Обедин Врочек, - Фабрика уродов (книга вторая Дикого Таланта)
Селянин сглотнул и машинально вцепился себе в бороду.
- Поэтому, когда мы прибудем в деревню, - продолжал ди Тулл, - сделай так, чтобы все не просто знали, но прочувствовали: если слушок о рыцаре с девушкой выйдет за ее пределы - быть беде. Страшной беде, Андрий. У людей, что идут по моим пятам жестокости больше, а жалости меньше, чем у Выродков в Уре. Слыхал про таких?
- Слы... - мужик начал отвечать, осекся, сглотнул и с трудом выдавил. - Слыхал.
- Вот и делай выводы. А то как бы ведьма с ее кознями меньшим злом не оказалась.
Андрий ошеломленно покрутил головой и отошел от него. Взяв за уздцы лошадь, он зашагал быстрее, словно пытаясь убежать от рыцаря, шагавшего следом и его груза на телеге. Только куда теперь убежишь?
Долго шли в молчании, тишину нарушал лишь скрип колес, а шорохи леса. Словоохотливый селянин только через час с небольшим подал голос, сообщив, что до поворота на Ежигву осталось ходу всего ничего. Кастор, в очередной раз обтиравший пот с лица Яны, молча кивнул.
А в следующее мгновение его рассеянность сдуло как рукой. Экзекутор поднял голову и встревожено уставился в воздух, отслеживая взглядом стайку птиц низко, почти касаясь деревьев, летящих прямо над проселочной дорогой.
Служа ордену, Кастор ди Тулл давно отвык от соленого запаха моря, но некоторые заработанные под флагом Каракатицы привычки, раз въевшись в кровь, оказались неизживаемыми. Например, привычка всегда уделять внимание поведению птиц. На море они могли подсказать многое - перемены погоды, близость берега, крушение корабля неподалеку или удачливого китобоя, разделывающего тушу. На суше птиц водилось много больше, и их поведение порой казалось Кастору совершенно бестолковым, однако угадывать встревоженный полет он не разучился.
Кто-то или что-то подняло эту стайку с веток и погнало прочь.
Терзаемый дурными предчувствиями, ди Тулл остановился и приложил ухо к земле. Лишних звуков он не услышал, скорее, ощутил слабые, ритмичные вибрации, но и этого хватило. По дороге за ними шли конные.
Кастор выпрямился, механически отряхивая одежду. На нем все еще был дурацкий наряд наемника-ветерана - синяя куртка и штаны с разрезами, чулки разного цвета, широченные рукава-буфы. После бегства с промежуточной станции, где взбесившийся фон Тальк принялся вершить свое правосудие, он избавился только от старинного приметного берета, да смыл с лица нехитрый грим, прибавлявший возраст. Переодеваться было не во что - слишком резво пришлось уносить ноги.
Это погоня? Или случайные верховые? Сколько человек? Что делать?
Мелькнула мысль увести телегу с дороги и спрятать в лесу, но от нее пришлось тут же отказаться: телегу из накатанной колеи будет вытащить сложно, а обочины дороги сплошь поросли орешником, через который не проберешься, не оставив следов. Взять девушку и спрятаться с ней в лесу, пока всадники не проедут, а потом догнать Андрия? Ди Тулл посмотрел на бледное лицо забывшейся в беспамятстве Яны, на темные круги под глазами и покачал головой. Если у нее и есть шанс дотянуть до Ежигвы, то на такие игры в прятки он не рассчитан.
Козни Вельзевула!
Он глухо выругался.
- Едет кто? - тихо спросил Андрий.
- Несколько всадников, - кивнул Кастор. - По нашу душу или нет, сказать не могу.
Селянин вздохнул, крепко выругался, не стесняясь рыцаря, и принялся дергать себя за бороду.
- Вот что, - сказал он, резко прекратив свое самоистязание. - Если и по вашу душу, то они ищут леди и рыцаря. Или женщину и наемника при мече и пистолях. Но никак не умирающую девку и старика. Понятно... господин?
Кастор медленно кивнул, все больше проникаясь симпатией к бородатому "стратегу". Быстро сечет и хорошо соображает!
- Схоронюсь в лесу, но буду рядом. А ты будь осторожен и не подведи, Андрий.
- Давайте, давайте, господин. Вы мне еще живым нужны, чтобы ведьму извести.
- И не вздумай нас продать, - жестко добавил Кастор, глядя в честные глаза мужика. - Я знаю, кто ты и откуда, я знаю, в какой деревне живет твоя дочь. Клянусь, если что-то пойдет не так, я выживу и найду вас всех. И ведьмины козни покажутся детскими страшилками по сравнению с тем адом, который я обрушу на ваши головы.
В глазах Андрия мелькнул страх, но он справился с собой.
- Вот значит, как говорят с простым людом славные рыцари из Башни, - он даже плюнул на дорогу. - Всегда знал, что нельзя верить менестрелям.
Скотина непочтительная.
Этого ди Тулл вслух не сказал. Он уже ломился в кусты орешника. Андрий пробурчал что-то недовольное и потихоньку тронул повозку с места.
- Па-ашла, родимая. Скоро будем у дочки в гостях...
Кастор последовал за ним параллельно дороге, приноравливаясь идти так, чтобы укрываться за деревьями и ступать бесшумно, не тревожа хворост под ногами.
Их нагнали буквально через пару минут. С первых мгновений стало ясно - это не просто путники.
Пять верховых шли на рысях, ведя с собой заводных лошадей. На всех были камзолы из толстого черного сукна, куртки из темной, вытертой кожи и перевязи с ремнями. У двоих шпаги, трое при саблях. Разлапистые ветки елей и путаница орешника заслоняли обзор, но глаз Кастора был наметан, и он углядел также заткнутые за пояс пистолеты и длинное охотничье ружье за спиной одного из всадников.
Стигмы или иные отличительные знаки, если они имелись, с такого расстояния было не отличить.
- Эй, сиволапый, а ну стой! - властно потребовал один из пяти - в широкополой лютецианской шляпе.
Андрий послушно остановился, стянул шапку и замер в поклоне.
Всадники поравнялись с его телегой и обступили ее.
- Что везешь?
Прежде чем селянин успел ответить, второй всадник закричал сиплым простуженным голосом.
- Бэрк, да ведь у него там девка! Точно девка, смотри!
Услышать такие слова на пустынной дороге от группы вооруженных людей, которые вполне могли оказаться как неприкаянными наемниками, не гнушающимися мародерства, так и откровенными грабителями и душегубами, не сулило Андрию ничего хорошего и без всех тех страстей, что нагнал на него ди Тулл. Поэтому когда селянин кинулся к телеге, как наседка, закрывая ее руками, его поведение выглядело абсолютно естественным.
- Смилуйтесь, господа! - заголосил он. - Нельзя ее трогать. Дочка это моя, кровинушка! При смерти она! Везу в деревню соборовать.
- И впрямь бледная, как смерть, - пробормотал кто-то из всадников. - Краше только в гроб кладут. А жалко, девка красивая. С такой потешиться не грех.
- А давай потешимся, глядишь, и румянец появится, - рассмеялся сиплый.
Кастор мысленно призвал на его голову все муки ада, обещанные распутникам. Он осторожно, страшась хрустнуть самой маленькой веткой, невзначай попавшей под ногу, передвинулся за другой ствол дерева, заходя всадникам в спину.
