Николай Басов - Доказательство человечности
— Я с удовольствием проживу и не зная Нахаба. Но Мицар, мне показалось, я понял. И хотел бы знать, откуда она такая взялась? Что сделало её эгоистичной, жестокой, до такой степени умеющей не считаться даже со своими близкими?
— Так было предначертано, господин мой. Когда её мать похитили…
— Ага, значит, это имеет какое-то отношение к нашей истории? — азартно воскликнул Рубос и перевернулся на бок, чтобы получше слышать.
— Конечно. Её мать похитили вовсе не потому, что она сама по себе имела какое-то значение…
— Значит, Мицар не дочь Конада? — чувствовалось, что Рубоса распирает от любопытства.
— Почему? — Сухмет даже позволил себе усмехнуться. — Конечно, она дочь Конада. Будь иначе, король Ашмилоны узнал бы об этом раньше всех, на то у него и служит целый полк колдунов и ведуний.
— Но как же так? Зачем похищать, если ей ничего не сделали?
— Сделали, господин. То и сделали, что у неё могла родиться только Мицар, и никто иной. И такая Мицар, какой она была, со всем, что ей было свойственно. — Сухмет внимательно посмотрел на Рубоса, убедился, что тот понял. — Это на самом деле очень старый трюк — завоёвывать противника через его детей. Целые империи создавались таким образом.
— Но почему именно Конад стал объектом нападения? — спросил Лотар.
— Когда-то он был великим воином и немало попортил крови своим врагам.
Лотар перевалился на спину и закрыл глаза. Никогда не женюсь, подумал он. К этой опасности я не готов. Да и кто может быть готов?
— Значит, её использовали, а потом вернули Конаду, когда программа была запущена.
— Именно вернули, господин мой. К тому времени Конад уже был так слаб, что его могли легко погубить, но кто-то решил, что это уже не нужно. Ему оставили жизнь, чтобы он помог взойти звезде Мицар.
— И всё-таки что-то у них не вышло, если она стала своевольничать.
— Да. Она была не очень сильной колдуньей, но возомнила о себе невесть что. Я думаю, это издержки дворцового воспитания. — Сухмет тонко, едва заметно улыбнулся. — Она с ранних лет своевольничала. Когда ей послали инструктора — не дурочку, вроде Сушумлы, а настоящего эксперта, она отдала его под Нуримана, и демон полностью сломал его некогда очень высокое искусство. Ты видел его, это был Коринт.
— Кажется, ты жалеешь даже искусство своих врагов, умение, направленное против людей и против тебя?
— Конечно. Я отдаю дань уважения противнику, если он достоин этого. Только так и положено вести себя с врагом.
Рубос зашуршал камешками под собой.
— Телячьи нежности.
— Попробуй, господин, всего лишь кланяться перед боем. И ты увидишь, это лучший способ мобилизовать свои силы и пробивать броню самоуверенности у самого подготовленного врага.
Они помолчали. Лотар уже хотел было заснуть, но Рубос вдруг снова зашевелился.
— А всё-таки кто свёл нас в том духане? Кто начал эту игру против нас и почему?
Лотар понял, что вопрос этот, скорее всего, обращён к нему.
— Я не уверен, но думаю, это был обыкновенный магический поводок, который, чтобы я сразу не разобрался, надел на нас кто-то из подручных принцессы. Скорее всего, исполнитель даже не подозревал, ради чего это всё делается.
Сухмет опять улыбнулся.
— Они собрались все вместе, все, кому платила Мицар, и работали сообща. Но и их совместной силы не хватало — ты уж очень легко разрывал их приказания. Боюсь, у неё, после того как она отказалась от помощи слуг Нахаба, не осталось ни одного действительно сильного мага.
— Но она знала о моём появлении?
— Наверное, прочитав, что случилось с Гханаши, господин мой.
— И хотела уничтожить меня в отместку за его гибель?
— Нет. Она была слишком самоуверенна, я же говорил — дворцовое воспитание. И полагала, что это поднимет её авторитет в глазах некоторых колдунов, с чьим мнением она считалась. Ты был целью, которую она сочла для себя достижимой.
— А где они, эти другие колдуны? — спросил Рубос.
— О, они довольно далеко по человеческим меркам. Кроме того, многие из них никогда и не задумывали чем-то вредить роду человеческому, так что с твоей точки зрения они не более опасны, чем мантикоры на южных островах. — Сухмет развёл руками для убедительности, хотя мирамец его не видел. — По крайней мере, господин, до тех пор, пока ты не собрался туда путешествовать.
— А это… Ну, то, что кричало отвратительным голосом над королевским дворцом?
— Птица Сроф, — подсказал другу Лотар, Сухмет кивнул, показывая, что понял.
— Это было не опасно. Сроф придумали не для боя, а как соглядатая. Она всего лишь мелкий шпион с довольно безобразным голосом. Она хорошо умеет видеть сквозь стены, ну и, конечно, умеет доносить на огромное расстояние, иногда даже между разными мирами.
— А кому она доносила на этот раз?
— Наверное, тем, кто продал принцессе Нуримана. Рубос повернулся к Лотару.
— Скажи, зачем ты стрелял в неё? Это было не очень разумно — привлекло стражу и вообще…
— Главным образом потому, что предполагал удирать из Ашмилоны по воздуху. Мне казалось, она может помешать мне тащить тебя, именно она — ведь больше летающих врагов, если не считать неисправную крылатую лодку Илисара, в Ашмилоне не было. В общем, я думал, что неразумно оставлять в тылу противника с неизвестными возможностями.
Рубос лёг на спину и, похоже, закрыл глаза.
— А почему Конад не пустил нас в Звёздную башню?
— Ему приказала Мицар. Она стояла рядом с ним в тот момент и могла контролировать не только его решения, но даже частоту его сердцебиения.
Рубос совсем уж сонным голосом спросил, возможно, о последнем, что его беспокоило:
— А зачем он наслал на нас орду своих головорезов?
— Ты ещё спроси, почему они его послушали, — удивился Лотар.
Но Сухмет воспринял вопрос Рубоса иначе.
— Очень часто тот, кто кормится магией другого, проникается его силой. Возникает некая форма паразитизма. И как невыносимо острая потеря воспринимается утрата своего господина…
Сухмет неожиданно замолчал. Тогда Рубос вдруг крякнул и рассыпался тяжёлым, усталым, но искренним смехом.
— Тебе это хорошо знакомо, верно, Сухмет? Старик зашевелился, лёг, поджал ноги и деланно сонным голосом пробормотал:
— Сон, господин, восстанавливает силы, которых нам сейчас особенно не хватает.
Проснувшись, Лотар почувствовал себя ещё лучше, чем вчера. Он был почти так же силён, как обычно. С некоторой опаской он попробовал вытащить Гвинед из ножен и убедился, что это совсем просто.
Воды у них осталось очень мало, но почему-то сейчас их это уже не волновало. Они были вполне готовы обойтись и без воды. Даже Лотар думал об этом без внутреннего содрогания.
