Вероника Сейнт - Магическая Трилогия: Спящая Красавица
Глава 20. Две невесты
Виктор отстранился и открыл глаза.
За ту пару секунд, что он провел в Безмирье на самом деле, он словно протрезвел, успокоился и теперь все, что его мучило — это лишь головокружение и сковывающий его изнутри холод. Он выпрямился и сел, глядя на Грейс, ожидая встретиться с ней взглядом. Но девушка все еще спала. Ее не разбудил ни писк аппаратуры, ни поцелуй Виктора. Он бы решил, что и Безмирье ему приснилось, но те ощущения, что он испытывал сейчас, говорили об обратном.
Он совершенно точно был там. И видел ее.
— Прости, — пробормотал Виктор, снова беря девушку за руку. Он коснулся щекой ее пальцев и тихо повторил: — Прости.
Он ссутулился, собираясь покорно дождаться прихода Дэвиэны. Он уже представлял себе ее гнев, реакцию мистера Льюиса и Пенелопы. Как он мог так сглупить? Он ведь сам знал, что это не поможет.
Гадатель уже сдался, но в какой-то момент понял, что Грейс сжала его руку своей. В этот момент весь мир Виктора сжался, превратился во что-то необъяснимо маленькое — в это ее движение. В нем было все, что могло заставить его снова поверить.
Грейс как-то болезненно выгнулась и сделала судорожный вдох, смешанный со стоном то ли боли, то ли неописуемого ужаса. Она как будто снова училась дышать и в какой-то момент закричала.
Девушка держалась за его руку так крепко, словно не верила, что вернулась.
Виктор и сам еще толком в это не верил.
— Помоги мне… помоги мне сесть, — выдохнула Грейс. Она хватала ртом воздух, пыталась дышать как можно глубже, наслаждаясь каждым вздохом.
Виктор помог ей сесть и собирался было поправить подушки, чтобы ей было удобнее, но вместо этого девушка лишь вцепилась руками в его жилет, уткнулась лицом ему грудь и затихла.
А потом зарыдала.
Она доверяла ему, как никому другому. Она доверила ему свою жизнь и сейчас доверяла ему свои чувства, эту безумную смесь отчаяния и счастья. Виктор обнял ее, сначала нерешительно, а потом крепче, зарываясь лицом в ее волосы, позволяя ей раствориться в этом моменте.
Она была напугана. И представляя то, что ей пришлось пережить, Виктор и сам содрогался от ужаса.
— Все хорошо, — это были единственные уместные слова сейчас, — Я здесь.
Но она не могла успокоиться, словно пыталась выплакать все слезы, что сдерживала все эти годы. Она могла справиться с Ищейками и найти способ перехитрить старух, но не могла победить саму себя.
Виктор прижимал ее к себе, обнимал и гладил ее волосы. Теперь был ее черед чувствовать себя защищенной. Он должен был сделать все, чтобы она больше не испытывала этот животный страх.
— Успокойся, Принцесса моя, — шептал он на ухо Грейс, все еще надеясь ее успокоить.
Сейчас он жил только ради этого, даже боль и пустота внутри отступила. Он не замечал окружающего, и когда Дэвиэна вдруг попыталась их отстранить друг от друга, удивился.
Сиделка говорила что-то о том, что вызывала врача, но Виктор не слышал ее.
Даже когда Грейс заставили улечься обратно, она не отпускала руку Виктора, словно не могла заставить себя разжать пальцы, да и сам Виктор чувствовал то же.
— Вик, подвинься немного, — он услышал голос Пенелопы, и отчего-то его успокоило то, что Медиум опередила врачей. Оттолкнув сиделку, она поспешила к ним и уселась рядом с Грейс. Она шептала что-то себе под нос, гладила Грейс по лицу, читала какие-то заклинания.
А потом Грейс снова затихла. Словно у нее кончились слезы, или она осознала, где находится, а может, и то, и другое сразу. Она отпустила руку Виктора, словно разрывая какую-то связь с ним, возвращая и его в мир живых, позволяя ему слышать и видеть всех остальных, но не отводила от него взгляда.
— Спасибо, — произнесла она одними губами. В этом простом слове было слишком много чувств и эмоций, но и гораздо меньше, чем те, что хотела выразить Грейс.
Пенелопа схватила Виктора за руку и потянула за собой. В дверях они столкнулись с врачами, но их никто так и не остановил. Виктор смутно понимал, что происходит. Все вокруг словно покрылось белой пеленой. Отпустив руку Грейс, он на пару мгновений вынырнул из того забытья, что создавали вокруг него ее эмоции, но тут же погрузился в холод, которым наградило его Безмирье. Он так не хотел сдаваться. Только не сейчас. Он укротил Безмирье, а не заключил с ним сделку.
В конце концов, он не мог так умереть.
Но с каждым шагом мир становился все темнее, а голос Пенелопы звучал все глуше. Когда они оказались в номере, Гадатель почувствовал, как у него подкашиваются ноги, а мир вокруг исчезает совсем.
* * *…на свадьбе Тристаны его не ждал никто. Его даже никто не заметил сначала — кроме, конечно же, Учителя, но и тот лишь осуждающе покачал головой.
Виктор иронично улыбнулся, когда, проходя мимо него. Тристана выронила букет — он тут же поднял цветы и отдал взволнованной невесте. Своей символичностью эта случайность его позабавила.
Он чувствовал ее смущение. Видел его. Ей показалось? Она пыталась убедить себя, что ей просто показалось. Что это кто-то, кто очень похож на Виктора. Она то и дело искала его в толпе, пытаясь убедиться, что это не он.
Виктор улыбался и слегка кланялся ей каждый раз, когда они встречались взглядами, но каждый раз надвигал цилиндр на глаза, словно пытаясь спрятаться.
Она больше не принадлежала ему. Если, конечно, она вообще когда-то была его.
Он не проронил ни слова за весь вечер, за всю церемонию, а когда она проходила мимо, он снова и снова улыбался и кланялся и делал шаг назад.
Все было слишком очевидно.
Он бродил по залу, рассматривая гостей, смотря на татуировки людей и здороваясь с ними. Узнавая его, люди удивлялись и пугались, и Виктору становилось смешно до боли в скулах.
Сегодня его боялись как никогда сильно.
— Тристана знает, что ты здесь?
— Она не уверена. Пока, — Виктор краем глаза взглянул на Учителя и улыбнулся: — Рано или поздно кто-нибудь скажет ей, что это действительно я.
Он заворожено смотрел, как Тристана кружится в танце с одним из старших братьев. Белая ткань, синие ленты, темные косы — казалось, всегда было одно и то же, но каждый раз он смотрел на нее будто впервые.
— Я приглашу ее на танец, — он стянул цилиндр и отдал его Учителю, растрепал волосы и направился прямо к ней.
Музыка закончилась, и Тристана рассмеялась в лицо своему брату, уперлась рукой ему в плечо, совсем так же, как когда-то, много лет назад, опиралась на плечо Виктора:
