Андре Нортон - Волшебница Колдовского мира
Отряхнувшись от пыли и пепла, я увидела другие покрытые пеплом фигуры, поднимавшиеся из таких же мягких холмов. С ними тоже ничего не случилось; незначительные ушибы, пепел в горле и в глазах — вот и всё.
Танк же теперь полностью развернулся по течению и быстро удалялся к башням.
Мы обшарили окрестные дюны, ища и выкапывая наши сумки. Затем Хилэриэн достал жезл, который для надёжности был спрятан под туникой, приложил его ко лбу и решительно указал вперёд.
— Туда. — Он смотрел куда-то в холмистую местность.
Айлия шла сама, хотя её нужно было держать за руку, и я знала, что мать поддерживает с ней мысленный контакт. Это было нелегко, и я сразу же стала помогать.
Идти по этому зыбучему песку-пеплу было очень тяжело. Иной раз мы вязли в нём по колено. Все дюны выглядели такими одинаковыми, что без жезла Хилэриэна мы потеряли бы направление, едва отойдя от дороги.
Но вскоре, увидев вдалеке что-то высокое, я узнала металлический столб, рядом с которыми мы оказались, когда прошли через Ворота. Страх немного отошёл от меня. Но найдёт ли Хилэриэн именно то место? Там ведь не было никаких ориентиров.
Наш проводник, по-видимому, не сомневался. Он вёл нас по извилистой, труднопроходимой тропе, но всё время возвращался на путь, указанный жезлом. Наконец он остановился у одного из столбов. Местность кругом потрясала однообразием. Трудно было поверить, что мы действительно достигли нужной точки.
— Здесь, — уверенно сказал маг. Он смотрел на место, ничем не отличавшееся от всего остального, овеваемое пыльным воздухом, что всюду поднимал ветер.
— Никаких признаков, — начал отец. Мать, защищая руками глаза, пристально посмотрела вперёд, затем согласилась:
— Что-то есть… Волнение…
Хилэриэн, казалось, не слышал. Он, словно художник, быстро взмахивал жезлом, как бы рисуя в воздухе контуры портала.
И в пыли, поднятой ветром — кто знает, может быть, это и не пыль была — оставались слабые линии рисунка, сделанного жезлом. Они образовывали прямоугольник, перечёркнутый в середине двумя линиями, которые шли из верхних углов к нижним. В четырёх секциях прямоугольника верхушка жезла выписывала теперь символы. Два из них были мне знакомы — они изменили форму со временем, другие же были новыми для меня, последний пятый символ пересекал все остальные. Когда Хилэриэн опустил жезл, мы увидели, что маг измучен и слаб, но всё ещё твердо стоит на ногах, несмотря на ветер и кружившийся песок.
Затем он снова начал обводить все детали своего рождённого из воздуха рисунка. Теперь тонкие группы линий приобрели цвет: сначала зелёный, переходивший в ярко-голубой, так что я снова увидела «защищающий» цвет Эскора. Но цвет не удержался и скоро поблёк, словно выцвел.
Маг помрачнел и начал прорисовывать рисунок снова, в третий раз. Цвет вновь заполнил изображение, а затем, хоть и не выцвел, но всё равно побледнел.
Мать взяла за руки меня и отца. Связанные физической цепью, мы связали и наши разумы. Энергию, родившуюся в нашем единстве, мать послала Хилэриэну. Тот с изумлением оглянулся на неё, а затем поднял жезл и опять нарисовал узор линий и символов.
Я чувствовала напряжение, но держалась твёрдо и отдавала Силу по требованию матери. На этот раз нарисованные линии не погасли, зелёно-голубой цвет держался, разгораясь всё ярче. Когда Хилэриэн опустил жезл, рисунок сверкал и пульсировал, повиснув в воздухе на фут от земли. Рядом с ним ветра не было, хотя в вокруг он поднимал густую пыльную завесу.
Некоторое время Хилэриэн критически осматривал своё творение, как бы желая убедиться, что в нём нет изъянов. Затем он сделал два шага вперёд и сказал нам, не оглядываясь:
— Пора идти!
Мы разорвали цепь. Мать и я взяли наши сумки; а отец поднял Айлию. Маг направил остриё жезла в центр перекрещивающихся линий, как вставляют ключ в замок, и Ворота открылись. Я видела, как маг исчез. Я последовала за ним, за мной мать и последним отец с Айлией. Пережив снова ужасную круговерть пространства-времени, я покатилась по каменистой мостовой и остановилась, ослеплённая болью от удара о какой-то твёрдый предмет.
Я лежала на спине против кресла, возвышавшегося в центре зала замка. Пылавшие Ворота были единственным источником света в этом сумрачном помещении.
Рядом кто-то зашевелился. Я повернула голову. Там стоял Хилэриэн с жезлом в руке. Он не смотрел на Ворота, а с изумлением оглядывал зал. Не знаю, что он надеялся увидеть — может, стражников, слуг или домочадцев — но он не нашёл, чего искал. И эта пустота поразила его. Он поднёс руку ко лбу и пошатнулся, а потом пошёл вдоль стены зала, как бы желая скорее найти что-то, пока его не охватила настоящая паника.
Я почувствовала некоторое облегчение: он просто забыл о нас, поглощённый собственными горестями. Самое время для нас уйти.
Несмотря на головокружение, я кое-как поднялась, держась за поручень кресла, и огляделась. Отец уже встал. Айлия лежала перед ним. Он перешагнул через неё и обнял Джелит, помогая ей встать. Они были так крепко спаяны друг с другом, что, действительно, казались единым телом и духом.
Что-то в их манере, когда они стояли рядом, на момент замкнувшись в своём личном мире, заставило меня остановиться. Я вздрогнула, как от холодного ветра, и подумала, как же это, наверное, хорошо — иметь такое единение с кем-то. Кайлан, вероятно, познал это с Дагоной, Кимок — с Орсией. И я бессознательно тянулась к тому же, когда пошла за Динзилем, но в конце концов поняла, что он хотел вовсе не меня, не Каттею-девушку, а Каттею-волшебницу, отдавшую ему свою Силу. Глядя на этих двоих и на мир, который они держали в себе, я поняла, что я не настоящая колдунья, которая ставит Силу превыше всего. Но пока мне остаётся в жизни только это.
Но сейчас не время для подобных размышлений: надо узнать обо всём здесь и сделать соответствующие приготовления. Я выпустила ручку кресла и, пошатываясь, подошла к родителям.
Глава 16
— Извините, — сказала я тихо, чувствуя себя довольно бестактной. И я боялась, как бы мои слова не вывели Хилэриэна из его озабоченности и не привели сюда слишком рано.
Мать повернула голову и посмотрела на меня. Что-то в моём лице насторожило её, потому что глаза её обеспокоились.
— Ты боишься? Кого, дочка?
— Хилэриэна, — ответила я. Теперь и отец внимательно смотрел на меня. Хотя его рука всё ещё обнимала плечо матери, другую руку он поднёс к поясу, как бы в поисках оружия.
— Слушайте, — заговорила я шёпотом. Я не желала вести мысленный разговор, поскольку в этом месте, пропитанном колдовством, мысленное прикосновение могло прозвучать как гром гонга.
