Избранное. Компиляция. Книги 1-11 (СИ) - Пулман Филип

Она пыталась пойти за кошкой, но ноги не слушались. Дойдя до стены деревьев, деймон оглянулся опять, но на сей раз не стал возвращаться, а двинулся дальше и через миг скрылся во тьме. Лира осталась стоять. Сердце ее переполняли любовь и боль утраты; она заплакала во сне, и по ее щекам покатились слезы.

Проснулись они ясным утром. Солнце еще не показалось из-за гор, но воздух был чистым и свежим, а море – гладким, как стекло. Некоторое время не было слышно ничего, кроме размеренного урчания моторов, но потом до Лиры донеслись крики морских птиц и человеческие голоса.

– Айша! – шепнула она. – Ты не спишь? Сахья?

Что-то толкнулось ей в шею. Деймон девочки, лежавший всю ночь между ними, спросонья не признал Лиру и испугался незнакомого лица. Он подскочил и перепрыгнул Айше на грудь, а девочка почувствовала его страх и тоже испугалась. Тихонько захныкав, она попыталась отползти в сторону.

Лира осторожно выпрямилась в кресле и снова подоткнула одеяло. Без него девочка замерзла бы в два счета. Айша следила за каждым ее движением, как будто опасалась, что Лира набросится на нее и убьет, стоит только потерять бдительность.

– Айша, не бойся меня, – ласково сказала Лира. – Мы спали всю ночь, а теперь настало утро. Вот… смотри… съешь кусочек хлеба! Он, правда, уже зачерствел, но это не страшно.

Она вручила девочке остаток лепешки. Айша взяла ее и робко надкусила, по-прежнему не смея отвести взгляд от Лиры. Лира улыбнулась ей. Ответной улыбки она не дождалась, но с облегчением заметила, что маска ужаса, застывшая на лице Айши, за ночь исчезла.

– А вот и молоко, – сказала она и вскрыла пакет, оторвав верхний уголок. Айша взяла молоко, попила и вернула Лире. Итак, она уже начала реагировать, и это было прекрасно. Лира держала картонку с молоком, пока Айша доедала лепешку.

Скоро она вспомнит, что случилось, и осознает, что потеряла всех родных. И что тогда? Лира перебирала в уме варианты: вместе с другими такими же, как она, в надежде найти убежище Айша продолжает трудный путь на запад – в голоде, холоде и нищете. Или ее принимают в семью, где никто не говорит на ее языке; с ней обращаются как с рабыней, бьют ее и морят голодом, а потом продают мужчинам, которые пользуются ее телом, как пожелают. Или она бесприютно скитается от дома к дому, моля о крыше над головой в холодную зимнюю ночь. Но ведь не может быть, чтобы люди были настолько безжалостны? Наверняка род человеческий не так плох!

Лира плотнее завернула девочку в одеяло, прижала к себе и отвернулась, чтобы слезы, бегущие по щекам, не капали Айше на лицо.

Начинался новый день. Пассажиры, спавшие на палубе, понемногу начинали шевелиться, потягиваться и зевать; некоторые уже проснулись и тихо переговаривались между собой или вставали, разминая затекшие руки и ноги.

Айша что-то сказала. Лира едва расслышала ее и, разумеется, не поняла сказанного, но сообразила, что ей нужно. Поднявшись, она помогла встать и Айше, завернула ее в одеяло, как в плащ, и повела в туалет. Ожидая снаружи, все еще не до конца проснувшись, она прислушивалась к долетавшим до нее голосам в тщетной надежде разобрать хотя бы пару слов. Клочки, обрывки, крохотные щепки смысла выпрыгивали на миг, словно летучие рыбы из воды, и вновь исчезали.

Внезапно двигатели сбавили обороты, и паром накренился, как будто огибал внезапное препятствие. «Что, опять?! – мелькнуло в голове у Лиры. – Нет, только не это!» Но пару секунд спустя судно выровнялось и плавно завершило дугу поворота. В узком, душном коридоре было нечем дышать, и как только Айша вышла из туалета, Лира взяла ее за руку и повела обратно на палубу, на свежий воздух. Айша уже охотно давала ей руку, а деймон приободрился и перестал трястись от страха. Но он то и дело шептал что-то девочке на ухо, не сводя при этом глаз с Лиры. Айша пробормотала в ответ лишь пару слов.

