Андрей Марченко - Люди, дружившие со смертью
– Твое здоровье…
– Твое здоровье…
– Совершенно дикая страна, – сказал Ади, оглядываясь по сторонам. – Нас никто не узнает. И разве это не прекрасно?
– Не уверен. На остальных землях мы с тобой под защитой наших меток.
– Не понял? Я показал себе на предплечье, туда, где на униформе обычно пришивают шеврон, потом провел по лицу там, где у Ади было родимое пятно.
– А! Ты про это… Я кивнул:
– Это вещи, которые нас объединяют.
– Это разные вещи. И мы с тобой тоже разные. А чем больше смотрю, тем сильней убеждаюсь, что мы одинаковые…
– Ты не прав. Наши метки – разные вещи… Твой шеврон – это щит, это клинки, что стоят за твоей спиной. Это сила, которую обратит в ярость неаккуратное поведение со тобой. А родимое пятно – это все же метка. Ты никогда не видел портрет моего отца? Я отрицательно покачал головой. Мне даже в голову не приходило, что таковой вообще существует – кому придет в голову рисовать профессионального убийцу.
– Я тоже, но говорят, что там где у меня пятно, у отца были следы от оспы. Мы с ним оба меченые. И эту метку не снимешь, не спрячешь в сумку.
– А почему не вывел? Я слышал некоторые магики берутся?
– Не знаю… Говорят после выведения остается пятно как после той же оспы
– зачем мне походить на отца еще больше? А даже если уйдет без следа – то я по нему буду скучать. Я к нему, знаешь ли, привык. Дурацкая сентиментальность… Но я не сдавался:
– Мы оба по праву рождения могли претендовать на богатство и благородное происхождение. Но оба остались сами по себе, я отказался от своей фамилии, ты от ее части. Самогон здесь подавали чистый, прозрачный как водица, но крепкий и злой. Я закусывал грибами, Ади запивал принесенной в графине шипящей водой. Все же странные люди эти хоты – даже обычная вода у них может шипеть. На мгновенье я засмотрелся на стакан с водой. С его дна оторвался пузырек. Он понесся вверх, сметая на пути себе подобных и становясь все больше. Наконец он вырвался на поверхность, лопнув, будто и не существовал никогда. Только борозда осталась за ним.
– Говорят, ты богат? – вопросом на вопрос ответил Ади. Я кивнул:
– Таких как я называют миллионерами.
– Но ты наживаешься на смерти?
– Почему же? Это деловое предприятие. Риск здесь повыше, чем, скажем, в торговле, но никому я не обещаю верной смерти. К тому же, я не занимаюсь акциями устрашения или террора… Да и противника предпочитаю не убивать а только ранить.
– Шкурный интерес?
– Точно. Из солдат разбитой армии нетрудно набрать хороших рекрутов. А ты богат? Ади поморщился – я уже ожидал, что он начнет грешить на свою бедность. Но я ошибся.
– Скорей богат. Вероятно не до такой степени как ты, но когда я дома – я ем белый хлеб, сплю на пуховых перинах. Но, знаешь ли, деньги такая субстанция
– их никогда не бывает много. Все время надо что-то еще – жене на шпильки, к дому желательно достроить новую конюшню, выкупить у соседа лес за речкой, сын скоро пойдет учиться – нужны деньги на пансион. Невольно я присвистнул – отчего-то не представлял, что у Ади есть движимое имущество. Хотя, если он женат, то почему бы и нет? Не в фургоне же его семья обитает?
– Да ты счастливчик, – заметил я. – Кстати, ты веришь в удачу или в справедливость? Ади кивнул:
– Мне всегда везло… Я невольно хохотнул. Ади обиделся.
– Ну чего ты… Я правду говорю. Конечно, странно это звучит из уст изгоя, но все было именно так. Да, согласен, моя удача все больше какая-то странная, вроде удачи нищенки: штаны не сильно дырявые, ветер не сильно холодный, монетка не сильно фальшивая. Мне повезло, что я убил первого в четырнадцать лет. Иначе бы он убил бы меня. Меня часто пытались убить, но так чтобы до смерти – не удавалось никому. Мною выстрелили в жизнь. Выходов у меня было два, верней один выходом не выход: либо я мог разбиться о мир, либо мир бы сломал бы меня.
