Саймон Браун - Сын соперника
— Оставайся наверху, Зоул. Это Ланнел Тори, он пришел по делу.
— В такой час? Еще даже не рассвело.
Неври услышал, как жена встала с кровати.
— Неотложные дела! — крикнул он. — Очень секретные. Мы недолго!..
Кайсор затаил дыхание. Услышав, что Зоул вернулась в постель, советник притворил дверь на кухню.
— Так, — сказал он, оборачиваясь к Ланнелу. — В чем дело?
При помощи кремня Неври высек огонь и зажег фонарь, который поставил на скамью рядом с ночным визитером. Лицо Ланнела в таком свете казалось еще более вытянутым и осунувшимся. Словно маска, подумал со страхом советник и отпрянул.
Ланнел привстал и взял Кайсора за руку — прежде чем тот смог ее отдернуть.
— Советник Неври, я убил человека!..
* * *
— Ты действительно считаешь, что совет даст нам пару мест? — поинтересовался Арден у Эриот. — Я что-то не заметил, чтобы советники обрадовались возможности появления колонистов в представительском органе. Даже сторонники префекта…
— Я думаю, некоторые поддерживают Полому Мальвару по другим причинам, — сказала девушка. — Эти люди вовсе не обязаны любить нас.
— Ты думаешь, он любит нас?…
Они стояли у холма, на котором возводились конюшни, и осматривали новое поселение, занявшее большую часть восточной оконечности острова Кархей. Солнце еще не поднялось из-за горизонта, но небо уже озарилось розоватым светом. От этих отблесков недавно выстроенные хижины поселенцев выглядели как-то очень по-домашнему.
— Нужно укрепить дорогу, идущую с запада на восток, — сказала Эриот. — Один мощный ливень запросто смоет ее. Возможно, желоба — единственно верное решение. Надо пригласить инженера…
— Почему всякий раз, как я упоминаю об этом человеке, ты уходишь от разговора? — спросил Арден.
— Когда все закончим, необходимо подумать о постоянном жилье. Хижины, которые мы соорудили, не простоят и двух лет…
На несколько секунд, занятые каждый своими мыслями, оба замолчали. Арден первым сделал попытку продолжить разговор.
— Возвращаясь к префекту…
— … а затем понадобится новый док. Это ты должен мне сказать…
— Речь не обо мне, Эриот, речь о префекте.
Повернувшись, девушка пристально посмотрела на своего друга-великана.
— Хорошо, Арден. Но давай-ка сначала поговорим о тебе. Не знаю, сколько раз я просила тебя рассказать о своем прошлом, о том, чем ты занимался до встречи со мной, до отправки экспедиции из Хамилая. В ответ же постоянно слышу что-то невнятное. Ты либо набиваешь рот едой, либо просто игнорируешь меня!..
В воздухе повисла тишина, но Эриот продолжала пристально вглядываться в лицо собеседника. Арден тихо проговорил:
— Я вовсе не игнорирую…
Эриот пришлось зажмуриться, чтобы не дать волю раздражению.
— Я не понимаю тебя, — произнесла она.
— А?…
— Это дает тебе определенное превосходство, потому что я думаю, что ты многое обо мне знаешь!
— Но я не игнорирую тебя…
Эриот опустила руки в бессильной злобе.
— Нет, это невозможно…
— Могу я теперь спросить о нем?
— Да… и не только док, — начала девушка, поворачивая голову к поселению. — Склады тоже будут очень кстати.
Арден глубоко вздохнул.
— Ты помнишь, что случилось после битвы?
— Не забуду до конца своих дней, — буркнула Эриот.
— Я имею в виду — позже, когда я разговаривал с человеком принца…
— Кадберном.
— Да. Я знаю, что именно он чувствовал.
— Конечно, знаешь. Ты же когда-то был Акскевлереном.
Арден вытаращил глаза.
— Откуда ты?…
— Я слышала, о чем вы с ним говорили.
— Тогда зачем притворяться, что ты ничего обо мне не знаешь?
Эриот почувствовала в голосе великана смятение. Это доставило ей некоторое удовольствие.
— Потому что, — процедила девушка, — я слышала, как ты говорил это ему. Я расспрашивала тебя о прошлом так много раз… А ты просто сел с ним рядом и выложил всю свою жизнь.
— Все было не так…
— Мне показалось, что именно так, — тихо произнесла девушка. — А ведь предполагается, что мы… по крайней мере я считала, что мы… ну… друзья.
Великан долго не отвечал. Потом тихо спросил:
— Что ты хочешь знать?…
— Ты научился писать, когда был Акскевлереном?
— Да.
— А сражаться?
— Тоже.
— Должно быть, твой хозяин был очень важным человеком.
Арден кашлянул.
— Хозяйка, — отведя глаза, сказал он. — Да, она была важной персоной…
— Ты любил ее?
— Акскевлерен всегда любит своего Кевлерена. Семья следит за нами и контролирует…
Эриот наклонилась, чтобы взять его за руку.
— Это не любовь, Арден.
— Теперь я знаю. Но я действительно любил ее. Она была для нас всем: госпожой, матерью, богиней. Мы ощущали себя членами семьи. Она тоже нас любила. Я уверен.
Неожиданно Арден и Эриот увидели молодую девушку, бегущую по главной улице навстречу им. Они сразу заметили, что она бледна и очень испугана.
Девушка остановилась, переводя дух.
— Хэмли? — удивилась Эриот. — Я думала, сегодня ты работаешь в Цитадели. Что ты здесь делаешь?
— Кардер, — задыхаясь, начала Хэмли. — Он мертв, Эриот! Его убили!..
* * *
Гэлис сложила все вещи Китайры на кровати. Потом стала аккуратно складывать их в походный сундук умершей подруги.
Стратег сама не знала, зачем делает это. Может, подобное являлось лишь проявлением скорби… Сначала Гэлис думала, что, оставив вещи Китайры у себя, она сможет сохранить какую-то частичку возлюбленной, но быстро поняла — это всего лишь пустые иллюзии. Китайра умерла, а все, что от нее осталось, захоронено в братской могиле вместе с сотнями других тел. У девушки не было времени попрощаться или сказать подруге, как сильно она ее любила. В сердце Гэлис образовалась дыра, которую заполняли только работа и долг.
Убирая вещи, она гадала, как с ними стоит поступить. Китайра никогда не говорила о своей семье. Гэлис полагала, что именно близкие родственники должны получить их. Она отошлет вещи в университет… но не все: девушка решила оставить фамильную цепь, поскольку именно ее считала ключом к разгадке тайны смерти подруги.
Да, а что исследования?…
Гэлис взяла со стола часть бумаг, над которыми трудилась Китайра незадолго до смерти, и подошла к окну, чтобы прочесть написанное. Почерк казался торопливым, словно Китайра знала, что у нее в запасе не так много времени, и хотела записать как можно больше.
Почти все, что прочла Гэлис, касалось изучения различных аспектов Сефида. Ей пришло в голову, что именно работа над исследованием магического дара и послужила причиной смерти молодого грамматиста. Впрочем, быть может, Кевлерен и не использовал магию? Если так, то объясняет ли это и смерть Мэддина? Подобную идею следует непременно обсудить с Кадберном…