На палубе перед главным салоном выстроилась очередь, и Лира повела Айшу туда, предположив, что людям раздают завтрак. Так оно и оказалось: на завтрак были свежие лепешки и сыр. Взяв еды, Лира вернулась в кресло; Айша села, закуталась в одеяло и принялась сосредоточенно жевать, держа хлеб в одной руке, а сыр – в другой.

Только сейчас Лира заметила, что паром и вправду сменил курс. Постепенно замедляя ход, он приближался к какому-то острову, направляясь в сторону залива, окаймленного каменистыми холмами.

– Интересно, где это мы? – вслух подумала Лира.

Девочка молча посмотрела на нее, а потом перевела взгляд на холмы, на белые домики прибрежного селения и рыбацкие лодки, стоящие в заливе.

– Ну, как она?

Лира обернулась: рядом с ними стояла Элисон Уэзерфилд.

– По крайней мере, поела.

– А ты? Надеюсь, тоже?

– Я думала, эта еда – для беженцев.

– Ну так пойди и купи себе что-нибудь в кафетерии. Я посижу здесь. Если начнешь падать в обморок от голода, толку от тебя не будет.

Лира послушно отправилась за едой и вернулась с сыром и хлебом для себя и пряником для девочки. Из напитков там был только сладкий мятный чай – хорошо хоть горячий. Повсюду толпились люди, отовсюду несли голоса, выражавшие самые разные чувства – страх, любопытство, горе, злость; и Лиру это успокаивало, потому что в такой суматохе до нее уж точно никому не будет дела. Можно побыть среди людей, не опасаясь привлечь к себе ненужное внимание.

Вернувшись, она увидела, что девочка о чем-то говорит с Элисон – уже не односложно, но тихо, монотонно и не поднимая глаз. Лира попыталась понять, о чем речь, но разобрала только отдельные слова. Должно быть, Айша говорила на каком-то диалекте, отличавшемся от классического арабского, который преподавали в Иордан-колледже. Или, может быть, Лира и впрямь училась из рук вон плохо.

Она протянула девочке пряник; Айша на миг подняла глаза, взяла угощение и тут же снова потупилась. Лира поняла, что малышка ей больше не доверяет. Теперь она боится, и это вполне естественное человеческое чувство – страх перед калекой, лишенной деймона.

– Мне надо умыться, – сказала она Элисон, не замечая, что та увидела и выказанный девочкой страх, и то, как Лиру это опечалило.

Вернувшись и надеясь, что выглядит теперь посвежее, Лира спросила:

– Где мы? Что это за место?

– Какой-то греческий остров. Не знаю точно какой. Наверняка беженцев высадят тут. Не думаю, что греки откажут им в разрешении на въезд. Со временем их перевезут на материк, и там они как-нибудь устроятся.

– А с ней что будет?

– Я договорилась с одной женщиной, она за ней присмотрит. Мы уже и так сделали все, что могли. Понимаешь, Лира? Иногда приходится смириться и признать, что другие люди могут сделать больше.

Айша уже дожевывала пряник, все так же глядя в пол. Лира хотела было погладить ее по голове, но удержалась, подумав, что девочка может испугаться.

Паром остановился у причала, и матросы швартовали его у носа и кормы. Загремели цепи, опустился трап, а на пристани уже собирался народ – местные торопились узнать, по какому делу прибыло такое большое судно.

Стоя у перил и наблюдая за происходящим, Лира погрузилась в подобие транса. Наверное, она не выспалась, а может, это был просто упадок сил, – но, так или иначе, она мало-помалу уплывала в какой-то лабиринт фантазий и раздумий. И все ее мысли были о деймонах.

Тот миг, когда деймон-мышонок прижался к ней посреди ночи, – неужели ей это не приснилось? Нет, точно нет. Но почему он это сделал? Лира была твердо уверена, что это было наяву, но смысл произошедшего оставался загадкой (как это вообще часто случалось в последнее время).

Может, и нет никакого смысла. Наверняка именно так сказал бы Саймон Талбот. Одна мысль об этом вызвала отвращение, и Лира поспешно ее отбросила. Тогда, в тот момент, ей подумалось, что бедного маленького деймона привлекло ее тепло, ее надежность – ведь она была взрослой! – и то, что она заботится об Айше и пытается ее утешить. Но теперь до нее дошло, что можно истолковать его поступок и по-другому. Может, этот маленький деймон почувствовал, что Лира несчастна и одинока, и сам решил утешить ее, как мог. И у него получилось.