Александр Прозоров - Алтарь
– Я хочу, чтобы ты остался со мной.
Она пошла вперед, цокая шпильками туфель по прочному паркету – но чувствовала себя так, словно падает в пропасть, все быстрее и быстрее – пока в черной бездонной глубине ее не подхватили сильные мужские руки.
Берег реки Волхов, Словенск. Лето 2409 года до н. э.Город пах смолой, пах свежесрубленным деревом, пах влагой, свежестью, новизной. Он был белым и чистым, как первый снег – белые стены, заборы, дранка на крышах, белые опилки, стружка, щепа, что покрывали толстым слоем едва ли не каждый уголок. Казалось, люди давно должны были извести под корень все окрестные леса, превратить их в голую пустошь – и упасть от усталости. Однако на удалении двух полетов стрелы по-прежнему тянулись к небу коричневые струны сосновых стволов, покачивались на ветру светло-зеленые вершины. Продолжали тут и там стучать топоры, трещали падающие деревья, плыли по мутной воде величественной реки обрезки и стружка. Пока не пришли холода, не зарядили осенние дожди, люди торопились снарядить лодки да омочить весла, разведывая на них ближние протоки и плесы бескрайнего озера, поставить ловушки: верши, углы, загоны. Чем быстрее они управятся с этим делом, чем раньше ляжет в холодные погреба первая копченая и соленая рыба – тем больше шансов провести зиму в сытости и веселье, а не пожирая, словно зайцы, ивовую кору или выкапывая из-под снега лебеду полугнилую.
– Еще маленько, и слезут рода мои с княжеского кошта, – негромко отметил Словен, поднимая глаза к небу. – Сами станут добычу носить, дань в казну мою выделять. Токмо бы погода не подкачала…
Пожалуй, в обычный год такая сушь показалась бы людям карой богов. Обычно без дождей хлеба опадают, не успевая заколоситься, репа и свекла роняют ботву и вместо сочных толстых корнеплодов отращивают сморщенных уродцев, что даже волам в кормушку кидать стыдно. Но этим летом новоселы посеяться все едино не успели, а собирать ягоды да бортничать по лесам в сухую погоду куда легче. И болота перестают неосторожных путников засасывать, и лихоманка не пристает, коли одежда сухая. Грибов, правда, почти нет, но то осенью еще отобьется. Перед заморозками без дождей никогда не обходится.
В общем, наполнялись потихоньку бадьи пахучим лесным медом, проваривались с ним ягоды, превращаясь в целебное лакомство. Появилась первая рыбка, что пока еще сразу уходила в угли – люду на пропитание. Мелкий лес отправлялся на дрова, что высокими поленницами укладывались сразу за тыном; у озера на заливных лугах селяне косили траву, которая быстро обращалась в ломкое шелестящее сено – дабы скотина тоже в снегу ради жалких травинок не рылась. Леса окрест кишели дичью – что ни день охотники доставляли мешки сушеного мяса, копченые ребра, а то и целые тушки оленей, кабанчиков и жирных ушастых зайцев. Князь понимал, что такое изобилие долго не продлится – но в новом году округ города будут запаханы поля, посажены овес, рожь, пшеница, репа, морковь и многое другое, что не даст людям пропасть, даже если они ни разу за лето в чащобу не выберутся.
В общем, город вырос и закрепился, и теперь его так просто невзгодами не унесет. Нет более князю нужды самолично топором махать. Он может спокойно стоять в чистой рубахе, расшитой пурпурными нитями по вороту и вдоль подола, в начищенных и натертых дегтем юфтовых сапогах, заложив большие пальцы под ремень, удерживающий на боку тяжелый меч, и созерцать деяние рук своих.
– А серебро я с собой тащил зря, – отметил князь Словен. – Некому тут его предлагать, и купить на него нечего. Только на свои руки надеяться и стоит. Ну да ладно. Коли казна полна, то и душа спокойна. Завсегда можно к братьям за припасами, али еще за чем торговых людей послать. А можно и детям на будущее оставить. А ну пригодится?
Он полной грудью втянул свежий воздух и тряхнул головой:
– Хорошо!
– Может, и хорошо, княже, – услышал он тихий голос. – Да только не по воле твоей. Коли желаешь добра народу своему, то милость высших сил заслужить надобно.
Словен резко крутанулся, оглядываясь. Ближайшие строения стояли саженях в двадцати, а людей и вовсе видно не было. Да и откуда им взяться в городище-то? Мужики на работах, бабы в лесу ягоды собирают. А старух немощных в родах нет – кто же потащит таких в неведомые места, в несчитанные дали?
– Мара? – хрипло поинтересовался князь, сжимая рукоять меча. Он помнил, что, по древним приметам, прежде, чем увести своих избранников за Калинов мост, богиня смерти выкликает их из пустоты. – Где ты, что готовишь?
– Мара? – Пустота перед ним дрогнула, Словен увидел девушку в длинном платье из белой, тонко выделанной кожи и таких же мягких тапочках. На голове странной гостьи росли волосы – совсем короткий, толщиной в палец, ежик. – Кто это такая? Кого это ты вызываешь?
– Кого вызываю, та пусть сама откликается, – задумчиво ответил князь. – Постой, а ведь я тебя знаю! Не ты ли та девица, что берегиней намедни в чаще лесной сказывалась?
– Берегиня и есть! – вскинула подбородок хранительница. – В воле моей поля все здешние, воды все и леса, и ветра, и скалы! Гостями вы сюда пришли незваными, покой разогнали, детей моих, зверей лесных, встревожили. Вот и мыслю я: карать вас али миловать?
– Ох, грозна, грозна красавица, – усмехнулся Словен, запустив пальцы в свою курчавую бороду и сильно дернув, словно проверяя на прочность. – Но похваляться силою своею всякий горазд. Да не всяк горазд силушку-то людям показать.
– Вот моя сила…
Вилия, глядя князю в глаза, вытянула руку в сторону Волхова, и над поверхностью реки вырос, закружился смерч, заставив плотников в ужасе отпрянуть в стороны от недостроенных лодок.
– Вот она…
Вихрь рухнул в воду, подняв высокую волну, в тот же миг в чистом небе грохнул гром, на улицы упали крупные капли дождя.
– Вот она…
Взвыл неведомо откуда взявшийся ветер, промчался по улицам, собирая стружку и опилки; у частокола остановился, понесся в обратную сторону, закрутился вокруг собеседников, возводя стремительно несущуюся белую стену.
– Теперь ты веришь мне, княже?
– Да, погоду портить ты умеешь, берегиня, – спокойно согласился Словен, глядя на послушный девушке вихрь. – И чего же ты за свое умение хочешь?
– Здесь наша земля, – четко сообщила хранительница. – Здесь вы должны молиться нашим богам и приносить им свои дары и жертвы!
Ветер остановился, поднятый им мусор посыпался людям на головы.
– Не бывать такому! – так же четко и твердо ответил князь. – Мы дети Дажбога, внуки Свароговы, и предков своих за похлебку не продадим!
