ближе к центру посёлка, мраморный обелиск превратился в…
Гарри глубоко вздохнул. Он ожидал увидеть Джеймса Поттера в героической позе, с палочкой, направленной на лорда Волдеморта, а Лили Поттер — заслоняющей собой колыбельку.
Но вместо этого он увидел мужчину в очках, со взъерошенными волосами, и женщину с распущенными волосами и ребёнком на руках, и ничего больше.
— Выглядит очень… естественно, — сказал Гарри и почувствовал странный ком в горле.
— На этом настояли мадам Лонгботтом и профессор Дамблдор, — объяснил мистер Люпин, который смотрел больше на Гарри, чем на памятник. — Они сказали, что следует помнить, как Поттеры жили, а не как они умерли.
Гарри задумчиво глядел на изваяние. Очень странно было видеть самого себя в виде каменного младенца без шрама на лбу. Он словно заглянул в альтернативную вселенную, в которой Гарри Джеймс Поттер (без дополнения Эванс-Веррес к фамилии) стал умным, но обыкновенным учеником в школе магии. Наверное, гриффиндорцем, как его родители. Гарри Поттером, который бы вырос нормальным юным волшебником и знал бы что-то о науке только потому, что его мать была маглорождённой. И в итоге он смог бы изменить… немногое. У сына Джеймса и Лили не было бы того, что профессор Квиррелл называет целью, а профессор Веррес-Эванс — обычными амбициями. Его родные родители очень сильно бы его любили, но это не помогло бы никому в этом мире, кроме самого Гарри. И если бы кто-то мог отменить их гибель…
— Вы были их другом, — сказал Гарри, поворачиваясь к Люпину, — очень долго, с самого детства.
Мистер Люпин молча кивнул.
В памяти зазвучал голос профессора Квиррелла:
Вероятнее всего, отличие совершенно не в том, что вы больше заботитесь о друге. Скорее, будучи более логичным существом, только вы думаете, что роль «друга» требует этого от вас...
— Когда Лили и Джеймс погибли, — спросил Гарри, — вам не приходила в голову мысль, что, быть может, есть какой-нибудь волшебный способ вернуть их? Как у Орфея и Эвридики? Или, как их там, братьев Элринов?
— Никакая магия не может отменить смерть, — тихо ответил мистер Люпин. — Есть тайны, которых магия не в силах коснуться.
— Вы пробовали разобраться, что вы знаете и почему вы думаете, что это знаете, а также насколько вероятен такой вывод?
— Что? — переспросил мистер Люпин. — Гарри, повтори, пожалуйста.
— Я говорю, вы в принципе об этом думали?
Мистер Люпин покачал головой.
— Но почему?
— Потому что это уже свершилось, и уже ничего не изменишь, — мягко ответил Ремус Люпин. — Потому что, где бы Джеймс и Лили ни были сейчас, они бы хотели, чтобы я заботился о живых, а не о мёртвых.
Гарри молча кивнул. Он почти не сомневался, что ответ будет примерно таким. Этот сценарий он уже читал. Но Гарри всё равно спросил, на случай если он ошибается и мистер Люпин неделю всерьёз размышлял над этой идеей.
В голове Гарри, казалось, снова зазвучал тихий голос профессора Защиты:
Если бы Люпин по-настоящему заботился о своих друзьях, ему, конечно же, не понадобились бы особые указания для такой малости, как поразмыслить пять минут, прежде чем сдаваться...
Понадобились бы, — ответил Гарри этому внутреннему голосу. — Подобный навык не появляется из ниоткуда только потому, что человека заботит чья-то судьба. Я сам этому научился благодаря тому, что прочёл множество книг, порождённых огромной системой научных знаний.
Но есть и другая гипотеза, мистер Поттер, и она соответствует имеющимся данным с куда меньшими натяжками, — ответил внутренний голос.
Не соответствует! Откуда бы люди вообще знали, как надо притворяться, если бы всем всегда было наплевать на других?
Они и не знают. Именно это вы наблюдаете.
Гарри и мистер Люпин отправились дальше по длинной улице. Часть домов, мимо которых они проходили, выглядели обитаемыми. Другие — заросли плющом.
Наконец они оказались возле дома, у которого отсутствовала половина второго этажа. Ветви плюща поднимались по стенам и исчезали в провале. От тротуара дом отделяла живая изгородь высотой по плечо, с узкой металлической калиткой (мистер Хагрид, наверное, её просто перешагивал, потому что не смог бы через неё протиснуться). Казалось, какая-то гигантская пасть откусила от дома кусок, оставив торчать наружу деревянные конструкции — наверное, балки. Справа всё ещё возвышалась дымовая труба, её эта пасть не задела, но без прежней поддержки она опасно покосилась. Окна были разбиты. Там, где должна была быть входная дверь, валялись лишь щепки.
Вот сюда когда-то и явился лорд Волдеморт, очень тихо, тише, чем опавшие листья шуршат по тротуару…
Ремус Люпин тронул Гарри за плечо и сказал:
— Коснись калитки.
Гарри протянул руку и взялся за прутья.
Из зарослей возле калитки, словно мгновенно выросший цветок, выскочила деревянная табличка с золотыми буквами:
На этом месте ночью 31 октября 1981 года,
Погибли Лили и Джеймс Поттеры.
У них остался сын, Гарри Поттер,
единственный в истории волшебник, переживший Смертельное Проклятие,
Мальчик-Который-Выжил, сломивший силу Сами-Знаете-Кого.
Их дом оставлен разрушенным,
как памятник Поттерам,
как напоминание об их жертве.
А на свободном месте под золотыми буквами виднелись дюжины других надписей. Сделанные магическими чернилами строки проявлялись на поверхности, ярко вспыхивали, чтобы их можно было прочитать, а затем исчезали, освобождая место другим.
Так был отмщён мой Гидеон.
Спасибо тебе, Гарри Поттер. Пусть удача пребудет с тобой, где бы ты ни был.
Мы всегда будем в долгу у Поттеров.
О Джеймс, о Лили, мне так жаль.
Надеюсь, что ты жив, Гарри Поттер.
За всё приходится платить.
Джеймс, я бы хотел, чтобы наша последняя встреча прошла теплее. Прости меня.
После ночи всегда приходит рассвет.
Покойся с миром, Лили.
Благослови тебя судьба, Мальчик-Который-Выжил. Ты стал для нас чудом.
— Видимо… — сказал Гарри, — видимо, именно этим люди и занимаются… вместо того, чтобы попытаться что-то исправить…
Гарри остановился. Здесь эта мысль казалась недостойной. Он поднял глаза на Ремуса Люпина и, встретив его мягкий взгляд, вновь посмотрел на разрушенную крышу.
«Ты стал для нас чудом». О «чудесах» Гарри доводилось слышать только в том смысле, что в природе никаких чудес не бывает. И всё-таки, глядя на разрушенный дом, он вдруг в точности понял, что означает это слово — знак совершенно непостижимой благодати, необъяснимое счастье. Тёмный лорд почти что победил, и вдруг, в одну ночь, пришёл конец тьме и ужасу. Это было неоправданное спасение, внезапный свет во тьме, и даже теперь никто так и не знал почему…
