Альфред Аттанасио - Темный Берег
— Так зачем ты здесь?
— Каф — место трудное, — признал наводчик. — Не лучше ли нам было бы идти вместе?
— Ни за что. Чем больше нас, тем легче нас засекут змеедемоны, — сказал Бульдог, и Котяра встал рядом с ним. — Лучше будет для нас для всех, если ты пойдёшь своей дорогой, Вороний Хлыст.
— Может быть. — Острый подбородок наводчика взметнулся, указывая на них. — Только сначала послушайте: я видел у вас чармострельное оружие. И не хотел бы я быть в вашей компании, если вас встретит военный отряд. Наказание за ношение такого оружия — смерть, и вы это знаете. Может, действительно мне лучше идти своим путём. Я точно знаю, что лорд Хазар бросил вызов её светлости чародейке Альте, которая хочет сдаться Властелину Тьмы. Он ведёт большой военный отряд из Зула в Каф. Я попробую к ним примкнуть — и если нам случится встретиться в этих песках, я за вас замолвлю словечко. Хотя, как я уже сказал, наказание за такое оружие — смерть на месте.
— Ты нам грозишься, Вороний Хлыст! — зарычал Бульдог.
— Разве? — Наводчик приподнял кустистую бровь. — Я не хотел угрожать, хотел только предупредить. Конечно, если вы позволите мне идти с вами, я постараюсь помочь вам избежать встреч с войсками.
— А у нас есть Глаза Чарма, — сказал Бульдог. — Мы отлично видим всё, что вокруг нас.
— Да, но тот, кто видит, сам тоже видим, — возразил Вороний Хлыст. — И у Хазара с его людьми тоже есть Глаза Чарма, можно не сомневаться. Правда, если у вас есть коммуникатор, вы можете следить за их передвижениями с куда большего расстояния, чем позволяют Глаза Чарма.
— И у тебя есть коммуникатор? — спросил поражённый Бульдог.
— Конечно. — Вороний Хлыст достал из кармана плаща серый кристалл, потёр его пальцем, и кристалл осветился изнутри голубым язычком.
В треске помех раздался слабый далёкий голос: «…ноль семьсот. Видимость неограниченная. Держаться теневой стороны. Переходить по низменностям профиля. На той стороне бассейна взводы ноль четыреста и ноль шестьсот разворачиваются на север, азимут два восемь один. Взводы ноль семьсот и ноль девятьсот отходят на подветренную сторону массива дюн…» Вороний Хлыст заглушил аппарат.
— Сможете пользоваться этим прибором, сколько хотите. Все, чего я прошу взамен, — разрешения идти с вами, под защитой вашего оружия. Воду и провизию я себе обеспечу сам, и у меня в этом жезле столько Чарма, что хватит и мне, и вам. Буду держать ваши амулеты полностью заряженными. Договорились?
Бульдог повернулся к Котяре:
— Вороний Хлыст — ответ на твою тревогу насчёт чармострелов. Мне будет спокойнее с этим коммуникатором под рукой.
Котяра кивнул:
— Я не возражаю. Но ты без нас шёл бы быстрее, Вороний Хлыст. Я ночью сплю.
— Спишь? — Острое лицо Вороньего Хлыста сморщилось. — У вас полно Чарма. Зачем спать?
— Чтобы видеть сны.
Вороний Хлыст прищурился, глядя на человекозверя.
— Ты псих? Сны — это роскошь, мало подходящая для Кафа.
— Тогда чтобы вспоминать.
Наводчик подозрительно покрутил головой, соображая. Псих он, конечно. Чего бы ему связываться с визгунами без всякой прибыли? Вороний Хлыст начал уже подумывать, что искать их защиты против опасностей Кафа было не так уж мудро.
— А что вспоминать, Кот? — спросил он.
— Кем я был раньше.
— Раньше? — Вороний Хлыст вопросительно посмотрел на Бульдога, потом снова на Котяру. — То есть ты хочешь сказать, что не всегда был таким?
— Я не знаю.
— Я нашёл его в Кафе пятьсот дней назад, — сообщил Бульдог. — Он не помнит ни как сюда попал, ни кем он был раньше.
Вороний Хлыст задумчиво поскрёб подбородок.
— Если ты хочешь вспомнить, загадочный Кот, почему ты не обратился к чародеям? Любой из них мог бы заклинаниями вернуть тебя к тому, чем ты был раньше.
— Лучше видеть сны.
Тёмное лицо недоуменно скривилось.
— Как ты не понимаешь, Вороний Хлыст? — Бульдог присел на гребне поближе к наводчику. — Если мой напарник был полностью животным, которого какой-то сумасшедший маг сделал Котярой, то волшебство превратит его снова в зверя. Чары будут разбиты. И он навеки утратит всё, что есть в нём от человека.
— А значит, тебе лучше видеть сны, боясь и желая одновременно, собирая обрывки памяти, чтобы сложить свою прошлую жизнь. — На остром лице Вороньего Хлыста отразилось понимание. — И что ты видел за эти пятьсот дней, Кот-сновидец?
— Недостаточно.
Бульдог нетерпеливо поднялся:
— Ладно, люди. Надо идти, особенно если будем двигаться только днём.
— Но зачем останавливаться по ночам? — спросил Вороний Хлыст. — У меня хватит Чарма, Котяра. Я могу зарядить амулеты острого зрения и держать тебя бодрым и сильным без сна до самого конца этого проклятого перехода. А на той стороне можешь продолжить поиски своих снов.
Бульдог с надеждой посмотрел на своего напарника:
— Здесь спать опасно, и ты это сам знаешь.
Котяра оглядел селитряные равнины, зазубренный горизонт и, прикинув трудности тяжёлого перехода, неохотно кивнул.
— Отлично! — Вороний Хлыст стукнул жезлом по земле пустыни. — Я привяжу тебе связку острых глаз на следующем привале у воды. А теперь — в путь.
Они пошли в молчании. Бульдог тянул за собой волокушу с сокровищами. К концу дня они прошли песчаниковый город, созданный ветром, с причудливыми башнями и величественными бульварами. На дальнем его конце, где песчаник затвердел, как терракота, под обломками капала струйка воды, и путники пополнили запасы во флягах. Вороний Хлыст сдержал обещание и украсил Котяру ожерельем из амулетов острых глаз, связанных ниткой чармопровода.
Вор надел эту нитку, и сон не отяготил его усталостью после мелькающих огней сумерек, которые сменились холодящей тьмой. Амулеты защищали всех троих от мороза и усталости, и они все так же мерно шагали через усыпанную звёздами ночь. Весь следующий день Котяра тоже не испытывал усталости, идя по чёрным застывшим лавовым руслам. И в морозную ночь сила амулетов не давала ослабнуть его силе. Холод и усталость казались давними симптомами пережитой болезни, и Котяра полностью сосредоточился на поиске лучшего пути сквозь химерический ночной пейзаж под размытыми звёздами.
Прислушиваясь к потрескивающим разговорам в коммуникаторе, трое кочевников избегали встреч с войском лорда Хазара. Но встречались другие беженцы из Заксара, гораздо хуже снаряжённые для перехода через Каф. Группа фабричных рабочих растянулась на изломе утёса, плоть их высохла, осталась только кожа, обтягивающая кости, изъеденная пересыпаемыми ветром песками. Они погибли от усталости и жажды, сбежав из Заксара в панике без запаса воды и провизии.
