Джоэл Розенберг - Воин жив
– Б-благ-годарю, – выбивая зубами дробь, сказал Брен Адахан. Стянув кожаные перчатки, он взял горячее, явно с пряностями, вино и начал поднимать кружку ко рту…
– Нет, господин Хофна, – сказал Джейсон. – Дарайн! Перемешай вино, будь так добр.
Дарайн без звука отобрал у Лаэрана кружку, подошел к столику, разлил вино из Лаэрановой кружки в другие, потом налил из них обратно в нее. Не прошло и минуты, как кружка вернулась к Лаэрану.
Работорговец улыбнулся, но принял ее и выпил.
– Лаэран желает вам удачи, – проговорил он. – Хотя ваши предосторожности напрасны. – Он склонил голову к плечу, словно ведя ленивую беседу. – Здесь гильдия никого не опаивает и не травит.
– Дарайн желает удачи тебе, – произнес великан. – Хотя я предпочитаю полагаться на себя. Очень извиняюсь – но меня и Тарена наняли охранять этого вот купца. Мы просто выполняем свою работу. – Он принял кружку у Лаэрана и сделал глоток.
– Я так и понял.
– Тарен тоже желает тебе удачи. – Джейсон, качнув кружкой, осушил ее.
– Что ты творишь? – прошипел Брен Адахан, когда они снова оказались на улице под дождем. – Если думал, что в вино что-то подмешали или отравили…
– … тогда я вообще не стал бы пить, – перебил его Джейсон. На этот счет он как раз совершенно не волновался: местные не позволили бы рабовладельцам вот так запросто травить и опаивать проезжающих. Тот случай, когда опоили дядю Чака, был делом особым: его и еще нескольких наемников обманом выманили из Пандатавэя, а уж потом опоили, заковали и продали. – Я просто не хотел, чтобы нас сочли слишком уж легковерными. Они тут и без того подозрительны; это их подозрительность только бы подогрело.
Дарайн медленно, с трудом наклонил голову.
– Ты поступил верно.
Все трое с большими кружками горячего чая расселись на полу перед пылающим камином.
Джейсон поднял руку и пощупал волосы. Чуть влажные. Наконец-то он обсыхал. Как же приятно стать сухим – пусть себе и ненадолго!
Комнатушка в «Воловьей голове» была сырой и холодной, воздух в ней – дымным, от матрасов несло прелой соломой, и в них обитала всяческая живность… зато огонь был жарким, а чай – горячим. Пах он в основном лавром, хотя Джейсон уловил привкусы и корицы, и мяты. Меда вот многовато… однако кто станет жаловаться на это в холодную мокрую ночь?
Больше же всего юношу порадовало, что при комнате есть ванна – похожая на котел бадья, подвешенная над железной печкой. Выкупаться в горячей воде – это прекрасно!
Некогда гостиница эта была куда более изысканной – правда, наверное, очень давно. Резные деревянные столбы по углам комнаты изображали взобравшихся друг другу на плечи гномов. Под покрывающим стены налетом Джейсон разглядел остатки древних мозаик с изображением резвящихся на зеленой лесной лужайке оленей.
Большой камин, устроенный против застекленной балконной двери, разгонял холод. В нем жарко пылали дрова. Справа от камина, на прутьях железной сушки, была разложена их одежда – не только промокшая под дождем, но и отсыревшая в вещмешках. Джейсон смотрел, как от его волглого жилета поднимаются струйки пара.
На горячей плите у огня лежал плоский железный брусок, а на плетеном травяном коврике – обожженная, окованная железом дубовая доска, но никто из троих не воспользовался ими – ни чтобы поскорей высушить одежду, ни чтобы разгладить ее.
Одежда могла подождать. Оружие все было цело – но промокло насквозь. Хорошо, если они успеют закончить с ним хотя бы к полуночи.
Дарайн выглядел сейчас не столько грозно, сколько глупо: он сидел на ковре, завернувшись – наподобие саронга – в шерстяное одеяло, и трудился над лежащей на коленях гладкостволкой. Его крупные руки крепко, но осторожно водили по ружью мягкими тряпицами, волосы закрыли лицо, на груди и животе выступил пот, тело покраснело от близости очага. Рядом с ним, на ковре, стояла зеленая бутыль с оливковым маслом. На Салкете, где оливковые рощи росли повсюду, оно было традиционно хорошим – и самым дешевым.
Джейсон закончил смазывать свои револьверы – теперь они были в полном порядке. Но патроны, лежащие на одеяле, как осыпавшиеся желуди, внушали ему опасения. Ни пулям, ни медной оболочке вода не повредила, да и запалы были сухими – подозрения вызывал порох.
Вспыхнет ли он? В этом стоило убедиться.
Из рабочего мешочка, что лежал между ним и Бреном, юноша вынул плоскогубцы и, зажав конец патрона в тисочках, аккуратно вытащил из него пулю и высыпал порох на истертые доски пола.
Он почти ничем не отличался от обычного приютского пороха – разве что был мельче. Тонкая черная пыль. Совершенно сухая на вид.
Взяв кремень и – с одеяла – только что смазанный нож, Джейсон провел кремнем по лезвию. Нож был смазан на совесть: чтобы высечь искру, понадобилось три удара.
Порох вспыхнул, плюнул огнем и дымом – и исчез, оставив едкий запах. Дыма вышло мало – Джейсон бы удивился, не стреляй он уже в Приюте.
Дарайн и Брен Адахан смотрели во все глаза – но ни один из них не сказал ни слова. Все знали, что Инженер одарил Джейсона новыми пистолетами – но до сих пор они были тайной.
Они предназначались ему. И ему – если он еще жив. Джейсон тряхнул головой. В этом нет ни малейшего смысла. Оружие существует, чтобы убивать тех, кого надо убить – а не для того, чтобы быть тайной семьи Куллинанов. И Дарайну, и Брену Адахану можно доверять – разумеется, в определенных пределах. Эллегон поручился за них.
– Говоришь, когда мы встретились с работорговцами, я действовал верно? – спросил юноша.
Дарайн кивнул:
– Что есть, то есть. Кое-что от него тебе передалось.
Совершеннейшая чушь. В том, что Джейсон стал тем, чем стал, куда большая заслуга Валерана, чем Карла. Но, видимо, старый солдат сумел обучить Джейсона как надо. Прежде, чем рухнул наземь с торчащей из глазницы рукоятью ножа…
– Что же, тем лучше… Хочу одолжить вам… вот их. Если не вернусь – можете ими пользоваться. Но потом верните их Инженеру: он решит, как ими распорядиться. Обращаться с ними надо вот так…
– Прости? – Брен Адахан наморщил лоб. – Ты отдаешь нам свое оружие?
– Я стрелять не смогу – слишком рискованно; потому с собой их и не беру. – Джейсон пожал плечами.
– Ты же не хочешь сказать, что снова собрался под дождь? – Брен помотал головой. – Зачем?
– Подумай сам, барон. – Джейсон обрадовался: Адахан не заметил очевидного; это давало Джейсону возможность поучить его. – Этот воин и его друзья подозрительно долго оставляют Салкет в покое. Джейн считает, что теперь его очередь, – а она знает своего отца.
Работорговцы тоже так думают; они позакрывали все свои отделения на острове – осталось только то, что здесь: какая мишень! От всего этого за версту несет западней. Мы въезжаем в город – а лучшая его гостиница на корню куплена работорговцами, которые – на случай, если мы вдруг этого не сообразим – открыто заявляют, кто они такие. Неужто ты не почуял ловушки?
