Ирина Якимова - Carere morte: Лишённые смерти
Мира наконец-то шевельнулась.
— Не надо никуда бежать. Донат ни при чём, как и Винсент. Это вина обезумевшей Вако, её одной, — тихо, глухо сказала она. — Сейчас срочно едем в Карду, Долус. Если повезёт, наймём место в проходящем почтовом поезде. До сумерек нужно быть в Карде. Нельзя давать Дэви ни ночи на подготовку.
— …Дэви?
— Макта отправился к истоку Бездны, на кардинскую Пустошь, Дэви, когда очнётся, последует за ним. Последний бой будет там.
— Зачем ты пощадила Дэви? А это странное предложение…
— Он еще сыграет свою роль в моей игре, — загадочно сказала Мира и замолчала. Гектор опять уставился на панораму улиц столицы за окном. Мира сошла с ума! Что там будет, в Карде? Похоже, ей уже совсем не дорога жизнь…
— Вако, ты слушаешь? — получив утвердительный кивок головой, Гектор быстро проговорил: — Я всё обдумал. Когда с Мактой будет кончено, я уйду на путь, открытый нами недавно, — встану сам под излучение генератора. И тебя я хочу взять с собой. Мы оба устали от жизни…Мира?
Старая женщина коснулась своей груди, как бы проверяя биение сердца, тусклые глаза госпожи Вако безразлично озирали столицу за окном экипажа.
— От… жизни? — промолвила Мира после недолгого молчания. — А я… разве я ещё жива, Долус? Я чувствовала себя более живой, когда была carere morte. Наверное, по-настоящему живёшь, только когда идёшь к свету. Я же падаю, падаю в бездну, и конца этому падению нет. О, кто бы прекратил эту муку! Не надо света, мне довольно будет и каменного дна пропасти…
Глава 36 Чёрный экипаж
Ясный осенний день начался обычно. Ничто не предвещало бури. Винсент даже забыл свою навязчивую идею и не приглядывался к экипажам, катящимся по улице Виндекса, не искал меж ними чёрную повозку Митто.
Солнце светило почти по-летнему, когда он подходил к дому Вако. На прошлой неделе шли дожди, разбухшая от влаги земля не могла принять в себя всю воду и то тут, то там в саду чернели глубокие лужи. На дне их были щедро рассыпаны горсти медных и золотых монет — палая листва, а тёмная вода, кажется, хранила всю память прошедшего лета. Никто не пил отсюда, никто не проверял глубину омута прутиком. Глубокие чаши луж берегли последнюю воду, пролившуюся в этом году, как святыню.
Мира, стоя на крыльце, гляделась в своё отражение в одном таком омуте, натёкшем с крыши. Ребята — друзья Доната гомонили в глубине сада.
— Не смотри туда. Это бездна похуже зеркала Регины Вако, — предупредил Винсент, поднимаясь. Мира обернулась, стискивая в руках небольшой свёрток. Она была в тёмно-синем дорожном платье, но без шляпки. Это поставило Винсента в тупик.
— Собираешься на прогулку?
— Да.
— Тогда ты забыла шляпку.
— Да? — Мира застенчиво улыбнулась и провела рукой по гладко зачёсанным волосам. — Действительно, забыла. А ты решил меня навестить?
Он смутился:
— Не совсем… Хотел поискать один старый этюд. Если я его не сжёг двадцать лет назад, он где-то в этом доме.
— Вполне возможно, я до сих пор была далеко не во всех его комнатах, — Мира опять улыбнулась, и новая улыбка показалась Винсенту виноватой. — Правильно, что ты пришёл… Мы давно не виделись.
Слова её, как и взгляд, казались несколько рассеянными. Мыслями Мира была не здесь. Женщина поставила свёрток на перила, облокотилась о перила крыльца, но смотрела теперь не в омут лужи — дальше, в сад, где играли дети.
— Помнишь, как ты сам играл там? — вдруг хрипло заметила она. — Сколько же лет назад это было?
— Давно. И, мне теперь кажется, это было в совсем другом мире… Помнишь? — он нахмурил брови и напевно произнёс: "Никогда, никогда выходи после заката, не то станешь добычей сarere morte!"
— Я никогда не говорила так… прямо, — она смеялась.
— Я слышал так, — он осмелился подняться к ней на крыльцо и заглянуть в ту бездну, куда гляделась она. Тёмное зеркало воды отразило двух немолодых уже людей.
— Не верится, что это, там, мы, правда?
Зеркало воды задрожало. Подул ветер, по-осеннему пронизывающий. Мира передёрнулась и обняла себя за плечи, надеясь согреться. Винсент начал снимать куртку, чтобы согреть её, но Мира остановила его:
— На нужно. Я возьму накидку, — но в дом не пошла… Окончательно сбитый с толку, Винсент остался с ней. Мира всё глядела в сад, и задумчивая улыбка порой трогала её губы.
— Сын сейчас поведёт свою шайку к дому Калькаров, — заметила она, глядя на стайку ребят, пошедшую к воротам.
— Они, что, играют у дома Калькаров?
— Да. В разросшемся саду Калькаров. К границе дома им подходить запрещено. Да Донат и не станет… Игры в доме — неуважение к памяти тех, кто там погиб.
— Наверное, играют в охотников и вампиров…
— Я обучила Доната всему, что знаю сама и как вампир, и как охотник. И родительская защита сопровождает его с рождения… Но охотника из него не выйдет. Детей новой Карды совершенно не увлекают старые темы, — Мира махнула светловолосому предводителю ребятишек рукой и улыбнулась. Винсент заметил: эта улыбка, едва сын отвернулся, стала горькой.
— Ты стала очень загадочной в последнее время!
— Я просто открыла, что, оказывается, можно говорить не всё. И этим ты значительно облегчишь жизнь и себе, и окружающим.
— Твои недомолвки давно оскорбляют меня, — Мира вздрогнула и низко, виновато склонила голову, а он, довольный, что тётя сама подвела его к неприятной для обоих теме, продолжил. — Ты мне не доверяешь?
Мира молчала, и это начинало его злить:
— Неужели после стольких лет, стольких событий ты лжёшь мне? Я простил тебе одну тайну, но снова…
— Тебе я доверяю больше, чем кому-либо! Но…
— Но?
Мира так и не закончила фразу, пальцы нервно барабанили по перилам. Винсент вздохнул: опять он занялся обличением! Нет, так правды он от неё не добьётся…
— Думаешь о прошлом или о будущем?
— О настоящем. И оно неплохо.
— Пожалуй.
Несколько минут они простояли молча. Винсент тщетно подыскивал темы, чтобы продолжить беседу. Уходить в дом не хотелось. Этот разговор, он чувствовал, будет серьёзным и, возможно, даже откровенным, чего не было много, много лет.
— Видел сегодня свой чёрный экипаж?
— Впервые о нём забыл. Слухов об Избранном нет?
— Тишина.
Он усмехнулся:
— Недавно я подумал: жаль, что у меня не получилось тебя исцелить. История могла пойти совсем иначе.
— Я ни о чём не жалею. А, разве, жалеешь ты? — Мира наконец-то подняла голову, взглянула глаза в глаза. Винсент нашёл её руку на перилах крыльца, сжал холодные пальцы. Кажется, сейчас он сумеет сказать то, что держал в себе долгие годы. Может, эта откровенность разрушит незримую стену лжи меж ними?