– Нас, Ади, нас… Веришь нет, но меня тоже пытались убить, и я не гнушался носить залатанные штаны. Ади поднял стакан:
– Ну что ж, давай, выпьем… Выпьем за братьев по оружию и несчастью… До того момента, когда мы стали спина к спине оставалось часов десять. Никак не больше.
Женщина и кошки
Чутье беды как всегда подвело нас. Верней, нам бы следовало повнимательней посмотреть по сторонам, разглядеть, что кой-какие вещи не в порядке. Но мы на это внимания не обратили
– это была Хотия и здесь все было не как у людей, все не слава богу. Когда мы собирались в дорогу, на постоялом дворе было очень тихо – почти весь народ исчез, а те кто остались, смотрели на нас издалека, прячась в тени. Мы не претендовали на их любовь – в конце концов, мы были здесь чужаки и дружить с нами они были не обязаны. Странно было то, что хозяин двора сгреб деньги без счета, но зато поинтересовался, сколько Ади отдал за сбрую.
– Много, – ответил Ади совершенно честно. Нам надо было сделать вывод из этого вопроса. Уже потом я понял, что они считали нас мертвыми и уже делили наше имущество. Но я спрятал кошелек и мы, взяв коней под уздцы, пошли. С постоялого двора на улицу вел коротенький переулок. Он был узким и темным, в него не выходила ни одна дверь ни окно. И когда мы дошли где-то до середины, впереди появился аккуратный женский силуэт. Мгновением позже возле нее будто выросли из-под земли пять невысоких существ, подвижные и тяжелые будто ртуть.
– Влипли, – прокомментировал Ади.
– Это точно, – ответил я, и прокричал через туннель: Послушайте, дамуазель, мы пришли сюда не убивать. Пропустите нас, и мы никого не тронем… Она не ответила, зато ее животные напряглись живой пружиной. Мы развернули коней, хлопнули их, прогоняя назад на постоялый двор – как бы там ни было, они были здесь ни при чем, да и для драки нам было нужно место. Я сделал шаг вперед. Идти по этой дороге мог позволить либо отчаянный смельчак, либо последний дурак. Мы были вдвоем, но легче от этого не становилось. Ади стал чуть сзади и справа.
– Не знаю как ты, – шепнул он, но я боюсь…
– Не бойся, – ответил я так же шепотом. – Просто убей их и все будет хорошо… Она махнула рукой в нашу сторону, и одновременно пять существ распрямились в нашу сторону. Я был чуть впереди Ади, поэтому первую атаку принял я. Я ударил от бедра вверх и влево – и первую кошку раскроил так, что лапы упали к моим ногам, а морда стукнулась о мою грудь – но уже мертвая. В голове пронеслось, что не стоило бить так сильно. Кошки были легче человека, тем боле, человека в доспехах. Но тяжелая сабля закрутила, потянула меня за собой, и вторая кошка перед следующим прыжком чуть мягче приземлилась на левые лапы и выстрелила в меня. Я бы не ушел от нее, но из-за моей спины буквально выстрелил клинок Ади – кошка буквально сама нанизалась на эсток. Я обкатился по его спине и вынырнул чуть впереди – теперь уже справа. К тому времени на нас уже летели еще две кошки – теперь не успевал Ади: его оружие было отяжелено телом. Не успевал ударить и я – не хватало времени для замаха. Пасть была уже совсем рядом и я нашел только один выход – сунул туда кулак. Он туда поместился – кулак взрослого мужчины, в тяжелой боевой перчатке. Зубы щелкнули на запястье, но закрыться не смогли – в небо кошки упирался мой кулак. Я резко крутанул запястьем и, кажется, сломал ей шею. Другую кошку принял Ади – просто отбил ее, будто мяч, отвесив ей кулаком в ухо. Она просто промахнулась, но в полете выпрямилась, спружинила от земли и от стены и отскочила чуть дальше. Последняя так и не закончила свой прыжок – посредине полета вдруг затормозила, упала на землю и медленно попятилась назад. Мы остались два на два. С дюжину ударов сердца положение было не столь ровным. Но одна кошка была хитрой, а другая – битой. Той самой, за которую две небитые дают. Мы тоже были не те, что в начале драки. Ади сапогом сбросил тело кошки со своего меча и следующим движеньем отрубил тело от головы, висящей на моей руке.
