Сергей Шведов - Варяжский сокол
Приказный купца Джелала Акрам гостей принял настороженно, но и на него предъявленная пластина с оскаленной медвежьей мордой подействовала умиротворяюще. Приказный был уже далеко не молодым человеком, с иссеченным морщинами лицом и острыми серыми глазами, которыми он настороженно ощупывал нежданных гостей. В отличие от гана воров, приказный жил в добротном доме, расположенном на тихой улочке, в окружении плодовых деревьев, с которых уже облетел цвет и на их месте появились завязи, обещающие хороший урожай. Челяди в доме практически не имелось, если не считать старой рабыни, помогавшей Акраму по хозяйству.
– Хорошо расторговался, купец? – вежливо спросил приказный, приглашая гостей к небогатому столу.
– Я не купец, – тихо сказал Осташ. – И ты об этом уже догадался.
Акрам промолчал. По его малоподвижному лицу трудно было понять, что он сейчас думает, но в любом случае его вряд ли обрадовал визит подозрительных незнакомцев.
– Много с тобой людей? – спросил он наконец после долгого молчания.
– Двадцать.
– Если у тебя найдется тридцать денариев, то я могу снять для тебя небольшой домик здесь неподалеку.
– Деньги найдутся, – кивнул головой Осташ. – Да и место у вас тихое.
– Твой спутник – цицкарь, – скосил Акрам глаза на Рерика. – А у нас не любят новгородцев. Лучше, если он будет молчать.
– Он беглый, – усмехнулся Осташ. – Рассорился с князем Гостомыслом и теперь ищет место, где можно голову преклонить. Так и говори всем, кто будет спрашивать.
– Люди у меня недавно были от Ицхака Жучина, спрашивали, почему Джелал покинул Итиль.
– И что ты им сказал?
– Сказал, что я простой приказный и не мне обсуждать волю хозяина.
– Но о письме ты слышал?
– Джелал рассказал. А уж когда Обадия, став каган-беком, начал собирать гвардию, тут многие всполошились.
– И сколько человек в этой гвардии?
– Десять тысяч, не меньше. В город их еще не вводили, держат в усадьбах, но имеющий глаза увидит. По всему выходит, что готовится либо война, либо переворот, а возможно, и то и другое вместе.
– А ты гана Карочея давно видел?
– Приходил он ко мне дней пять тому назад. Все спрашивал, с кем Джелал виделся перед отъездом. Я сказал, что с ганом Красимиром. Тот поиздержался на свадьбу и брал у хозяина в долг. А вчера приходил Барух, приказный бека Вениамина, и тоже спрашивал о гане Красимире. Не знаю уж, зачем он им понадобился.
– А письмо к рабби Зиновию уж не беком ли Вениамином было написано? – озарило вдруг Осташа.
– Беком. Уж его-то почерк хозяин хорошо знает. Не раз с ним дело приходилось иметь.
– Тогда понятно, зачем гану Карочею Красимир понадобился, – усмехнулся Осташ. – Продать он хочет Вениамину это письмо, но ведь не от своего же имени его продавать. А ган Красимир – самый подходящий человек. Вот ведь собачий сын. Как ты думаешь, Акрам, сколько он потребует с бека Вениамина за это письмо?
– Не менее десятка тысяч денариев, – с ходу определил Акрам.
Небогатый Рерик в ответ на слова приказного восхищенно охнул. Будь у него такие деньги, он без труда прикупил бы две боевые ладьи и удвоил бы свою дружину.
– Две ладьи я тебе не обещаю, Рерик, но одну ты точно получишь. Нам бы только Карочея за жабры взять.
Дом, снятый при помощи приказного Акрама, Осташу понравился. Был он двухъярусным, стоял на отшибе, в окружении десятка яблонь и груш. Места здесь с избытком хватило и для самого Осташа, и для его дружины в двадцать мечников. Люди с боготуром ходили опытные, не болтливые, и он мог на них положиться в любой ситуации. Тем более что сегодня ночью мечникам боготура предстояла нелегкая работа. Пришедший с посланием от Бахтиара худощавый и юркий Себек пересказал суть предстоящего дела:
– Ганшу мы берем на себя. Слуги в доме уже подкуплены. Двери нам откроют. Сам ган Красимир ныне уехал в ближнюю усадьбу, так что помех не будет. Мы передаем Ярину приказному Баруху, получаем с него деньги, а там уж ваша забота.
– А много людей будет с Барухом? – спросил Воислав.
– Вряд ли более десятка. Но вам лучше обойтись без лишнего шума, ибо к ним на помощь могут прибежать городские стражники, да и соседи могут всполошиться, а там, за стенами ближайших домов, мечников может оказаться в избытке.
Окрестности дворца гана Красимира Осташ изучил самолично. Это был самый красивый и самый богатый квартал в хазарской столице, здесь селились по преимуществу ганы, беки и купцы-рахдониты. Дома здесь строились из камня, в основном на туранский лад, но встречались и персидские, и арабские мотивы. Что же касается дворца гана Красимира, то он более всего напоминал каменные палаты, виденные Осташем в Волыни, и выбивался из общего ряда своими тяжеловесными северными пропорциями. Впрочем, приблизительно так же ставили дома в Киеве, и, видимо, именно оттуда ган Красимир вывез строителей для своего уютного гнездышка.
– А все ж в деревянном доме жить лучше, – сказал Осташев мечник Будяга. – И воздух духмянее, и сырости меньше.
– Какая тут может быть сырость? – прищурился на жарко припекающее солнце Щеляк. – Тут жар идет от стен, словно от печек.
– От реки идет сырость, – наставительно заметил Будяга, – а камень ее впитывает и в холода отдает.
– Хватит спорить, знатоки, – оборвал их Осташ. – Задачу уяснили?
– Сделаем, боготур, – отметил за всех Щеляк, – не сомневайся.
Приказный Барух сильно нервничал. Все-таки поручение, данное ему беком Вениамином, было не слишком приятным. Не говоря уже о последствиях, которые оно сулило приказному в случае провала. А за ганшу Ярину с Баруха спросят по всей строгости, чего доброго и вздернуть могут. Как ни крути, а ган Красимир – один из самых близких к кагану вождей. И за обиду, нанесенную ему, Турган накажет виноватых. В том числе и бека Вениамина, к которому ныне питает большое недоверие. Именно поэтому бек приказал Баруху в случае поимки выдавать себя за обезумевшего от любви человека. Вот только кто поверит, что обремененный семьей иудей, которому уже давно перевалило на шестой десяток, станет воровать молоденьких женщин, чтобы удовлетворить свою страсть. Хорошо еще, что Баруху с его больной спиной не придется карабкаться через забор, рискуя нарваться на злобных Красимировых псов, которые в два счета снимут с его длинных худых ног не только штаны, но и мясо. Будем надеяться, что головорезы Бахтиара свое дело знают и им не впервой шариться по чужим домам. Барух приподнялся на стременах и прислушался. Пока ничего примечательного не происходило, разве что у дальнего забора появились какие-то тени. Но это обстоятельство не встревожило Баруха, а уж скорее успокоило. Наверняка это были люди Бахтиара. Барух поднял глаза на ущербный в эту пору месяц и от души порадовался, что ночь ныне выдалась не слишком светлой. За спиной у Баруха позвякивали уздечки. Семь его верных помощников пристально вглядывались в ночь, пытаясь определить, что же происходит во дворе гана Красимира. А там, если судить по примолкшим собакам, не происходило ровным счетом ничего. Барух было занервничал, но быстро сообразил, что собак воры, наверное, отравили и что царящей во дворце Красимира тишине не огорчаться надо, а радоваться.
